Место третьего

За то время, пока я воскрешаю в памяти недавние события, почему-то утихает злость. Она не исчезает — лишь притупляется. Но и этого вполне достаточно, чтобы наружу вылезло совершенно иное, неуместное в таких случаях чувство. Горечь. Как будто мне подарили огромную коробку с тортом, но внутри оказался лишь подгоревший кекс. Или нет, не так. Внутри действительно оказался торт, но весь смятый, разодранный и изуродованный.

Он изуродовал. Мою вещь. Посмел разукрасить то, что должно было стать моим. Оставил на моей собственности свои отметины. Эта грязь… эта мерзость…

Смотрю на часы: стрелка уверенно движется к цифре «три». Обхожу Соби, который моментально вскидывает на меня глаза, и иду в прихожую обуваться.

— Сэймей, куда ты? — в его голосе волнение и уже неприкрытый страх.

Вместо ответа вытаскиваю из замка ключ и с грохотом жахаю на тумбочку.

— Убирайся из моей комнаты немедленно. Не забудь запереть дверь. Ключ заберу позже.

Прежде чем Соби успевает сказать что-то ещё, выскакиваю в коридор и иду на улицу. Даже не думаю о том, что оставил Агацуму одного в своей спальне — ничего он там не сделает. Свалит, как я и велел. Выпроваживать его у меня нет ни времени, ни терпения. А если бы и выпроводил, сейчас мы бы наверняка шли неподалёку друг от друга, а я его видеть не могу. Тошно.

Дорогу до административного корпуса почти не помню, ноги сами выруливают на нужные дорожки и огибают углы зданий. В голове по кругу прокручивается всего несколько слов: грязь, мерзость, уродство. Но совсем скоро понимаю, что далеко не эти эпитеты царапают меня больше всего. В конце концов, Агацума не для того мне нужен, чтобы его разглядывать. И методы воспитания его сенсея — дело десятое. Просто…

Просто Соби — чистый Боец. Что уже означает: не совсем мой. Моё Имя никогда бы не появилось на нём естественным путём, мне изначально пришлось заявлять свои права на него, как бы унизительно для меня это ни звучало. Ничего, я с этим смирился — оно того стоило, а гордость несильно пострадала. Всё, к чему я стремился в последнее время, — это доказать и себе, и Агацуме, что отныне он принадлежит только мне. Здесь не должно быть никаких помех, ни один человек не имеет права вставать между нами. Я даже смирился с его странной привязанностью к Минами, у меня почти получилось забыть, что до меня в жизни Агацумы был кто-то другой. Я практически одержал победу в этом бою с самим собой. Но только что получил наглядное, отвратительное подтверждение тому, что у Соби есть прошлое, которое пока не собирается его отпускать.

Понимаю, у всех Бойцов есть прошлое. Но когда происходит воссоединение с Жертвой, жизнь для них начинается заново. Всё, что было раньше, меркнет, перестаёт иметь значение, стирается. Остаётся лишь чистый лист — хозяин, который становится не просто смыслом их жизни, а самой жизнью. А эти шрамы… Это не просто следы от плети — это метки. Не мои — чужие. Как будто взял в библиотеке уже подписанную кем-то книгу. Да, именно так. Я и сам «подписал» Соби, вырезав на нём своё Имя, но Ритсу «подписал» его раньше. Сёк, вбивал, отпечатывал на его коже собственный портрет — словно на долгую память, чтобы не забыл, кому он принадлежал до этого. И чтоб помнил я, когда увижу эти метки.

Боец должен быть моим целиком и полностью. Но меня скручивает бессильная ярость, когда думаю о том, что солидная его часть ещё до моего появления стала принадлежать другому. Да я бы срезал всю кожу с его спины, если б мог! Кстати, мне ничто не мешает это сделать, просто я знаю, что без толку. Эти метки… эти шрамы — они не просто на коже, они въелись куда глубже, в самый мозг. И вот там уже ничего не срежешь, можно только вытравить.

— Сенсей? — громко стучусь в дверь кабинета. Пусть сейчас и середина ночи, после произошедшего на полигоне Ритсу вряд ли мог преспокойно отправиться спать.

