Мои дорогие привидения

– Ты уже и дни рождения всех запомнил? – подмигнула ему русалка.

– Нет, дни рождения я не знаю.

– Ну да, Настя старше меня. И что такого? У них своя компания была, у нас – кто помладше – своя.

– Где же тут Наина Киевна вас размещала? – удивился парень.

– Ну ты даёшь! Тут же горница есть, – Оксана подняла голову, потом указала на потолок. – Вот же люк наверх.

Федя поглядел, и в самом деле увидел почти рядом с печью большой люк в потолке.

– А я думал, у дома просто чердак высокий.

– Высокий, – подтвердила девушка. – И очень даже удобный. Зимой там прохладно, но вот летом – просто чудо как хорошо. Дядька Матвей даже в своё время разгородил его на четыре части, чтобы, значит, отдельно старшие, отдельно младшие и, разумеется, раздельно по полу.

– Сколько же вас тут собиралось? – озадачился писатель.

– Да когда как. В самое «людное» лето одиннадцать человек ребятни, – взгляд Оксаны затуманился, она погрузилась в воспоминания. Фёдор аккуратно снял закипевший чайник и налил в чашки кипяток, потом достал из серванта пару блюдец и накрыл ими чашки.

– Спасибо!

– Пусть постоит, заварится.

– Как скажешь.

Он сел за стол напротив неё, рассеянно окинул взглядом.

– Значит, вот твой единственный интерес? – негромко сказал парень.

– А? – Оксана, вытаскивавшая из пачки печенье, замерла и вопросительно посмотрела на Федю.

– Ты и в городе ко мне только из-за этого подходила? Путешествие во времени?

– Нет, почему же, ещё ради халявного мороженого! – съязвила она и сердито сунула в рот печенье целиком.

– Да, в самом деле. Плюс мороженое.

Оксана что-то пробормотала с набитым ртом.

– Чего-чего?

– Йа-у вфшш… – девушка сделала усилие, проглотила печенье и зло посмотрела на писателя. – Я жеж такая жлобиха! Только с меркантильными интересами могу! Баюн научил, или сам додумался?

– Извини, – Федя почувствовал себя неловко.

– Чего это ты передо мной, подлой интриганкой, извиняешься?

– Ну хватит уже…

– Хватит?! Вот дать бы тебе по уху, чтобы знал.

– Ладно! Виновен, каюсь! – примирительно выставил ладони Фёдор. Потом посмотрел глаза в глаза собеседнице и торжественным тоном заявил:

– Приношу свои извинения. Ты вовсе не интриганка – и, кстати, я тебя так не называл, это уже ты сама себе «приклеила». Я просто спросил, ты ко мне в городе подходила, чтобы услугу попросить? Или нет?

– В городе – нет, – категорично отрезала та. В глазах русалки словно постепенно успокаивались бешено перекатывавшиеся до того волны.

– Но ведь знала, что я писатель? Ещё на реке.

– Разумеется, знала! Баюн сказал. Даже до того, как ты в себя пришёл.

– С чего бы вдруг? – не поверил Федя. – Вы же вроде не дружите?

– Так он не намеренно. В сердцах проговорился. Мол, погубила сочинителя, дурёха водоплавающая! – Оксана хмыкнула. – Но в Дубовеже я к тебе не «подкатывала», не думай. Ну… – она поразмыслила с секунду. – Не с корыстным интересом. Если мороженое не считать.

– Допустим, – рассеянно отозвался Фёдор. Он вдруг сообразил, что на лавочке девушка в самом деле говорила о писательстве сугубо с точки зрения книжных предпочтений.

– Хочешь – верь, не хочешь – не верь, – пожала плечами русалка. – Окей, мороженое можем считать моей личной выгодой, если ты такой педант.

– Да оставь ты это мороженое в покое! Ну, а сейчас?

– Сейчас – да. Только давай проясним ещё вот что: всё, что я тебе в Дубовеже говорила – правда. И сказано от всей души. Включая приглашение в гости.

– Спасибо.

– А дело – оно, в общем-то, вырисовалось уже после твоих же слов о том, что бабушка Наина сейчас в Карасиково. Я сперва хотела осторожненько, но не потому, что тебя боюсь, – девушка быстро взглянула на парня, – а просто не была уверена. Вдруг она ключ всё-таки с собой увезла, не оставила? Да и яблоки опять же… В конце концов, это её дело – кого принимать, кого угощать, а кому от ворот поворот. Но раз ты в курсе, тем лучше и проще.

– Ну, говори, – скрестил на груди руки Фёдор. – Куда отправимся?

– На семь лет назад. В Дубовеж.

– Рукой подать, – усмехнулся парень.

– Не перебивай, пожалуйста. Это будет первое июля. И нужен нам мой мост поутру, около десяти часов.

* * *

То лето, давно прошедшее, тоже было жарким и сонным. Федя со скучающим видом сидел на высоком выступе оврага, над дорогой со стороны Луговца, прямо напротив памятного бережка. Порой он шлёпал себя по шее, щеке или руке, и не без зависти косился на Оксану, которой комариное племя ничем не могло навредить. Русалка же, странно притихшая и словно сжавшаяся в комочек, устроилась у корней древней, сильно наклонившейся к реке, сосны.

– Ты в курсе, что ты здесь невидимка? – поинтересовался он.

Оксана молча кивнула. Писатель повертел головой, но никого и ничего не услышал. Выждав несколько минут, он заговорил снова:

– Чтобы что-то предпринять, мне нужно хотя бы знать – что именно?

– Увидишь, – она обхватила руками согнутые ноги, в точности как Настя недавно у курятника, и спрятала лицо в коленях. Только глаза смотрели на противоположный речной берег, и Фёдору не понравился этот взгляд: застывший, безнадёжно тоскливый. Парень прокашлялся, и собирался уже сделать третью попытку, когда русалка глухо спросила:

– Ты себя не спрашивал, почему с тобой всегда идут «провожатые»?

– А откуда ты…

– Знаю. Так не спрашивал?

Он неуверенно повёл плечами.

– Ну так… Баюн и Настя знают, что, и где, и когда. Мне помогают. Вот недавно прямо-таки вытащили из неприятностей.

– Если бы не они, ты бы в те неприятности вообще не попал, – донёсся приглушённый коленками голос.

– Как это – не попал?

– И сюда бы не попал. Если бы не я.

– Ну-ка, ну-ка, а с этого места поподробнее!

– Мы – четвёртый компонент. Для перемещения. Кот тебе про коллективную память не затирал?

– Что значит «затирал»? – нахмурился Федя. Разговор приобретал какой-то уж совсем неприятный оттенок.

– Ну, объяснял, почему мы так хорошо знаем о далёком прошлом? Поколения и поколения, сродниться с землёй – вот это всё?

– Да, было, – неуверенно кивнул писатель. – Это что, всё вранье?

– Нет, почему, – безразлично пожала плечами Оксана. – Это всё правда. Просто прими как данность, что без нас ты бы сидел дома у бабушки Наины, грыз яблоко и писал бы книгу. И всё, что тебя могло побеспокоить – очень яркие и очень странные сны.