Между вороном и ястребом

– Вашей... что?!
– выдохнула Айлин и покачнулась, но Кармель удержал ее и даже привлек к себе, позволив опереться на сзое плечо.

– А ты полагаешь я бы стал так стараться ради честолюбивых вожделений какого-то смертного?
– насмешливо и в то же время ласково глянул на нее баргот.
– Помнишь, что я говорил об инструментах? Морхальт полагал что сила, полученная от меня через кровавую жертву, изменит тело его дочери, и Гвенивер станет идеальным сосудом для рождения будущих великих магов Это как с дружиной Дорве, только Гвенивер сама даже магессой не стала. Она была.
– Он поводил в воздухе рукой, подбирая слова, а потом щелкнул пальцами и улыбнулся: - Что-то вроде дикой яблони, на которую привили другую ветвь - со сладкими плодами. Ах, дитя, как жаль, что ты не знаешь преданий моей истинной родины и не способна оценить аналогию. Впрочем, неважно. Я передал Морхальту частицу своей крови - зот этой крови, понимаешь?

– Он небрежно коснулся указательным пальцем запястья другой руки, и Айлин сглотнула сообразив, что кровь и вправду была настоящей - кровь истинного божества, самого Баргота¹ И... эта кровь попала в тело Гвенивер? Изменив его?!

– Разве это... возможно?
– прошептала она одними губами.
– Вы же в Запределье...

– Все возможно, дитя мое, - уронил Баргот с легкой самодовольной улыбкой, и Айлин снова передернулась. Она же принимала это обращение как любезность с его стороны¹ И даже не думала, что слова «мое дитя» которые он с таким удовольствием повторял, имеют самый прямой смысл¹– Для невозможного просто нужно больше времени и усилий. Конечно, мы не смогли открыть постоянный проход в Запределье, этакую парадную дверь... Но сотворить маленькое оконце, которое приоткрылось на несколько мгновений и тут же захлопнулось, о, это вполне удалось¹ Твоя истинная мать приняла мою кров», обработанную и зачарованную так. что после этого у нее должен был родиться мой ребенок..

– Но у меня же не может быть двух отцов' - не выдержала Айлин, и только пальцы Кармеля, предупреждающе сжавшие плечо, не дали ей шагнуть вперед.
– Мой отец - Дориан Ревенгар!

– Нисколько не умаляю заслуги этого достойного человека в твоем рождении.
– безмятежно отозвался Баргот. и его глаза снова блеснули, будто в предвкушении хорошей шутки.
– Учитывая роль, которую играют оба родителя твоим отцом был именно он. А я. изменив кровь Гвенивер Морхальт своей собственной, фактически стал... твоей матерью.

– Он улыбнулся, и эта радостная улыбка на породистом, привлекательном и вроде бы совершенно обычном лице показалась Айлин жуткой и нечеловеческой Так могла бы улыбаться гадюка... или смертельная болезнь, будь у нее лицо. или... самое темное что есть в душе у каждого человека, и в чем люди сами себе боятся признаться

– Зачем вы это сделали?
– снова едва слышно спросила она.
– Ни за что не поверю, что вам... просто хотелось иметь ребенка...

– И напрасно.
– возразил Баргот. и улыбка исчезла с его лица.
– Когда-то меня прокляли бесплодием, и долгие годы я был лишен возможности завести детей А когда все же смог - очень дорогой ценой¹– колесо судьбы повернулось так, что мы с Вереск утратили нашу дочь... Позерь. моя милая девочка, ты действительно стала долгожданным и очень желанным ребенком' Но. конечно, одним только стремлением продлить род мои цели не ограничивались. У меня на тебя великолепные планы, о которых тебе пришло время узнать. Ну не прекрасно ли?!

– Мне кажется, моя донна, тебе действительно лучше присесть, - услышала она негромкий голос Кармеля.

– Ответить ему Айлин не смогла, у нее перехватило дыхание а в глазах вроде бы не потемнело.. Однако все вокруг вдруг показалось ненастоящим, словно происходило во сне. Лаборатория, освещенная столь искусно и ярко, что предметы не отбрасывали теней Окно в Запределье, на другой стороне которого оказался самый обычный уютный кабинет Собеседник, что пугал ее до дрожи, и в то же время очаровывал, как может поразить и очаровать нечто величественное и жуткое - вроде лесного пожара, наводнения, грозы...

