Молчание во благо. Том 1

Схема Мэй-Мэй — займы, пепел филиала, выкуп акций — несла тот же зловещий привкус: богатство, выстроенное на обугленных останках. Был ли он против?

— «Я тайно возглавлял этих убийц. Как я могу быть против».

— Хорошо. Что мне нужно сделать?

Мэй Мэй ухмыльнулась, набирая номер на телефоне.

— Сначала я звоню брокеру. Мы берём акции в долг и продаём их сегодня. Завтра ты идёшь в Синдзюку — один, без лишнего шума. Я помогу с разведкой и прослежу, как ты выполнишь задачу. Когда филиал превратится в пепел, я закрою сделку. Деньги будут у нас позже. А тебе пора переодеться во что-то поприличнее…

* * *

Тем временем в штабе клана, в скромной комнате с деревянными стенами и низким столом, сидела Томоэ. Её светлые волосы были аккуратно собраны в пучок, а перед ней лежали свитки и бухгалтерские книги. Она устало потёрла виски, но в её глазах светилась тихая гордость. Последние дни она трудилась не покладая рук, поддерживая территории клана: распределяла шаманов по ключевым точкам, заключала сделки с местными работниками, следила, чтобы каждая йена попадала на счёт. Её усилия вместе с работой Широе принесли плоды — клан заработал двадцать миллионов йен за последние недели. Быстро, но это был тяжелый труд, оставивший некоторых послушников с ранениями.

Томоэ открыла ноутбук, проверяя общий банковский счёт. Увидев цифру — двадцать миллионов — она улыбнулась, её лицо смягчилось.

— Мы сделали это. Наконец-то стабильность! — подумала она, откинувшись на спинку стула.

Но экран мигнул, и баланс резко обнулился. Двадцать миллионов исчезли, словно их никогда не было. Улыбка пропала.

— А…

Томоэ подалась вперёд, торопливо обновляя страницу, но счёт оставался пустым. Сердце заколотилось, пальцы задрожали.

— Мошенники? Взлом?

Она схватила телефон, пролистала историю транзакций и стиснула зубы.

— Опять он, — мелькнула мысль.

Мирак уже не раз брал огромные суммы из казны клана в прошлом, тратя их на бессмысленное — казино, девочек, ставки. Это давно прекратилось, но мысль, что он мог вернуться к старому и теперь забрать всю казну, оказалась невыносимой. Она набрала его номер, стараясь держать голос ровным, уважительным, как подобает младшей сестре.

— Брат, это Томоэ, — начала она, её тон был спокойным, но дрожь выдавала напряжение. — Я только что видела счёт. Двадцать миллионов… Куда они делись? Ты их взял?

На другом конце линии Мирак помолчал мгновение, затем ответил — его голос был низким, с лёгким оттенком холодной уверенности:

— Да. Они понадобились.

— Понадобились? — Томоэ сжала телефон сильнее. — Для чего? Брат, скажи, что происходит.

— Всё под контролем, — отрезал он и отключился.

Томоэ уставилась на телефон, её дыхание участилось. Она бросила его на стол, провела руками по лицу и тихо выдохнула:

— Нет, он точно нас разорит. Это конец!

Паника нарастала, как буря. Двадцать миллионов — это была их подушка, их шанс укрепить клан. А теперь — ничего. Она встала, зашагав по комнате; её мысли метались между злостью на брата и надеждой, что он не вернулся к казино. Всё как раньше.

* * *

Вечер окутал Синдзюку плотным покрывалом теней, пронизанных резким неоновым светом вывесок.

Улицы гудели голосами, шагами и пряными запахами уличной еды, но Мирак скользил сквозь этот людской поток с холодной уверенностью. На нём был дорогой чёрный костюм — подарок от Мэй Мэй. Она настояла, чтобы он выглядел «под стать игре», хотя Мирак скучал по своему кимоно. Ткань обнимала его худощавую, но крепкую фигуру, сидя безупречно.

Он остановился перед главным филиалом «Кровавой Сакуры» — двухэтажным зданием, где красные фонари отбрасывали кровавый отблеск на тротуар.

— Значит, тут? — подумал он.

У Ямагути-гуми был один бесспорный лидер и множество высокопоставленных фигур, управляющих филиалами в других городах. Этот же бар считался крупнейшим в сети «Кровавой Сакуры». Мирак поднял взгляд к воронам, кружившим над крышей. Эти птицы, подчинявшиеся Мэй Мэй, были не просто её питомцами на поводке, а её глазами. Она предупреждала: каждые выходные сюда стекаются члены банды в большом числе. Было ясно, что среди них окажутся и те, кого сообщество шаманов считает угрозой.

— Их дела идут всё хуже, особенно после того, как Сатору с Гето взялись за них. Не могут же они собираться и делать вид, что ничего не происходит, — размышлял он.

Мирак слегка прищурился, глядя на вход. Он не мог просто ворваться и разнести бар на людях. Шум среди обычных людей стал бы катастрофой для скрытого мира шаманов. Поэтому он шагнул внутрь спокойно. Его встретил гул голосов и едкий запах табака, смешанный с дешёвым алкоголем. У входа охранник буркнул:

— Сегодня с досмотром.

Мирак молча поднял руки, позволяя обыскать карманы, и прошёл внутрь, растворяясь в толпе. Его взгляд тут же метнулся к лестнице в углу — узкой, уходящей в полумрак, за затемнёнными стёклами VIP-зоны что-то творилось.

Он прислонился к стойке, заказав виски у бармена — худого парня с нервными движениями, то и дело косящегося на лестницу. Мирак отхлебнул, наблюдая за залом. Татуировки — драконы, черепа — мелькали на шеях и руках посетителей в тусклом свете, но его тянуло к верхнему этажу.

Дверь хлопнула. В бар ввалился парень — молодой, с растрёпанными волосами и кровоподтёком на скуле. В руках он сжимал свёрток, туго завязанный тканью, небольшой, но источающий жуткую ауру. Парень торопился к лестнице, почти бегом.

Высокий мужчина у стойки шагнул ему навстречу, его голос прорезал шум:

— Где тебя носило? Он уже трижды спрашивал!

Парень втянул голову в плечи и пробормотал:

— Задержали. Но всё тут.

Мирак прищурился. Свёрток притягивал его, как магнит. Это был момент. Он шепнул:

— Лас Йа Нир.

Слова Ту’ума вырвались не криком, а шёпотом, шелестящим, как ночной ветер. Чтобы обойтись без громкого возгласа, он связал технику пактами — шёпот и жесты. Пальцы слегка дрогнули, проклятая энергия закружилась вокруг, и мир преобразился.

У всех людей вокруг, даже стоящи за стенами вспыхнули ауры: у бармена — тусклая, подёрнутая тревогой; у татуированного — резкая, с привкусом злобы. Но свёрток пылал — багровая нить проклятой энергии тянулась от него, густая и пульсирующая, настолько мощная, что не требовалось даже «шёпота ауры», чтобы понять её опасность.