Мир для Мирры

Она отворачивает лицо, чтобы я не видел слез, вновь закапавших с кончиков её длинных ресниц. Ссутулившись, Мирра обхватывает себя руками, изредка всхлипывая. Я тянусь к ней рукой, но она, словно почувствовав, отстраняется.

Мне хочется биться головой о стену. Тупой ублюдок! Тупой эгоистичный ублюдок, которому всегда не было дела до других. Мне достаточно было упиваться собственными страданиями, возводя их на пьедестал, поклоняясь им, подчиняясь их требованиям о восстановлении справедливости, о мести. Вернее, о своих жестокости и застарелой обиде, которые я гордо именовал " местью". Местью кому? Несчастным детям, чьи короткие жизни были полностью пронизаны страданиями и мукой? Чьи родители продали их?

– Прости меня.- безжизненным голосом бросаю в пустоту меж нами бесполезные слова. Мне нет прощения, нет оправданий тому злу, что я причинил.

2.21 Мирра

"Скажи, что любишь- я пойду

К тебе дорогою любой.

Мне все равно- в раю, аду

Где будем вместе мы с тобой ".

Мы еще долго разговариваем с Демиром. Я изредка бросаю нервные взгляды в сторону двери, но Демир, заметив это, улыбается. Он подмигивает, сообщая, что Адриана успела шепнуть- она остаётся ночью на кухне. Шепнуть, прежде, чем испариться словно тень. И я понимаю- она решила дать нам возможность побыть наедине, высказать друг другу все, что хотели бы. Вот только мне нечего сказать тому, кто, даже не зная меня, уже ненавидел. Кто превратил всё время моего пребывания на проклятом острове в один сплошной кошмар без начала и конца. Даже сон тогда не казался спасением - всего лишь закрываешь глаза, чтобы через мгновение снова встать в этот нескончаемый мир боли и унижения.

Впрочем, Адриана ведь знает всё. От начала и до конца. Я не утаила от нее ни капли, будто исповедуясь в ночной тишине. И она, несмотря на это, решила оставить нас вдвоем. Означает ли этот её поступок, что женщина, так искренне и по-доброму всегда ко мне относившаяся, считает- я могу простить Демира? Могу позволить себе отпустить ту боль, которую ношу в себе? А ещё, страшно даже подумать об этом, дать ему шанс. Дать шанс нам. Действительно ли Адриана хочет этого? Действительно ли хочу этого я? Не знаю.

Да и что я знаю? Что знают люди вокруг меня? Возможно, в колонии ещё принято думать о будущем, строить планы. Но разве мы, бедные жители огромных убежищ, бункеров, размером с целые города, могли позволить себе такую роскошь- мечты о будущем? О том, чего, вероятно, у нас никогда не будет?

И, всё же, замечаю, как невольно поддерживаю разговор, слушаю моего неожиданного собеседника. Даже задаю вопросы, когда он рассказывает о чем-либо, что вызывает во мне интерес. А рассказывает он о многом: о своем безрадостном детстве, о том, как его сторонились даже слуги, которых непременно наказывали за любое, даже малейшее, сочувствие к нему или желание помочь. Как наша мама появилась в их доме. Кем была она, кем был наш дед, её отец...

