Мое побережье

Ей-богу, я бы не заметила появления Роджерса, если бы он не тронул меня за плечо:

— Привет. Не сильно отвлекаю?

— А, нет, нет, — постаралась вытащить наушники быстро, но в итоге запуталась пальцами в проводах. Как обычно. — Извини, все нормально, я не занята.

Только сейчас я увидела в его руках большую желтую папку, из которой торчали слегка потрепанные уголки листов. Роджерс мерно постукивал по ней пальцами.

— Хотел спросить, ты по истории будешь доклад писать?

Вопрос застал врасплох, и в мою голову не сразу пришло осознание предмета, поднятого им на прения. Честно говоря, я думала над сим типом работы — кто знает, как сложится триместр; лучше, если возможности позволяют, конечно, подстраховаться с дополнительной хорошей оценкой, но моя лень грозила достичь тех размахов, при которых руки до самостоятельной работы, как правило, доходят редко.

— М-м-м, — двадцатый век всегда увлекал мой ум и сердце; я рассматривала перспективу выбрать что-то, вроде становления хиппи-культуры или обзора величайших рок-групп второй половины столетия, но всерьез задуматься об этом не успела, — да, возможно, а что?

Уголки желтой папки стукнулись о мою парту.

— Просто ты единственный человек из всех моих знакомых, кто, насколько я знаю, увлекается этим. Остальные, кого не спрошу, говорят: времени жалко, не интересно, — он рассеянно пожал плечами. — Вот и подумал, может, ты захочешь поработать с кем-то, — замялся, словно бы чуть смутившись, — в паре?

— Здорово! — видимо, искреннего энтузиазма в ответственной реплике Стив не ожидал, а то и вовсе принял сказанное за сарказм — лицо его выражало оторопь и сомнение. — Тебе какие темы нравятся? — постаралась увлечь его актуальными вопросами.

— Ну, недавно… я присяду? — он кивнул в сторону стула.

— Конечно, я все равно одна сижу.

Увесистая папка разместилась на середине стола, а от оказавшегося в непосредственной близости Роджерса пахнуло приятным свежим ароматом.

Не сравнить с тем, от которого буквально выносит мозги.

— Недавно я читал «В дороге» Керуака, — он достал несколько листов, испещренных мелким шрифтом, похожих на статью, — и подумал написать что-нибудь о битниках…

— Пятидесятые? — далеко ушел; я не удержалась: — Ты предал свои любимые свингующие двадцатые?

— Эй, — он постарался состроить хмурую мину, но вдруг рассмеялся и едва не подавился сосательной конфетой, — я попросил бы.

Я забрала у него листы, чудом сдержав порыв похлопать по спине — он все же не Хэппи, рядом с которым можно быть «своим парнем», сидя с раздвинутыми ногами или слизывая с руки соус от пиццы, тем самым теряя лицо леди.

Эпиграф венчала цитата Амири Барака:

«Так называемое поколение битников представляла группка людей разных национальностей, которые пришли к выводу, что современное общество — отстой».

Отлично. Значит, займемся этим в симбиозе: он начнет с битников, а я логически перейду к хиппи.

— Где ты нашел эти статьи?

Удивительный человек: ему хватило одного взгляда, чтобы я поняла, насколько очевидным и глупым оказался вопрос.

— В библиотеке, конечно.

«Папа, это — Стив, мы будем наверху», — я не думала о том, как звучат мои слова, хватая Роджерса за рукав, едва он успел снять куртку, и таща наверх.

Опрометчиво, разумеется, но все то время по пути к дому, трясясь в школьном автобусе, мы с ним так нешуточно увлеклись обсуждением грядущей работы, что успели несерьезно, но горячо поспорить, и ныне я спешила зайти в интернет и убедиться в собственной правоте. К сожалению, взяла ничья — мы оба ошиблись в обозначении исторического деятеля, кому принадлежала ставшая камнем преткновения цитата.

Роджерс выглядел откровенно сметенным. По сторонам не зарился, но осматривался медленно и внимательно; прохаживался вдоль книжных полок, скрестив руки на груди, из-за чего казался еще шире, чем обычно, изредка чуть склонял голову, очевидно, вглядываясь в названия.

— «Гедель, Эшер, Бах» — первые его слова после затянувшегося неловкого молчания. — Читаешь о математике?

— Читаю «Ридерз Дайджест», это — маскировка, — я бегло прибирала лежащие не на своих местах вещи, стремясь создать иллюзию порядка, пока он был отвлечен.

— Ты загадочный человек, Пеппер Поттс, — не успела поймать его улыбку — Стивен отвернулся, возвращаясь к созерцанию полок. Лишь когда включала ноутбук, мысленно подбирая слова и переваривая в голове никому не нужную цепочку потенциальных грядущих событий, он снова заговорил: — А Старк не такой уж и плохой, как о нем говорят.

Оборачиваясь, я увидела Стива, обращенного к стоящей в рамке фотографии.

— Он хороший, — пожала плечами, забывая, что он моих движений видеть не может. — Нужно просто узнать его получше и хотя бы попытаться понять.

Испытующий вопросительный взгляд я предпочла проигнорировать.

Работа с Роджерсом, оказавшимся по натуре еще большим занудой, чем я, и, к тому же, жутким «ботаником» во всех его типичных проявлениях: с гладко причесанными волосами да в клетчатой рубашке, застегнутой без одной пуговицы под горло, отвлекала, пусть и ненадолго. Он, как выяснилось, был совершенно не приспособлен к библиотечной системе в режиме онлайн — мне же, в свою очередь, не составляло труда продемонстрировать, что это не только удобно, но и достаточно просто, а также способствует экономии значительной доли времени. Мы порядка двух часов просидели на сайтах Канзасского университета, где было сосредоточено множество разнообразных документов, начиная от песни про Мэрилин Монро и заканчивая событиями времен Вьетнамской войны, и залезли в раздел «культуры и искусства» «Истории США на рубеже XX-XXI веков», где в качестве релаксационной разгрузки мозга от обилия фактических изречений и записей листали статьи о Джеймсе Кэмероне, «Южном парке», музыкальной революции 90-х годов да просматривали видео-ролики под легендарным заголовком «Nirvana».

В компании Стивена было спокойно.

Погода за окном портилась.

***

— О, привет, Пеппер. Хорошее настроение?

Я грохнула о лавку в раздевалке тяжелой сумкой с учебниками и бросила рядом мешок с физкультурной формой, прилагая все усилия, чтобы не бросить на Аманду Грейсмит уничтожающий взгляд; в конце концов, она была одной из немногих, кто был доброжелателен со всеми знакомыми ей мальчиками и девочками на потоке, и явно не имела цели задеть легкой иронией.

Хорошее настроение. Ну, разумеется; каким оно еще будет, когда ты надеваешь пуховик, а на улице внезапно идет дождь?

— Наверное, — потянула за торчащий рукав широкую белую футболку на пару добрых размеров больше носимого мною, домашнюю, — все нормальные оказались в стирке, а собраться к занятиям я решила не ранее, чем утром, перед самым выходом из дома. На груди был изображен большой дельфин; у Хэппи была такая же, только черная — мы покупали их прошлым летом, в каникулярный период, когда в аквапарке устраивалось грандиозное представление, которое мы решили не пропускать ни при каких обстоятельствах.

Разговоры, кои уместней называть сплетнями, свергались масштабней, чем стихийные потоки с водопада Анхель. С годами я выработала хорошую привычку не вслушиваться в их содержание, однако знакомое имя всегда резало слух, против всяческой сильнейшей воли привлекая внимание.