Мое прекрасное искупление (др. перевод)

– Папа и Трент прибрали все комнаты для такого случая. Так что можешь располагаться в своей старой спальне.

– Отлично, - ответил Томас.

Решетка заскрипела, когда Тейлор ее открыл, после чего повернул дверную ручку и вошел внутрь.

– Твой отец не запирает дом, когда уходит?
– Спросила я, как только мы проследовали за Тейлором в дом.

Томас покачал головой.

– Это не Чикаго.

Я зашла за ним. Мебель была старой и изношенной, так же как ковер, в воздухе витала смесь запахов затхлости, жареного бекона и застоявшегося сигаретного дыма.

– Спокойной ночи, - произнес Тейлор.
– Мой самолет рано утром. А ваш?

Томас кивнул.

Тейлор обнял его.

– Тогда увидимся утром. Я, скорее всего, уеду около пяти. Трэв разрешил взять его «Камри», раз он всюду катается с Шепли.
– Он пошел вдоль коридора, а затем развернулся.
– Эй, Томми?

– Да?
– Отозвался Томас.

– Приятно видеть тебя второй раз за год.

Он исчез в коридоре, а Томас уставился в пол и вздохнул.

– Уверена, он не хотел, чтобы ты чувствовал себя…

– Я знаю.
– Перебил меня Томас. И посмотрел на потолок.
– Нам наверх.

Я кивнула, последовав за Томасом по деревянным ступенькам. Они скрипели под нашими ногами, горько воспевая возвращение Томаса. Пожелтевшие фотографии с изображением одного и того же мальчика с платиновыми волосами, которого видела в квартире Томаса, украшали стены. На глаза попался снимок его родителей, и я охнула. Трэвис сидел на коленях женской версии Томаса. У него оказались мамины глаза. Он унаследовал все черты ее лица, кроме подбородка и длинных волос. Она выглядела потрясающе, такой молодой и полной жизни. Представить ее больной было очень трудно.

Томас прошел в комнату и сложил наши вещи в углу. Большая кровать с железной спинкой была сдвинута в самый угол комнаты, но деревянный комод все равно едва помещался. Школьные награды Томаса стояли на самом верху настенных полок рядом со снимками бейсбольной и футбольной команд.

– Томас, нам нужно поговорить, - начала я.

– Я собираюсь принять душ, хочешь пойти первой?

Я покачала головой.

Молния от сумки Томаса издала неприятный звук, когда он ее расстегнул. Вытащил: зубную щетку, пасту, бритву, крем для бритья, темно-серые боксеры и темно-синие баскетбольные шорты.

Не говоря ни слова, он исчез в ванной комнате и попытался, было, запереть дверь, но она немного съехала с петель. Он вздохнул, положил свои вещи на раковину, а затем дернул дверь так, что она встала на место.

– Помочь?
– Спросила я.

– Не-а, - ответил он и закрыл за собой дверь.

Я обиженно плюхнулась на кровать, пытаясь придумать, как все исправить. С одной стороны, ситуация сложилась простая. Мы вместе работаем. И в данный момент находимся на задании. Глупо беспокоиться о чувствах.

Но с другой стороны, чувства-то есть. И следующие несколько дней Томасу придется тяжело. Я плохо обошлась с ним из-за глупой злости на женщину, которая случайно разбила его сердце.

Я встала и сняла с себя свитер, глядя на сломанную дверь. Из-под нее в темную спальню лился свет, трубы заскрипели, кран начал плеваться водой, после чего она полилась непрерывным потоком. Дверца душевой открылась и закрылась.

Я закрыла спальню и прислонилась ладонью и ухом к раздвижной двери.

– Томас?

Он не ответил.

Я приоткрыла ванную, и оттуда вырвалось облако пара.

– Томас?
– Вновь обратилась я к небольшой комнатке.

В ответ ничего.

Я полностью открыла дверь, а затем закрыла ее за собой. Душевая заплыла паром, через который виднелся силуэт Томаса. Раковина нуждалась в хорошей чистке, а персикового цвета линолеум загибался на углах.

– Это было не для шоу, - начала я.
– Я ревновала и злилась, но больше всего, испугалась.

Он все молчал, тщательно натирая лицо мылом.

– Мне не нравилось быть с Джексоном. Практически с самого начала, я понимала, что в этот раз все будет по-другому. Я вижу это и чувствую, но мне до сих пор кажется неправильным окунаться с головой в новые отношения, когда так хотелось насладиться одиночеством.

Ничего.

– Но если я соглашусь, мне нужно быть уверенной, что ты отпустил ее. Не думаю, что это так уж неразумно. А ты как считаешь?
– я ждала.
– Ты меня слышишь?

Тишина.

Я вздохнула и прислонилась к шкафчику с облезлой краской и заржавевшими ручками. Видимо, кран протекал годами, так как в раковине около хромированной окантовки слива образовалось темное характерное пятно.

Засунув кончик большого пальца в рот, я начала обкусывать кожу вокруг ногтя, пытаясь придумать, что еще сказать. Возможно, он ничего и не хочет слышать.

Я встала ровно и стянула через голову блузку, после сняла высокие ботинки. Потребовалось немного усилий, чтобы вылезти из узких джинсов, зато вместе с ними слетели и носки. Слава Богу, утром я догадалась побриться. Длинные пряди волос упали на грудь, прикрывая ее, так что я не чувствовала себя чересчур обнаженной, и сделала несколько шагов к душевой кабинке.

Я потянула раз, затем еще. Когда она открылась, Томас стоял лицом ко мне с закрытыми глазами, смывая пену от шампуня, стекающую по лицу. Он вытер мыло с глаз и посмотрел на меня, затем быстро промыл лицо и еще раз взглянул, его брови устремились на лоб.

Я закрыла дверь позади себя.

– Ты меня слушаешь?

Томас приподнял подбородок.

– Начну сразу, как только ты выслушаешь меня.

– Мы можем поговорить позже, - произнесла я, закрывая глаза и притягивая его лицо к себе для поцелуя.

Он схватил мои запястья, удерживая на расстоянии.

– Я знаю, чему мы должны отдавать предпочтения в эти выходные, но мне надоели игры. Я больше не хочу претворяться. Я просто хочу тебя.

– Я прямо перед тобой, - Я прижалась к его телу, ощущая внушительную эрекцию своим животом.

Его дыхание сбилось, а глаза закрылись, в то время как вода стекала с его волос по лицу и капала с носа и подбородка.

– Но ты останешься?
– Он взглянул на меня.

Я нахмурилась.

– Томас…