Мелиан. Охота Дикой Кошки

мерцающем в темноте зеленоватым светом, о полупрозрачных тенях, скользящих меж мёртвых

деревьев, и о громадных камнях, разбросанных по равнине, насколько хватало глаз. Не знаю,

насколько правдивы были их рассказы. Сдаётся мне, трудновато разглядеть столько подробностей,

просто проходя мимо берегов, да ещё не с самым сильным амулетом видения(44).

Интересно, что искали там люди калифа Аббаиса Шестнадцатого? И удалось ли им это найти?

40

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

– К сожалению, из похода вернулись не все, - продолжал наследник старого калифа.
– Дорога к

Пустошам далека и опасна. Ничего примечательного экспедиция не принесла. Кроме этого

медальона.

Он с нежностью погладил выпуклую поверхность линзы. В очередной раз подавив желание

последовать его примеру, я промолвила, будто невзначай:

– Уверен ли лучезарный, что эта безделица действительно найдена на Пустошах? Откуда ей там

взяться?

Лицо калифа неуловимо помрачнело, а тон лишился ещё нескольких нот приветливости и

обходительности.

– Хэннум, мы склонны доверять нашим слугам. Без доверия нет преданности, так, кажется, сказано

в Священной Кни...
– он вновь обернулся, но его верного советника рядом не появилось. Тогда

Теймуран насупился – точь-в-точь ребёнок, у которого отняли игрушку – и сухо произнес:

– Мы благодарим вас за чудесную копанию. Мы распорядимся, чтобы вас проводили до ваших

покоев, а завтра за вами зайдет слуга. Вы ещё не увидели всех чудес "Лилии".

Поняв, что сегодняшняя беседа окончена, я поспешила откланяться, пышно возблагодарив

оказанную мне милость.

Интересно, почему он так взъелся из-за какого-то медальона?

***

"Не понимаю, Каэрре-хэннум. Почему нам не показали гарем?"

Перо скрипуче чиркало по пергаменту, оставляя неровный чёрный след и кляксы.

– На празднике главное блюдо всегда приберегают под конец, - вполголоса сказала я, вынимая

шпильки и распуская узел волос. Дарсан невидяще посмотрел на меня и вновь яростно набросился

на пергамент. Строчки змеились из-под его руки.

"Мне не доступно и другое, хэннум. Тетка рассказывала, что при дворе состоят несколько

прорицателей. Они толкуют сны калифа, защищают его от дурного глаза и порчи. Ещё они

предсказывают ближайшее будущее. Обычно мы видели их, когда калиф выходил к народу. Сейчас

их нет".

Я успокаивающе похлопала разгоряченного паренька по плечу и ласково прошептала:

– Это не наша забота, Дарсан. Перестановки при дворе – не наше дело. Давай ложиться спать,

завтра поиски должны подойти к концу.

Паренёк пару мгновений буравил меня тяжёлым взглядом, потом безнадёжно махнул рукой:

– Вам что-нибудь ещё нужно, хэннум?

Я устало улыбнулась и покачала головой:

– Ступай.

Лёгкая завеса из мелких бусин колыхнулась с тихим музыкальным позвякиванием. Скрипнула

кушетка – Дарсан укладывался спать. Я зевнула, потянулась и изнеможённо упала на прохладное

шёлковое покрывало, не снимая одежды. Минувший день, полный впечатлений, настолько утомил

меня, что я решила немного перевести дух прежде, чем разбирать кровать.

41

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

***

Бескрайняя равнина, чьи границы размыты клубящимся по линии горизонта сизым туманом,

простиралась вокруг меня, насколько хватало глаз. Воздух душный и спёртый; ни малейшего

дуновения ветерка, будто вокруг застыло тёплое вязкое желе. И небо, такое же тяжёлое, свинцово-

серое, как в Коннемаре, грозно нависающее над головой. Кажется, будто оно выгнулось вовнутрь

пространства.

Под этим небом я почувствовала себя ничтожной букашкой и попыталась сдвинуться с места, но

ноги не послушались. Словно ступни вросли в почву.

Где я? Что это за место? Как я здесь очутилась?

На небе нет ни звёздочки. Луны тоже не видно. Краем глаза где-то там наверху можно уловить

неясное движение. Будто тьма, наполнившая небесную чашу, клубится и беспрестанно извивается

в безумной пляске.

Сон это или явь? Чувствуя, как внутри начинает нарастать сосущий страх, я попыталась

пошевелить хоть пальцем – тщетно! Холодное онемение разлилось по телу, отняв любую

способность двигаться.

Земля под ногами дрогнула – едва уловимо, но всё же заставив редкие песчинки на поверхности

всколыхнуться. Оглушающую тишину прорезал гулкий стук сердца. Земная твердь вновь пришла в

движение, словно огромный червь пробирался под окаменевшим слоем почвы.

Если бы я только могла, то зажмурилась бы. Беспомощное ожидание - а вдруг этот "червь"

выберется и проглотит меня?
– оказалось куда страшнее неизвестности.

Внезапно всё прекратилось. Колебания почвы улеглись, а темень вокруг начала развеиваться.

Приглядевшись, я быстро поняла, почему.

Над землёй стало разгораться тусклое, еле заметное зеленоватое свечение того мертвенного

оттенка, какой испускают гнилушки в лесу. Оно разгоралось не постепенно, а резкими толчками,