Мать ветров
Шрифт:
Высокий, стройный, в легкой голубой тунике, он, казалось, совершенно не чувствовал жуткого холода, что царил зимой в стенах университета. Густые волосы цвета молока с медом свободно лежали на плечах, подчеркивая безупречную осанку. Даже со своего места художник заметил, что глаза эльфа были светло-голубыми. Да он весь, казалось, излучал сказочное светлое сияние. А когда Али услышал его сильный певучий голос, то подумал грешным делом, что преподаватель мог бы нести полную чушь — его все равно слушали бы, открыв рты и вытаращив глаза.
Но, к чести Алессандро, рассказывал он живо, интересно и по делу. Али с удовольствием записал бы каждое его слово, но руки нещадно мерзли, и пальцы слушались через раз.
На самом деле зимы в Ромалии были куда мягче,
Художники занимались в новых пристройках и небольшом деревянном домике с видом на парк и мраморную аллею, статуи которой к концу обучения до зубовного скрежета ненавидел каждый прилежный ученик. Ректор неохотно подписывал очередную просьбу об очередной закупке дров, но и при скудном отоплении будущие служители искусства находились в относительном тепле.
Каменные стены главного здания не потеплели бы, даже если бы в центре аудиторий разводили костры. Сегодня Али впервые слушал здесь лекцию, отчаянно пытался согреть дыханием задубевшие пальцы и ругал себя за то, что не догадался загодя разжиться перчатками.
— Эй, саориец, — шепотом откуда-то из-за спины. — Возьми.
Юноша обернулся. А вот и очередной образец того, что трудно встретить в Грюнланде. Чаще всего тамошние жители появлялись на свет с серыми, голубыми, реже зелеными и карими глазами. Такую же пронзительную синеву Али видел впервые и не сразу сообразил, что темноволосый парень протягивал ему перчатки с обрезанными пальцами. На его собственных руках были похожие, только на вид поновее.
— Спасибо, — художник улыбнулся и с удовольствием спрятал ладони в потертой, штопанной-перештопанной, но замечательно уютной шерсти.
Так о чем говорил историк? Ах да, древние племена на территории Иггдриса. О нереях, что жили и местами еще остались вдоль побережья, закончили. Теперь о вервольфах.
Полулегендарный народ. О нем сохранилось больше слухов, чем подлинных сведений. Говаривали, что последних вервольфов видели в Волчьих Клыках лет сто назад, но никаких подтверждений тому не нашлось. Письменному и достаточно подробному описанию оборотней было чуть больше пятисот лет.
Один ромалийский путешественник — хотя и Ромалии по сути тоже в те времена не существовало — рассказывал о высоких и необыкновенно гибких людях с лицами и повадками как у животных. Даже сообщества их больше напоминали волчью стаю, нежели человеческое племя. Они беспрекословно подчинялись вожаку, однако тот время от времени доказывал свое право на главенство в драке с другими претендентами на власть. Шаман же служил стае до самой смерти и к старости подыскивал преемника, в котором чуял магические задатки.
Денег, письменности, института брака и множества других свидетельств цивилизации путешественник не обнаружил. Оборотни освоили бронзу и медь, резали по дереву и камню, пасли скот, но землю практически не обрабатывали. Промышляли охотой, питались плодами леса, высоко ценили мед диких пчел. Всю добычу вожак распределял согласно собственным представлениям о справедливости, а шаман советовал ему уделять внимание больным, раненым и беременным женщинам. Совокуплялись волки на первый взгляд совершенно беспорядочно и невзирая на родственные связи, но ромалиец отметил, что существовали некие неясные со стороны запреты. Например, на его глазах били палками мужчину, потому что он притронулся к одной женщине, хотя, судя по внешности ее детей, она явно познала нескольких соплеменников.