Выждав секунд десять и не услышав в ответ ни звука, просто дёргаю ручку и переступаю порог. На этот раз в кабинете стоит кромешная тьма — даже монитор компьютера не включен. В окна льётся слабый оранжевый свет с улицы, очерчивая контуры фигуры, прислонившейся к подоконнику. Мебель, едва различимые предметы на столе, Минами — всё статичное, совершенно неживое. Единственное, что доказывает, что я не попал в фотографию — это вялая струйка дыма, поднимающаяся от его сигареты.

— Я ждал тебя, — негромко произносит Ритсу, и огонёк на конце сигареты на миг разгорается ярче.

Ждал? Странно, Соби бы вроде внятно ему объяснил, что сегодня я давать «показания» не намерен. Надеюсь, он не подумал, что я, едва очухавшись, прибежал к нему как собачка?

— Хотите знать, что случилось?

— Я уже выслушал целых три версии этой истории, — Ритсу пожимает плечами. — Любопытно будет сравнить с твоей.

Три — это от Накахиры, Faceless и Фиро, я полагаю?

— Не думаю, что услышите что-то новое. Берите за основу рассказ Faceless, как наиболее беспристрастный.

— Ruthless в изоляторе. Оба, — вдруг сообщает Минами.

Значит, Дайчи они всё-таки поймали — Соби зря волновался.

— А Накахира?

— Под присмотром Чияко-сенсей в её кабинете.

— А… Хироши?

Судя по невнятному движению, Ритсу опять пожимает плечами.

— Я ещё не узнавал о состоянии его здоровья.

Если ещё есть, о чём узнавать. Я до сих пор не знаю, выжил ли он.

— В таком случае, вы и без моего рассказа знаете об их разборках, о пистолете, о приказе Главы…

— Да, — Минами тушит окурок в пепельнице, стоящей на подоконнике, и садится в кресло. — Все подозрения с тебя сняты. По поводу кражи.

Мог бы и не уточнять. Я и без того помню, что всё ещё сижу на его крючке. Раздумываю, не спросить ли о дальнейшей судьбе Чияко-сенсей, но он вряд ли ответит — учеников посвящать в такие дела не принято.

— Итак? — Минами сцепляет пальцы в замок и укладывает на стол. Во тьме стёкла его очков недобро поблёскивают, ловя тусклый свет с улицы. — Ты хочешь сказать мне что-то ещё?

Судя по насмешливому тону, это вызов. С чего бы? Он же не мог прочесть мои мысли и понять, за каким чёртом я примчался к нему посреди ночи.

— Ответьте мне на вопрос.

Едва отлавливаю, как в привычном жесте скрещиваю руки на груди. Словно перед боем. Впрочем, сейчас и будет самый настоящий поединок. Минами, почувствовав мой настрой, осторожно выпрямляется в кресле и тянется за сигаретой. Прикурив, быстро выпускает дым, будто показывая готовность контратаковать, и кивает.

— Спрашивай.

Не буду начинать с момента сотворения мира. Я здесь для того, чтобы получить чёткие ответы на прямые вопросы.

— Когда вы поняли, что Соби — чистый Боец? Или вы знали об этом сразу?

Обдумывая ответ, Ритсу делает ещё две раздражающе долгих затяжки. Видимо, пытается понять, почему я внезапно заговорил о Соби и куда заведёт нас этот разговор в случае того или иного ответа.

— Не сразу. Способности Соби-куна проявились очень рано, в возрасте семи лет. Один раз… — Минами усмехается, опуская голову, — мы повздорили. Вернее, он ужасно разозлил меня. Честно говоря, несносный был ребёнок, не мог усидеть на месте дольше пяти минут. Так вот, энергетическим всплеском ему удалось выбить стёкла в гостиной и разбить всю посуду на столе. После этого я пригласил Нагису, мы провели ряд тестов и выяснили, что Соби-кун обладает способностями Бойца. Нагиса забрала его на целый день, чтобы провести ещё какие-то опыты, а под вечер заявила, что Боец чистый — нет зачатков двусторонней Связи.