Леди и некромант. Тени прошлого

Мох.

Толстый такой ковер мха, на который и ступать-то страшно.

Птицы.

Никаких клеток, ни серебряных, ни золотых, ни обыкновенных. Да и не нужны они... птицы прятались в ветвях кучерявой ивы, щебетали, перепархивали, выискивая местечко получше, а пара особенно смелых, спустилась по стволу, чтобы уставиться на меня бусинками глаз.

Жуть.

Женщина отпустила Тихона и соизволила, наконец, заметить меня. Взгляд ее был туманен, губы искривились, и вся совершенная красота вдруг переступила грань, отделяющую ее от уродства.

– Подойди ко мне, человеческое дитя, - это не было просьбой, скорее приказом.

А голос медовый.

Журчащий.

И сдается мне, не так уж безобидны прекрасные альвы, если все тело мое вздрогнуло, потянулось к той, которая...

Я моргнула, избавляясь от наваждения.

Не то, чтобы мне не сложно было подойти, отнюдь, скорее вот не люблю, когда кто-то норовит забраться в мою разнесчастную голову. И ладно, если это древняя нежить, но от прекрасной альвы подобного не ожидаешь.

– Простите, - я одарила альву улыбкой, надеюсь, очаровательной, - у вас здесь, конечно, очень мило, но могу я узнать, что вы со мной хотите сделать?

Как ни странно, альва не разозлилась.

Она несколько секунд разглядывала меня, а потом вдруг рассмеялась.

– Она и вправду любопытна, дорогой. Убеди свою знакомую, что я не причиню ей вреда. Мы не причиним... наш народ заинтересован в том, чтобы использовать этот шанс...

Она разом потеряла ко мне интерес и, подойдя к фонтану, опустила в чашу с водой тонкие пальцы. Надеюсь, рыбы от радости из фонтана не повыпрыгивают...

– Оливия, - Тихон вздохнул, а взгляд его сделался печален.
– Пожалуйста. Клянусь именем рода, тебе не причинят вреда... но нам всем есть о чем поговорить.

И я ступила на ковер.

Глава 12. Некромант и подземелья

Глава 12. Некромант и подземелья

...катакомбы Харраза бесконечны, так гласит легенда.

О них вообще ходит уйма легенд, одна другой удивительней. Есть страшные, о Моровой деве, которая спит где-то внизу в хрустальном гробу, ожидая безумца, готового разбудить ее поцелуем. И тогда дева встанет и пойдет гулять по миру под ручку с женихом, поднесет ему и Харраз, и всю Империю...

О Тальке-Искателе, некогда спустившемся вниз, чтобы отыскать сокровища Империи, и даже отыскавшего, как говорили некоторые. Но заклятье-сторож лишило Талька разума, обрекши на вечную жизнь и вечный поиск.

О костяных червях и доме, сделанном из женских голов, и о том, что головы эти жили и просили спасенья... да мало ли еще о чем?

В лигах подземных ходов отыскалось бы немало интересного.

Не то, чтобы Ричард вовсе не верил в местечковые байки, скорее уж относился к ним скептически... хрустальные гробы или там живые головы - это все недоказуемо, пока не замечено. А вот храм подземный в катакомбах имелся. И прошлым разом Ричард дошел до этого храма.

– Нехорошее место, - Альер возник перед самым входом и, вытянув шею, заглянул в черную дыру.

...официально катакомбы были закрыты для посещений, являя собой не то историческую ценность, не то собственность города и императора. Никто не знал точно, но на всякий случай запрет соблюдали и замки, висевшие на воротах трех центральных ходов, не трогали.

Хватало и иных способов проникнуть внутрь.

Катакомбы вились под городом, то и дело открываясь наружу жадными ртами. И почтенная магистерия делала вид, будто не знает о двух дюжинах провалов, а горожане старались не тревожить управу жалобами, что из оных провалов что-то да лезет. И все были счастливы.

Кроме Ричарда.

Он поправил сумку.

Застегнул куртку, вытащив связку амулетов так, чтобы легко можно было сорвать любой. Повязал на голову косынку, памятуя, сколь долго и муторно вычесывал из волос синюю местную плесень.

Проверил клинок на поясе.

И старую карту, купленную им еще в прошлый раз... нет, карт в Харразе продавалось великое множество, на любой вкус, вот только правдивые средь них встречались редко.

Ричарду почти повезло.

– А может, ты камень Оливии оставишь?
– поинтересовался Альер, переминаясь перед забранным решеткой провалом.
– Я уже коротал века в одиночестве... как-то не тот опыт, чтобы повторять.

Прозвучало жизнеутверждающе.

И вновь появилась трусливая мыслишка отступить.

Скажем, сесть на корабль. Можно ведь и не одному... их с Оливией доли хватит для безбедного существования... да что там, и детям останется...

Он тряхнул головой, избавляясь от странной уверенности, что дети у них были бы чудесными.

Какие, к Проклятым богам, дети?

Ричард поправил повязку со светящимися камнями и решительно шагнул в темноту.

В конце концов, он бывал уже здесь. И не верил в ту легенду, которая утверждала, что проклятые подземелья имели дурное обыкновение меняться.

Ричард определенно проходил по этому узкому коридору, больше похожему на крысиный лаз. Не известно, кто и для какой надобности его вырыл, но сомнительно, чтобы цели были благородными. Скорее уж честное общество Харраза использовала подземелья, чтобы припрятать кое-какие ценности, которые магистерия Харраза ценностями не считала.

Впрочем, лаз давно уже не использовался.

Синий мох разросся здесь густо.

В рассеянном свете камней, он обретал насыщенный сливовый оттенок.

Вздрагивал.

Расползался под ногами с премерзким чавкающим звуком. Стекал по стенам, оставляя на одежде слизистые следы. И запах... с другой стороны опытные люди нарочно натирали одежду этим самым мхом, утверждая, что вонь его не столько отпугивает нежить, сколько прячет от нее сытный дух человека...

Знакомый поворот.

И стена с узким, как протиснуться, лазом. Он вывел в коридор широкий, с ровным полом и гладкими стенами. Через каждые десять шагов в стенах этих были сделаны ниши.

Воздух здесь был почти хороший.

И мох встречался лишь изредка, в трещинах пола.

Прямо.

Сотни две шагов, насколько Ричард помнил. И каждый плодил долгое эхо. Ричард не мог бы сказать точно, когда появилось ощущение, что за ним следят.

У белесой статуи, от которой остались лишь пара ног и голова, закатившаяся за эти ступни?

Или чуть позже? У затянутой серебристой паутиной ниши, в которой что-то виднелось и, возможно, ценное, но навряд ли настолько ценное, чтобы рисковать здоровьем и связываться с Белой вдовой. Толстобрюхая паучиха, чей яд способен был отправить на тот свет не один десяток некромантов, дремала в уголке. Но стоило Ричарду приблизиться, как белесый ком расправил конечности, приподнялся, уставившись на Ричарда двумя десятками черных глаз...