Мои дорогие привидения
Шрифт:
Левее стоял аккуратный и гораздо более тщательно выстроенный домик. Доски здесь были тоже не струганы, но покрашены белой краской. В передней части имелось своего рода боковое крыло с отдельным входом и двумя широкими окнами, набранными из мелких квадратов стекол. Окна позволяли видеть берег реки и первый, уже собранный, пролёт будущего моста.
Фёдор с самым деловым видом направился к домику, тщательно обходя лужи на дороге. На его глазах в правление входили и выходили из него рабочие, но явно более высокого ранга, чем ранее встреченный парнем мужичок. Эти и одеты были солиднее, и вели себя заметно смелее, а главное, ни у одного
– Коллективная память не подскажет, как зовут здешнее начальство? – спросил он у своих спутников. Баюн, как и парень, аккуратно обходил лужи. Кикимора, наслаждаясь сапогами, весело шлёпала прямо по воде.
– Инженер, отвечающий за строительство моста – Пётр Андреевич Комаров, – отозвался кот.
Федя покосился на Настю, но та только пожала плечами – мол, Котофею виднее. Молясь про себя, чтобы инженер не обратил внимание на «безымянность» конверта, или какие-нибудь неточности в оформлении приказа (Фёдор в принципе понятия не имел, как составлялись и вообще выглядели подобные документы в то время), писатель решительно постучал в дверь.
Не успело в ответ на стук прозвучать: «Войдите!», как он уже распахнул дверь и шагнул через порог. В просторной комнате было тепло, небольшая железная печка потрескивала дровами, отгоняя промозглую сырость осени, царившую снаружи. Посреди помещения стоял широкий стол с наваленными на него бумагами, чуть в стороне, у дальней стены – ещё один, письменный, заваленный ничуть не меньше. Над бумагами склонились одетый в форменный мундир парень, по виду примерно ровесник самому Фёдору, и двое мужчин постарше, с бородами и в чёрных армяках. Последние изображали величайшее почтение, внимательно ловя каждое слово начальства.
– …и чтобы без задержек в этот раз. Ясно? – инженер поднял глаза на вошедшего. – Вам что угодно?
– Пётр Андреевич Комаров?
– Да, я, – взгляд его стал встревоженным. – Из фельдъегерского корпуса?
– Срочный пакет, ваше благородие, – Федя прищёлкнул каблуками и, расстегнув портфель, достал из него запечатанный сургучом конверт. Десятники, хоть им и было любопытно узнать новости, бочком пробрались к двери и, поклонившись сначала инженеру, а потом и «курьеру», выскользнули наружу.
Комаров, взломав печати, быстро пробежал написанное и лицо его вытянулось:
– Как же так – остановить строительство.
Фёдор с бесстрастным лицом застыл у двери. Посыльному не полагалось знать о содержании приказа. Настя и Котофей тем временем с любопытством разглядывали бумаги на большом столе.
– Вы из Дубовежа сейчас?
– Так точно, ваше благородие.
Инженер мельком взглянул на окно, нахмурился и, ходя туда-сюда, принялся заново перечитывать приказ.
– А где же ваша лошадь? – поинтересовался он будто бы невзначай.
– Привязана, ваша благородие.
– Что-то я не вижу.
– Не у коновязи, ваше благородие, – Федя старательно таращился на стык задней стены и потолка. – Простите, ваше благородие, но лошадь моя привязана у сортира.
– Где-где? – от удивления Комаров даже перестал расхаживать с письмом.
– Живот сегодня скрутило, ваше благородие. Так я лошадку-то привязал, и того…
– Вы в своём уме? – прошипел инженер. – С казённым пакетом в туалет? А если бы
вы его уронили? И лошадь оставить – вы что, первый день на службе? А если её уведет кто?– Виноват, ваше благородие!
Пётр Андреевич, явно срывавший на посыльном собственное недовольство, замолчал. Пожевал губами, в третий раз перечёл приказ и крикнул:
– Эй! Матвеев!
Вернулся один из десятников – судя по быстроте появления он, похоже, подслушивал под дверью. Комаров, впрочем, не стал обращать на это внимания.
– Сейчас же всем: работы остановить немедля. Высочайший приказ. Ждём проверяющего.
– Проверяющего, ваше благородие? – растерялся десятник.
– Ты что, сонный, что ли? Сказано: проверяющего. Мужиков в барак, нечего им зря под дождём мокнуть. Да смотри, не вздумай мне на довольствие сэкономить! – пригрозил он. – Снабжать, как и в рабочие дни.
– А когда ждём-то, ваше благородие? – в выпученных глазах Матвеева прямо-таки читались быстро вырастающие цифры его личного ущерба.
– Когда надо – тогда и ждём! – рявкнул инженер. Десятник испуганно вздрогнул и, поклонившись, выскочил вон.
– Разрешите идти, ваше благородие? – Федя снова прищёлкнул каблуками.
– Идите, – кисло махнул рукой Комаров, уже погружённый в свои мысли и забывший про казус с лошадью.
– Да-с, промашка, – отметил Баюн, когда они шагали по дороге обратно к туалетной тропинке.
– Я себе эту сцену не так представлял, – обиделся Фёдор.
– А как? – с любопытством спросила Настя.
– Специальный посыльный доставляет срочный правительственный приказ. Не «посыльный в пути», а уже на месте. Откуда же мне было знать, что он вдруг лошадью заинтересуется. Зануда. «А если б уронили!» Курьер что, не человек, что ли? Не имеет права отойти на минутку?
– Не кипятись, Фёдор Васильевич, – примирительно заговорил Котофей.
– Вот честное слово, если бы не рабочие! Только ради них. Он же свою стройку, наверное, в ежовых рукавицах держит?
– В самых расколючих, – подтвердил Баюн.
– Сволочь.
– Спешишь ты с выводами, – вздохнул кот. – Эта вот «сволочь», как вы изволили выразиться, господин сочинитель, после случившегося с мостом переживал страшно. Спустя пять лет умер от сердечного приступа – извёл себя в конец.
Федя прикусил нижнюю губу и замолчал.
* * *
Писатель сидел за столом и размышлял. Прошло два дня с тех пор, как он побывал в XIX веке и – по словам Баюна, вполне успешно – спас строителей железнодорожного моста. Ехать осматривать сам мост было бессмысленно: в войну переправу разбомбили, так что возведённая взамен была уже современной. Впрочем, Феде и не особенно хотелось, тем более что его новые знакомые, кажется, вошли во вкус, и свободного времени было всё меньше.
Позавчера они побывали уже в двух местах. Сначала в Дубовеже образца 1946 года, а потом, к удивлению писателя, в окрестностях Луговца зимой 1812 года. Никаких наполеоновских войск здесь, разумеется, и близко не наблюдалось (писатель вообще подумал поначалу, что идея отправиться туда – всего лишь шутка Котофея). Зато наблюдалась разбойничья шайка, на которую парню и пришлось выводить отряд, составленный из сотрудников полиции и солдат Дубовежской служащей инвалидной команды. В город, где на окраине в каком-то сарае проявился в этот раз временной переход, парень вернулся только к утру, изрядно замёрзший и совершенно разбитый от усталости.