— Скорее всего, самые любопытные из вас уже выяснили, что до сих пор мы не знали причин исчезновения оборотней. До сих пор не знали, — повторил Алессандро и обвел взглядом аудиторию. Заговорщически улыбнулся, опустил на миг ресницы и вновь заговорил: — Но мне не терпится поведать вам о совершенно уникальной находке. Она прекрасна. Способ ее добычи,
мягко говоря, меня не радует, да и содержание страшит, но такова история! Красота познания часто неразрывно связана с ужасом познаваемого, — преподаватель выбрал из стопки книг, которые принес с собой, обернутый тканью предмет и бережно, почти трепетно извлек на свет небольшой темный томик. — Перед вами — находка из кургана в Иггдрисе. Личный дневник ромалийского лекаря. Если верить записям, то ему четыреста семьдесят три года. Как вы знаете, после войны в Иггдрисе до сих пор действуют мародеры. Они раскопали древний могильник, но, к нашей с вами радости, взяли лишь золото и оружие и не позарились на этот документ.Холод пропал. Исчезли почти все образы и звуки, кроме шелеста страниц и тонких пальцев эльфа, которые отыскивали нужный отрывок.
А потом холод вернулся, холод каменных стен и древних слов. Али родился и вырос в стране, где жрецы Милосердного Пламени отправляли людей на костер, и мальчик с ранних лет знал, что такое кровь. Но от столкновения с подобным каждый раз как впервые мороз продирал по коже.
Оборотни приносили человеческие жертвы. Либо выбирали кого-то из своих, либо похищали чужаков. В ночь новорожденного месяца в центре своих кромлехов они кромсали ножами плоть и пили кровь, которая, по поверьям, делала их сильнее, а шаман присоединялся к соплеменникам в конце жуткой трапезы и поедал сердце убитого, чтобы ценой одной жизни купить несколько других. Ибо он обретал дар воскрешения мертвых.
После того, как люди и эльфы, переселявшиеся в Иггдрис, недосчитались кое-кого из своих и поняли, что с ними случилось, они вырезали почти всех вервольфов. Остатки этого племени скрылись в горах, которые получили название Волчьи Клыки. Похоже, оборотни не сумели приспособиться к новым условиям жизни, а может, их истребили хищники или вампиры.
— Так и завершилась история народа вервольфов, — Алессандро отложил дневник на кафедру и спустился вниз, прямо к первым рядам. — Друзья мои, я вижу на ваших лицах ужас и разочарование. Да, сказочные герои оборотни, что манили нас в детстве, на поверку оказались отнюдь не безобидными существами. Но когда утихнет буря чувств в ваших сердцах, прошу вас, вспомните о том, что я не устаю повторять на каждой лекции. Свидетельства об одном и том же событии подчас бывают полны противоречий, и трудно сразу отыскать истину. Что уж говорить о единственном документе? Я не ставлю под сомнение честность доброго врача. В его дневнике я нашел немало доказательств его искренности, ума и наблюдательности. И все же... Пока мы принимаем его слова как возможную истину, но я очень надеюсь на то, что мы или же наши потомки отыщут новые документы, какими бы они ни были — подтверждающими эти страшные факты или опровергающими их.
Эльф объявил перерыв до второй лекции, и аудитория наполнилась привычным шумом. Али тряхнул головой, прогоняя бурю противоречивых эмоций. С ними он мог разобраться и позже, а теперь хорошо бы поблагодарить своего спасителя. Художник обернулся — и увидел, как тот рванул куда-то, стремительно и немного неуклюже.
Ага. А вот и причина. Двое эльфов решили возобновить свою светскую беседу с гномом. К ним и подлетел синеглазый парнишка. Али направился следом.
— Наш книжный мальчик! — ласково пропел высокий золотоволосый юноша.
— Тебе мало прошлого раза? Желаешь добавки? — мило улыбнулся второй, с длинными каштановыми локонами.
— Оставьте его в покое, — хмуро ответил синеглазый. Гном поглядел на него и с благодарностью, и с жалостью.
Да уж. Если речь шла о драке — а о чем же еще? — то Али прекрасно понимал, что досталось именно его спасителю, а не эльфам. И дело было даже не в том, что оба смотрели на него сверху вниз. Парнишка-то был шире в плечах, крупнее и на полголовы выше самого художника. Но таких обычно зовут не здоровяками, а увальнями. Ни капли лишнего жира, и физическая сила бросалась в глаза, однако неловкие движения и опущенные плечи выдавали в нем не завсегдатая трактирных потасовок, а и в самом деле домашнего любителя книг.