Мертвый мир - Живые люди

Боль ощущаема или это лишь ложные импульсы нервной системы, пытающейся убедить, что даже живя такой ничтожной жизнью, - выживая – можно что-то чувствовать?

Может, лучше ничего не ощущать?

Мои руки сейчас были повисшими и безвольными плетям, которые колыхал и тревожил ветер, будто пытаясь оторвать. А после я перестала их ощущать, чувствовать. Их будто все же оторвали. Ноги тоже стремились исчезнуть, предавая меня, как всегда предавали чувства и люди. Мое тело принадлежит мне?

Я принадлежу себе? Мне что-то принадлежит? Что-то является моей собственностью? Кому-нибудь здесь вообще что-нибудь принадлежит?

Не думаю, вернее, не уверена. Кажется, этот вопрос плавно перетекает в следующий, задаваемый самой себе неоднократно, бессчетное количество раз: «Зачем?»

– Не знаю… - что-то внутри шепчет за меня, а я сама давно стала будто наблюдателем за знакомым человеком, оказавшись в его же теле. Мне подвластны его движения, действия, слова, но разум, разум не подчиняется – это то, что я не могу даже понять.

Я совсем запуталась, не понимаю, когда сплю, говорю, думаю. Я уже не понимаю, что, какая из эмоций, желаний и мыслей принадлежит мне, а какая моему безграничному Безумию. Я не понимаю теперь, где я, а где кто-то другой. Кажется, внутри меня, помимо крохотного и скрывающегося эгоиста всё время жил кто-то посторонний, чье присутствие было еле ощутимым, но ты прогонял слабые подозрения о его существовании, отчаянно не обращая внимания на странности, потому что были иные проблемы.

А этот кто-то, почти незамеченный, проигнорированный, был только рад – ему давали свободу в действиях, не наблюдая и обращая внимание на совершенно другое. Этот кто-то питался безумием, проблемами, несчастиями и отчаянием – он становился сильнее, развивался.

И сейчас моя борьба -когда я поменялась местами с этим кем-то, тоже становясь лишь призраком, запертым внутри собственного тела-шла не столько с Безумием, рисующим ужасные желания где-то в голове, сколько с этим чужим человеком. Я не хотела ему проигрывать, я его боялась. Очень боялась и не желала, чтобы я настоящая погибла, исчезла. Я противилась этому всеми силами.

А, может, я настоящая именно этот кто-то? Может, я всё время была где-то спрятана? Может, я всю жизнь притворялась? Какая я настоящая?

Но об этом думать в подобном настроении не хотелось, да и не хотелось вообще, потому что было боязно. Каждая клетка, каждый миллиметр темного сознания, сконцентрированного в голове, ощущали опасность этого «кого-то» и этого «я настоящая».

Я медленно, но верно сходила с ума.

***

– Еще не появилось желание вернуться обратно? – Тэд, который встретил старика у ворот с, наверное, наибольшей радостью, которую мог себе позволить, был действительно рад увидеть Билла. Этот седой сукин сын был ему намного ближе, чем Агата Дуглас, будто опьяненная властью.

– Как только увидел твое лицо, настроение пропало, -отвечая с привычной подколкой, Билл хлопнул Крайтона по плечу. Но в этих словах была толика правды: желание у старика пропало, стоило ему оказаться на территории станции. Люди, что попадались по пути в здание, смотрели на него с нескрываемым осуждением, будто считали, что он бросил их. – Среди мертвецов и то более дружелюбная атмосфера.

– Я начинаю думать, что привести сюда людей было плохой идеей, - не боясь, что кто-то его услышит, Крайтон вмиг стал каким-то серьезным и даже суровым. Руководство Агаты не радовало его, как и ее замашки диктатора. Все, что происходило сейчас на станции, смутно напоминало Крайтону прошлое, от которого он вечно бежал. Подобный человек, но более ужасный, уже встречался мужчине. Но, по сравнению с ним, женщина-военная похожа на ангела. С ее властью и методами можно смириться.- Как обстановка в лесу?

– Поэтому я и приехал, - поправляя сумку с тем, что удалось загнать в капкан, да ягодами и орехами, Билл шагнул в темноту здания электростанции, ощущая приятную прохладу бетона и тени. – Еды в лесу почти нет, что начало происходить еще прошлой осенью, но меня тревожит другое: мертвецы снова бредут в нашу сторону.

– А что люди? – не боясь за стадо, ибо забор достаточно крепок, и с подобными проблемами все уже научились справляться, спрашивает Тэд, кивая старику головой, указывая место, где сейчас находится Агата, вновь что-то решая. – Их следов нет?

– А что люди? – удрученно и с отголоском внутренней злобы, переспрашивает Билл, попутно думая о том, как бы не сорваться на женщине, которой теперь все здесь принадлежит. – Нет ни следов, ни намеков. Мне даже начинает казаться, что все мы спим, и снится нам кошмар.

– Было бы неплохо, - Тэд останавливается у самой двери, когда старик толкает ее ногой из-за того, что руки заняты. Билл поворачивается назад, понимая, что Крайтон не следует за ним, а мужчина лишь качает головой, говоря, что такой выдержки, как у охотника, у него самого нет, и что Агату он долго выносить не может. – Не сегодня, старик.

Билл кивает, понимая все, что хотел бы сказать Крайтон. Управление Дуглас в корне различно с тем, что было до нее, но, благо станция еще не развалилась. Биллу только обидно за то, что люди стали такими злыми. Он не столько огорчился из-за их отношения к нему, сколько из-за того, что они делают с собой:

– Здравствуй, Агата.

***

– Эй, привет, парень, - голос Роба был непривычно мягок и спокоен, но Бонни он уже не удивлял, девушка часто видела скалу таким. С Тони он превращался в совершенно иного человека, будто смуглый мальчишка пробуждал в нем то, что не мог пробудить никто другой.

На приветствие Роба мальчик лишь издал забавный звук, пуская слюну и протягивая руки. Тони признавал в мужчине «мамочку», и Робу это льстило.

– Да ты потяжелел, малой! – скала поднял мальчонку на руки, смотря на его забавные темный витки волос. Тони по-прежнему не говорил, но Роб общался с ним на ином уровне, наверное, такое общение было у всех детей с родителями. А Роб заменил мать и отца этому сиротке, отдавая всю заботу и нежность, на какую был способен. –Когда ты подрастешь, клянусь, я научу тебя стрелять.

– Ну, до этого ему еще далеко, - смотря каждый день на такого мужчину, застенчивая и скромная Бонни понимала, что каждый человек меняется, что даже сорняк с шипами и иглами может стать нежным цветком. Почему-то, Роб и Тони позволяли ей верить, что в людях всегда остается что-то чистое и искренней, пускай порой это спрятано за темной ложью. – Сейчас он может только пускать слюни.

– Пускай так, но он будет парнем с крепкими яйцами. –словно игнорируя все слова о своем будущем, Тони вцепился в спутанную и темную бороду Роба, находя новую забаву. – Говорю тебе, так и будет.