Мелиан. Охота Дикой Кошки

он тонко намекал на желание более близкого общения и приглашал почтить его вниманием

сегодня же после захода солнца.

Я улыбнулась. Приятно, когда усилия не проходят даром, однако подобную дерзость я просто так

визирю не спущу. Прикусив губу, я задумчиво посмотрела на юношу.

– Садись за столик, Дарсан, и пиши ответ. Визирю будет приятно, если мы обратимся к нему на

родном языке.

– Каэрре-хэннум, так это цветы от него? А я не умею писать цветисто, - испугался парень.

– От тебя и не потребуется.

Я принялась ходить взад-вперёд по комнате, сплетая и расплетая пальцы. Дарсан послушно уселся

за столик и занёс над листком пергамента перо.

– Пиши: "Эхмат-эгга, я восхищена вашим даром. Цветы прекрасны, как жаль, что век их недолог..."

Написал? Дальше: "Увы, я не могу принять ваше предложение, ибо считаю, что молодой девушке

не приличествует соглашаться на уединенное вечернее свидание, пусть даже с таким интересным

человеком, как вы. Однако", - я подняла палец, призывая Дарсана к молчанию: он протестующе

открыл рот.
– "Однако я готова увидеться с вами утром перед моим отъездом. Приходите в..."

Дарсан, ты запомнил какое-нибудь приметное помещение в "Лилии"?

Паренек пожал плечами и жалобно протянул:

– Калиф показал великое множество комнат, хэннум.

– Верно... - я постучала согнутым пальцем по верхней губе, и меня осенило. - Ладно. Пиши:

"Приходите в ту комнату, где мы впервые с вами увиделись. Уверена, в этот раз у нас найдется

гораздо больше тем для разговора". Написал?

Юноша аккуратно вывел последние слова и протянул мне пергамент; не глядя, я изобразила под

ранами затейливую роспись, придуманную только что, и, дождавшись, пока чернила высохнут,

бережно сложила листок. Придется использовать Тариба в качестве посыльного.

Дарсан взял другой листок и, хмурясь, нацарапал:

"Каэрре-хэннум, к чему это?"

Я лукаво взглянула на него и написала:

"Ничего страшного. Невинная шутка: я надеюсь, что к завтрашнему утру нас здесь уже не будет".

Глаза Дарсана вспыхнули; несколько мгновений он рассматривал послание, будто сомневаясь в его

подлинности, а затем вывел дрожащей рукой:

"Вы что-то придумали, хэннум?"

Я покачала головой. Парень разом сник, и я поспешила успокоить его:

"Только в общих чертах. Надеюсь, сегодняшний день прояснит всё до конца".

Дарсан прочёл и недоверчиво уставился на меня; я похлопала его по плечу и громко произнесла:

– Времени остаётся мало, Дарсан. Пойдем, поможешь мне выбрать подходящий наряд!

***

49

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Пунктуальность Теймурана Восьмого оказалась выше всяких похвал: ровно в полдень с первым

криком муаззина в дверь нашей комнаты требовательно постучали: явился посланник венценосной

особы. Низко поклонившись, он проводил нас в крытую галерею в западной части "Лилии" – там

уже ожидал властитель Ранаханна.

Его лицо показалось мне ещё более осунувшимся и серым со вчерашнего дня: его тоже терзали

плохие сны? Так или иначе, на обходительности калифа это не сказалось: судя по его благодушной

улыбке и светящимся энтузиазмом глазам, Теймуран Восьмой основательно подготовился к новой

встрече с заморской гостьей.

Правитель был не один: его сопровождал огромный темнокожий невольник, одетый в шёлковые

бежевые шаровары, подпоясанные широким чёрным кушаком, и кожаную безрукавку, крест-

накрест оплетённую ремнями. Иссиня-чёрная кожа выдавала в нём уроженца Набии – крохотного

пустынного государства на границе с Ранаханном. Вернее, Набию и государством-то назвать язык

поворачивался с трудом – это была территория бесплодных земель, населённая разрозненными

дикими племенами. Говорят, население Набии постоянно сокращалось из-за пристрастия

большинства граждан к людоедству. Так или иначе, из набийцев получались отличные

телохранители и преданные слуги. Их нравы отличались своеобразием: они беспрекословно

присягали на верность сильному противнику, сумевшему одолеть их, и служили ему верой и

правдой до самой смерти. Этим часто пользовались венценосные особы. Например, в личной охране

алдорского короля состояло шесть набийцев. И вот теперь я вижу, что и ранаханнский владыка не

устоял перед искушением заиметь в свою свиту одного. Интересно, набийца тоже лишили дара

речи?

Невольник смотрел прямо перед собой немигающим взглядом; на его непроницаемом лице не

дрогнуло и мускула, когда калиф поздоровался со мной. Опасливо поглядывая на телохранителя, я

низко поклонилась Теймурану, подобрала подол тёмно-синей галабены(45) и поцеловала

подставленное кольцо. Вознеся хвалу Солнцеликому за то, что он послал нам столь великолепную

возможность насладиться обществом друг друга, его величество хитро прищурился и

торжественно произнёс:

– Хэннум видела почти все чудеса "Лилии". Но все они стыдливо блекнут перед роскошью главной

сокровищницы Ранаханна!

Я незаметно перевела дух. Мои ожидания оправдались. Калифские мысли потекли в нужном

направлении. Прикинувшись изумленной, я прижала ладони к щекам и воскликнула:

– Неужели на свете может быть что-то прекраснее самой «Лилии»?

Теймуран засиял, как новенький золотой дорий. Скромно пожав плечами, он небрежно обронил:

– Придержите свой восторг, хэннум. Мы проводим вас в святая святых нашего государства и тогда,

поверьте, изумление ваше возрастёт тысячекратно!

Я округлила глаза, всеми силами выражая нетерпение и восторг, на деле чувствуя себя глупо.