– Пытаясь собраться с мыслями, Айлин едва заметила как магистр придвинул к ней кресло Спохватившись, она села, привычным жестом расправив складки платья, а Кармель встал рядом прислонившись к спинке кресла так. что его рука касалась плеча Айлин, и это простое прикосновение вдруг подарило ей чувство полной защищенности и спокойствия. Так странно, учитывая, кто был перед ними! Но рядом с Кармелем Айлин просто не могла бояться и теперь почти спокойно ждала, что же скажет ей восьмое великое божество Эдора. тот, кого назвали Проклятым и Падшим

– В памяти вдруг всплыла сказка, услышанная в джунгарском таборе от Раэна. и Айлин отстраненно, словно это все происходило не совсем с ней. подумала, что дон Раэн подозрительно много знает о делах Благих и Баргота И сказка ведь была им рассказана не просто так, верно? Очень уж вовремя. . к тому же именно для них! Это явно предупреждение!

– Она покосилась на спокойно стоящего рядом Кармеля и подумала, что если сказка - правда, она, Айлин. знает, кем оказался этот маг. получивший все дары Благих и оказавшийся, в итоге, собственностью единственного Неблагого. Может ли оказаться случайностью, что они с Кармелем полюбили друг друга'' Ну да. так она и поверила, что Баргот к этому не причастен!

– Тот о ком она думала, терпеливо ждал, и только когда Айлин благовоспитанно сложила на коленях руки, показывая, что готова слушать, заговорил снова:

– Не думай что мое участие в твоей судьбе ограничилось тем ритуалом и переданной кровою. К сожалению, моя власть в вашем мире ограничена, я знаю все. что здесь происходит, но впрямую влиять могу только на тех. кто сам это позволил Как твой дед. к примеру.

– А мэтр Денвер?
– вспомнила вдруг Айлин.
– Он же тоже был ну... из ваших?!

– Этот безумец?
– удивился Баргот - Ну что ты' Он хотел власти и всего, что к ней прилагается, а это не мой путь. Денвер искренне считал что мне угодны преступления, пороки, разруха, в конце концов" И совершенно не понимал, к чему я стремлюсь на самом деле.

– Правда?
– усомнилась Айлин.
– И к чему вы стремитесь?

– К всеобщему благу, разумеется.
– пожал плечами Баргот.
– Клянусь тебе, дитя я искренне хочу, чтобы человеческий род жил в мире и безопасности, раззивая искусства и науки, чтобы люди в достижении целей руководствовались разумом законами и традициями Но пока это не более чем мечта. И кто-то должен быть воплощением всего плохого, за что люди не желают брать ответственность. Баргот нашептал. Баргот попутал...
– передразнил он с иронией.
– Так намного проще, верно? Вот и Денвер был уверен, что я желаю прийти з этот мир. чтобы захватить власть над ним. Зачем?! Полагаю, задай я этот вопрос ему лично, и он бы не нашел, что ответить Такие люди уверены, что все вокруг хотят того же. что они сами. Власти, мести, роскоши... В общем, игрушек, что нужны обиженным детям, не выросшим из своих обид и неутоленных желаний...

– Но вы же могли его остановить!
– горячо возразила Айлин.
– Сделать так. чтобы не было Разлома и прорыва демонов! Чтобы люди не страдали...

– Остановить?
– Баргот иронично приподнял бровь - То есть лишить Денвера и его соратников права принимать решения? Заставит» их быть хорошими вопреки свободе воли, которой вы гак гордитесь?
– Айлин онемела, сраженная этой безупречной, но почему-то отвратительной логикой, а Баргот помолчал и добавил с отчетливой брезгливостью.
– Хватит об этом неудачнике Лично я ему ничего не приказывал и его действий не одобрял. Сам все придумал сам сотворил и сам же будет за это отвечать еще не в одном воплощении. Единственный мой почитатель, на которого я повлиял впрямую - это твой дед. Пока он ставил эксперименты на постороннем материале я не вмешивался Но планов на тебя - сама понимаешь!
– ни одобрить, ни простить уже не мог. Мой Избранный очень удачно вмешался устроив Мсрхальту удар...

– Он бросил взгляд в сторону Кармеля и. похоже, ожидал ответа, но магистр промолчал Айлин же подумала, что не расскажи ей Кармель об этом заранее и сейчас в незыблемом фундаменте, на котором высилась башня их доверия, появилась бы изрядная трещина. И что вряд ли Баргот на это не рассчитывал!

– Он защищал меня, - сказала она больше для Кармеля. чем для Баргота.

– Я знаю.
– кивнул Проклятый.
– И за это весьма благодарен. Скажем так. мы никогда с ним это не обсуждали, но я прощал ему гораздо больше, чем привык прощать смертным. Особенно тем. кто принадлежит мне