А ещё Демир рассказывает, откуда взялся рай, растение, что способно убить и подарить жизнь одновременно. И как его появление связано с вспышкой. Люди планировали покорить космос, излечить мир от всех болезней, старости. Но раз за разом бросали силы только на истребление друг друга. Рай изначально был задуман как оружие массового поражения. Сильнодействующее вещество, которое внедрили в его структуру путем многолетних экспериментов, скрещиваний, гибридизации, помогло ему стать тем оружием, коим он является сейчас. А дальше одна из стран, что изобретала его, втайне от остальных, подарила его стране-соседу, с которым вечно конфликтовала из-за приграничных территорий. Будто бы в жесте доброй воли ради налаживания добрососедских отношений. Растение-симбиот, которое поможет остальным растениям забыть о капризах природы, будь то засуха или внезапное появление нового вида вредителей, которых до этого сами так усердно выводили и внедряли на чужие территории, не понимая, что это в конце коснется и их самих. Так и с раем- то, что должно было стать причиной зависимости, которая поразит только соседей, распространилось на весь мир. Слабые попытки правительств ввести запоздалые запреты привели лишь к повышению цен на эту дрянь. Стычки между полицией и кланами, торговавшими раем, участились, превратившись в настоящие войны. Которые постепенно охватили весь мир. Оружие, ракеты бросались в топку всеобщей ненависти, подстегивая то одну, то другую страну желать мести, изобретать все более мощные средства поражения. Пока, наконец, одна огромная вспышка не положила конец всему этому, разом откинув землю и большую часть уцелевшего населения на несколько десятилетий назад. Никто не знает, чем она была вызвана- взрыв, воздействие на солнце, на саму планету и её полюса. Да и важно ли это теперь, когда самым главным вопросом в мире стал тот, как прожить ещё один день, не умерев от рук других людей или от голода.

Я вспоминаю свое прошлое. Сестер, маму, Стена, Вэла- людей, которых я любила, можно буквально пересчитать по пальцам. Их так мало в этом жестоком мире. И вот теперь передо мной, в ком воплотилась вся эта жестокость, ненависть, злость. И это чудовище предлагает немыслимое - стать одним из тех, кто мне дорог. Нет, не так! Заменить собой их всех. Очередная немыслимая в своей жестокости игра? Может, Демир собирается захватить колонию, но растягивает удовольствие? Увидев меня среди жителей, не смог отказать себе в такой прихоти? Снова разрушить мой мир своими руками, только теперь он желает видеть всё от начала и до конца, присутствовать? А, может быть, я продаю себе в его жизни гораздо большее значение, чем занимаю? Может, ему нужно нечто иное? Зачем он с таким напором стремится стать моей парой? Жить со мной? А ещё больше удивляет то, как он дал взять себя в плен. Ни за что не поверю в сказку, которую он скормил остальным. Но тут же вспоминается, как я смогла сбежать от него. Кажется, что рядом со мной он теряет бдительность, хватку. Не знаю, что и думать.

Нервно поглаживая кончиками пальцев кулон в виде мирры, подмечаю, как темнеет взгляд Демира, скользя от моей руки вниз, по груди. Странно, но жадное ожидание накрывает и меня. Будто я не решаюсь на подобное сама, но в глубине души вся трепещу, ожидая, пока мужчина передо мной сделает первый шаг.

Демир, подходя ближе, останавливается.

– Мирра.- выдыхает в мои губы, склоняясь ниже. Он ждёт разрешения, позволения, и оттого внутри меня разгорается пожар. Демир ждёт. Не требует. Не берет по праву сильного. Он ждёт моего решения. И я, закрыв глаза, привстаю на цыпочки, тянусь к его губам. Я хочу хоть раз попытаться решить свою судьбу самостоятельно. Не зависеть от чьих-то желаний, воли, надобности, необходимости ради выживания. Дрожащими пальцами обхватываю его шею, прижимаясь грудью к сильному торсу.

– Мирра.- восхищённым и одновременно растроганным голосом повторяет моё имя мужчина, которого я желаю в этот момент до потери памяти. Будто он- единственно спасение среди безумия мира, маяк в бущующем океане. Мои пальцы поднимаются выше, зарываясь в темных волосах. И я аккуратно целую его в уголок губ. Но, кажется, именно эта трогательная лёгкость заводит Демира сильнее любых изощрённых ласк. Он будто звереет, сгребая меня в объятия. Его губы сминают мои, сперва жадно, будто не в силах насытиться, а после- страстно, насилуя каждым прикосновением. Но я больше не боюсь этого, не сопротивляюсь. Теперь я знаю, что он хочет меня также безумно, как и я его. Нет, это не имеет ничего общего с теми светлыми чувствами, что я испытывала к Стену или Вэлу. Почти любовь - благодарность, уважение, лёгкий оттенок желания. Но никогда под их взглядами я не дрожала в предвкушении, никогда не желала, чтобы их пальцы грубо сминали мою плоть, высекая искры из разгоряченного желанием тела. Я ненавижу и восхищаюсь Демиром одинаково, ведь только он может заставить меня погрузиться на самую глубину человеческого нутра, достать из самой сути то звериное начало, что дала каждому из нас сама природа. Сейчас нет ни Мирры, не Демира. Только самец, жадно желающий свою самку. И самка, что исходит влагой, чувствуя это.

