Лягушка-путешественница

Старший урбы улыбнулся. За столом послышались смешки.

– Ваша божественная красота спасёт меня от власти Яфрома, - изящно парировал укол обладатель выдающихся мужских достоинств.

Но Ника оставалась непреклонна.

– И все-таки я не хочу рисковать. Господин Превий Стрех, проводите меня до мастерской.

– Но он же тоже не спал!
– возмутился Анний Мар.

– А по виду не скажешь, - небрежно дёрнула плечом путешественница.
– Он выглядит гораздо бодрее.

Обиженный актёр хотел ещё что-то сказать, но девушка резко встала.

– Я сама выбираю себе спутников, господин Анний Мар!

За столом воцарилась тишина. В ответ на безмолвный вопрос начинающего драматурга старший урбы хмуро кивнул.

– Сходи.

Женщины и дети сели завтракать после мужчин. Только Ника пользовалась привилегированным положением ввиду знатности рода и статуса гостьи. Приния уже хотела разливать разведённое вино, но замерла, посмотрев на шагнувшую к столу путешественницу.

– У меня появились дела в городе, поэтому возьмите деньги сейчас.

С этими словами она выложила перед супругой Гу Менсина кучку серебряных монет.

– Благодарю, госпожа Юлиса, - кивнула женщина, прикрыв ладонями раскатившиеся кругляшки.

– Я же его уже распрягла!
– чуть не заплакала Риата, услышав приказание хозяйки.

– Ещё раз запряжёшь, - с металлом в голосе отчеканила та, с досадой подумав, что невольница уже начинает ей возражать, чего раньше не случалось: "Нужной стала, слабину почувствовала. Если так будет продолжаться, она на шею сядет и ножки свесит".

– Тебе полезно, - тем же тоном продолжила девушка.
– Для тренировки.

– Слушаюсь, госпожа, - скромно потупив глазки, пролепетала невольница, почувствовав явное неудовольствие владелицы.

Корин Палл вышел проводить милого друга. Воспользовавшись удобным моментом, Ника подошла к воркующей парочке.

– Мне жаль, что вам пришлось покинуть свою комнату, и я хочу хотя бы немного компенсировать вам неудобство.

С этими словами она достала из висящего на поясе кошелька два серебряных риала.

– Поверьте, моя благодарность гораздо больше, чем я могу дать.

– Зачем, не нужно, - засмущался Превий Стрех, протягивая ладонь.
– Право, это такие пустяки...

Немного подержав монеты, он со вздохом передал их Корину Паллу.

– Возьми, а то я не удержусь и опять потрачу на какую-нибудь ерунду.

Усевшись на тележку, будущий гениальный драматург наклонился к своей спутнице и тихо спросил:

– Правда, госпожа Юлиса, что вы помогали искать дочь господина Картена её жениху?

– Да, - нехотя призналась девушка, поправляя то и дело сползавшую накидку.
– Мы случайно встретились на дороге. Я надеялась, что вместе с Вестакией похитили и мою служанку... К сожалению, эти негодяи успели её убить.

– Так вы видели встречу влюблённых?
– всполошился молодой человек.
– Расскажите, как они себя вели? Что сказали друг другу? Как горели счастьем их глаза?

– Не могу, господин Превий Стрех, - покачала головой путешественница.

– Почему?
– разочарованно протянул собеседник.
– Здесь кроется какая-то тайна?

– Вовсе нет, - чуть помедлив, возразила Ника.
– Просто у меня не хватает нужных слов, чтобы описать всё это. Я же не поэт. Я просто вижу, а сказать не могу.

– Ну хотя бы расскажите, каким образом жених сумел найти свою невесту?
– жалобно попросил начинающий драматург.

– А вот это уже тайна, господин Превий Стрех, - рассмеялась путешественница.
– И не моя, а господина Румса Фарка.

– Кого?
– удивился собеседник, потом сообразил.
– Ах да, это жених дочери господина Картена.

Посмотрев на обиженное лицо спутника, девушка с мягкой улыбкой сказала:

– Не переживайте вы так. Лучше почитайте свои стихи.

– На этой дороге так трясёт, что я могу прикусить язык, - сердито проворчал актёр.

– Я готова идти пешком, чтобы услышать ваши произведения!
– пылко заявила Ника, добавив про себя: "Тем более, тут уже недалеко".

Тогда поэт стал ссылаться на отсутствие вдохновения, потом на плохое настроение и так далее. В конце-концов он сдался и остаток пути до Канакерна декламировал свои стихи, причём не покидая тележки.

Едва проехали ворота, как он приказал Риате направить повозку вдоль городской стены. Метров через двести девушка почувствовала запах смолы и свежих опилок. Ещё через сто показались ворота, из которых вышел важный пузан в бледно-синем хитоне, за которым два раба тащили резную дверь.

– Вот и мастерская Квартия Струса, - обрадовался артист.
– Нам сюда.

Маленький дворик тесно обступили навесы, под которыми лежали аккуратно сложенные брёвна, доски, какие-то выгнутые деревяшки. Там же два пожилых раба в фартуках что-то вырезали, сидя за столом. Маленький мальчик с рабским ошейником на цыплячей шее сметал веником стружку у них из-под ног.

Возле ограды стояли две, почти такие же, как у попаданки, тележки, а напротив, у дома, небольшой четырёхколёсный, светлый от свежего, не успевшего потемнеть дерева, фургончик с покатой крышей. Из-за него, вытирая руки тряпкой, вышел невысокий мужчина неопределённого возраста с седой бородой, странно смотревшейся на молодом лице.

– Здравствуйте, господин Струс!
– громко поприветствовал его поэт, растягивая губы в широкой улыбке.

Хозяин мастерской на миг нахмурился, словно стараясь его вспомнить, потом солидно кивнул.

– Добрый день, господин актёр. Опять колесо сломалось?

– Нет, господин Струс, - отстранила драматурга от переговоров путешественница.
– Это я попросила господина Превия Стреха привести меня к вам.

– Кто вы, госпожа?
– поинтересовался мастер.
– И что вам нужно?

– Я Ника Юлиса Террина, - представилась девушка.
– Мне бы хотелось, чтобы вы переделали мою повозку в фургон, способный вынести дальнюю дорогу.

– Вы не из Канакерна, госпожа Юлиса?
– сведя брови к переносице, уточнил Струс.