Лилия для Шмеля

— Пул, — пояснил следовавший за нами по пятам циркач.

— Какая прелесть! — сплеснула я руками, почувствовав, что это шанс. — Ой, какая малышка-лошадка!

К клетке обернулся герцог.

— Какая она малышечка! — запела я, желая обратить внимания ребенка.

— Это мальчик! — пояснил циркач, и мы с герцогом грозно зыркнули на него, как два кровожадных крокодила. — Ах, да-да, малышечка! — Тотчас согласился мужчина.

— Совсем как ты! Вейре, посмотри! — я осторожно потянула мальчика за рукав курточки, и, о, чудо, ребенок повернул голову.

Хватило пары мгновений, чтобы он оценил милую крошку-зебру и робко улыбнулся. А тем временем Веспверк старший одним взглядом убедил циркача открыть клетку. И в эту небольшую клетушку мы вчетвером попытались влезть. От такой наглости крошка-зебра забилась в угол.

— Я думаю, она боится нас, — заметила.

— Почему? — встрепенулся Вейре. — Я не обижу ее.

— Потому что он такой же малыш, как и ты, — я улыбнулась.

— Унис любит яблоки, — под руку поведал циркач, желавший во что бы то ни стало поднять настроение зрителям. Чувствовал пройдоха, что за это ему достанется хорошая награда.

— Морт! — рявкнул герцог. — Яблоки!

Уже скоро Вейре, заботливо закутанный в плед, сидел на коленях отца перед зеброй и кормил ее сладкими фруктами. Зебра брала угощения аккуратно, и атмосфера постепенно разряжалась. Но идиллия продолжалась ровно до тех пор, пока Вейре неожиданно не чихнул, и крошка зебра не отпрыгнул в крайний угол клетки.

— Какой Малыш трусишка! — засмеялся неожиданно Вейре, и я поняла: сколько бы за крошку-пула не попросили, герцог выкупит его, потому что ребенок с удовольствием гладил пятнистую бархатную мордочку и улыбался.

Пользуясь случаем, я решила попытать счастья и деланно вздохнула:

— Жаль, что Малыш не выдержит меня. Я бы так хотела прокатиться на нем!

— Чем вам конь не нравится? — покосился на меня герцог.

— С них высоко и больно падать, — покосилась на него. — А вот с Малыша…

— Хочу сесть на него! — уверенно заявил Вейре. Мы с Веспверком пронзили друг друга взглядами и повернулись к циркачу.

— Конечно-конечно… — услужливо закивал седовласый мужчина…

Не менее получаса мы катали Вейре на Малыше. Циркач вел животное за узду, я шагала с одного бока, герцог с другого, подстраховывая. И мы слушали довольный голос Вейре, чувствовавшего себя маленьким героем, ведь он поборол свой страх.

— Хочешь объехать вокруг дома! — спросил отец.

— Да!

— Поехали! — счастливо крикнул герцог, и мы пошли совершать променад вокруг особняка.

Глава 21

За недолгий визит к Веспверкам я успела и порадоваться, и расстроиться, и обрести некоторое умиротворение. Более не сомневаюсь, что герцог любит сына и старается быть хорошим отцом. Другое дело, не все у него получается, и потому он ревнует сына ко мне из-за моих успехов.

Пока герцог нес уставшего ребенка до особняка, малыш заснул на руках. А значит, более мне здесь делать нечего.

— Мне пора возвращаться, — прошептала тихо, чтобы не будить Вейре.

Герцог нахмурился, хотел что-то сказать, но я остановила его.

— Все объяснения лишние, — ни к чему они мне. Да и герцог потом за вывернутую передо мной душу будет стыдиться и ненавидеть меня. — Возьму сумочку и домой. Провожать не надо. Вейре может проснуться и расстроиться, если вас не окажется рядом.

— Я благодарен вам.

— В сущности, не за что. Всего хорошего, — без лишних слов я свернула в правое крыло и прошла к бирюзовой гостиной, где меня временно разместили.

Взяв сумочку, оглядела комнату. Ничего не забыла. Развернулась и, выдохнув с облегчением, вышла в коридор.

«Фух, хорошо, что все закончилось!» — радовалась, подходя к парадной лестнице. Однако неожиданно наткнулась на Вильдию, выплывшую из левого крыла дома.

Пытаясь избежать любого общения, я ускорила шаг, но злобное шипение Вильдии настигло меня:

— Довольна, тварь?!

Не желая, чтобы мой уход походил на бегство, я остановиться, обернулась и увидела перекошенное злобой лицо красотки.

— Не понимаю, о чем вы, — ответила как можно выдержаннее. Но Вильдия уже разошлась и не собиралась отпускать меня, не вылив на голову ушат помоев.

— Не прикидывайся идиоткой! Хоть из кожи вон вылези — Освальд на тебя не взглянет! Его тошнит от тебя, нищебродки!

— Если так, тогда отчего вы злитесь? — спросила я ехидно, выдерживая взгляд злых, горящих яростью черных глаз.

— Ты уродина!

— Допустим, не красавица, — холодно парировала я. — Однако тогда тем более не понимаю вашей бессильной злобы…

В ответ Вильдия зашипела гадюкой. Видимо, слова закончились, поэтому она перешла к действиям. Замахнулась…

Однако я не из тех, кто позволит себя бить. Понадобилось доля секунд, чтобы вскинуть руку и загородить лицо от удара. Отпора Вильдия не ожидала и попыталась тогда ударить меня левой рукой, но я, пытаясь увернуться, дернулась — в итоге Вильдия промахнулась снова и, потеряв опору, завалилась на бок и стала падать…

Я как будто в замедленном темпе видела, как она падает и проезжает на боку несколько ступеней…

— А-а! — раздался истошный крик, разлетевшийся по всему просторному холлу.

— Графиня! Графиня! — тут из щелей вынырнули слуги Веспверка и засуетились вокруг нее.

Мне стало обидно до слез. Когда меня пытались ударить — особняк будто вымер, а стоило дряни упасть — выбежали и теперь услужливо гомонят.

Вильдия тем временем продолжала так голосить, будто разом сломала руки-ноги и пару ребер. Жаль, что язык себе не откусила, потому что я услышала ее наглую ложь:

— Она меня толкнула! Толкнула! Ай-ай! Как же больно!

Ото лжи я растерялась и даже потеряла дар речи. Однако кто-то осторожно взял меня под локоть.

— Пойдемте, Ваша Милость! — потянул Морт. Его спокойный голос помог мне взять себя в руки и не расплакаться.

Он любезно проводил меня обратно к бирюзовой гостиной, принес успокоительный, горьковатый настой, который я цедила по глотку и предупредил:

— Герцог находится с сыном и пока не может переговорить с вами. Он навестит вас чуть позже.