– Нет.- вдруг почти отталкивает он меня. Подняв руки к голове, он с силой вцепляется в свои темные волосы, даже в полутьме видно, как белеет шрам на его щеке.
– Нельзя, Мирра. Нельзя так. Всё должно быть иначе. По-другому.

Закусив губу, чтобы не расплакаться, я делаю шаг к нему, ещё один. Демир замер, точно загнанное в угол животное. И мне приятно ощущать себя охотником

2.22 Мирра

– Что же, совпадение идеальное.- нахмурив лоб, изрекает Грегор. Он и сам озадачен результатами, но спорить с ними даже член совета не имеет права. Странно, но Матиас, который, как я считала, винит меня в смерти Вэла, в этот момент ласково улыбается мне. Тотчас под веками собираются горячие слезы, жалость к самой себе, жизни рвет душу. Казалось, ещё вчера я стояла вот также, перед советом, с Вэлом, прикасаясь пальцами к его теплой ладони. Стояла, давая себе клятву стать ему самой лучшей парой, разделить его жизнь. И? Сдержала ли я своё обещание? Нет! Я предала его, не дождавшись даже, пока утихнет тянущая боль от его потери внутри. Бросилась в объятия того, кто измывался надо мной, не считая за человека. Нет, я позволила нам сыграть в извечную странную игру - " охотник-жертва". Не желая даже перед собой осознавать, что отдалась в руки своего мучителя не только добровольно, но и радостно предвкушая это, я позволила ему вновь решать все единолично. А сама спряталась за трусливыми оправданиями вроде " А что я могла сделать? Всё решили за меня".

Верно, правы те, кто считает, что в колонии не место преступникам, так как их уже не исправить. Ведь из меня так и не получилось вытравить жертву. Пленницу, что дрожит, едва завидев своего господина. И также, утопая в смеси страха, ненависти и готовности исполнять любые его желания, снова признаёт его власть над собой. Вкладывая в его руки невидимый поводок. Вэл, всегда относившийся ко мне как к равной, как к человеку, трогательно заботившийся, ухаживающий, тактичный и добрый - и это чудовище с темной душой, таящей в себе множество секретов. Они как солнечный свет и бесконечная тьма - такие разные. И, отчего же я так отчаянно тянусь к бездне, готовой поглотить меня без остатка?!

Демир улыбается уголками губ, а затем кладет руку мне на талию. Я же стесняюсь даже поднять взгляд - кажется, все люди вокруг нас сейчас с ненавистью глядят на меня, предательницу по их мнению. Но когда Демир властно и уверенно ведёт меня мимо толпы, я всё же решаюсь мельком взглянуть- и едва не теряю дар речи. Почти у каждого во взгляде - надежда! Радость, облегчение. Видно, впитанные с детства устои и правила выше, чем все остальное. Каждый из них рад тому, что мы с Демиром- не члены колонии, что родились здесь. Мы- новая кровь, что разбавит кровь жителей, принесет потомство, столь ценное иным набором ДНК, отсутствием межродственных генов. Впрочем, этого здесь нет, так как жители и совет вовсю стараются не допустить подобного, но так как пришлых так массово начали впускать не особо давно, то кто мог дать гарантию, что среди пар не встречалось хотя бы дальних родственников.