Молчание во благо. Том 1

Мирак просчитал: после двух вращений кулаки выросли на сорок процентов, их ударная волна могла достать уже семь метров. Но не малая часть усиления тут лежала на Утахиме.

Один кулак рванул к нему, но Мирак выверено отследил траекторию, влил ровно четверть ауры в правую ногу и шагнул влево — кулак пронёсся мимо, волна лишь шевельнула рясу.

— «Если так пойдёт, кулаки начнут бить по огромным площадям, и я потрачу на увороты больше сил, чем на ту’ум,» — подумал он.

— Мул Ква Див, — произнёс Мирак. Аура вспыхнула вокруг тела, формируя драконьи доспехи — оранжевые чешуйки покрыли плечи и грудь, поглощая остатки ударной волны. Теперь бегать слишком много не придётся. — Ты не поймёшь даже основы моих способностей.

— Чушь несёшь, — процедил Мачидзан, посылая ещё два кулака. Их аура пылала, волна достигала девяти метров. — Я раздавлю тебя!

Мирак заметил, как аура Мачидзана дрогнула — гнев нарушал её равновесие. Он влил проклятую энергию в обе ноги, её поток закружился вихрем, и шагнул ближе — болото хлюпнуло от резкого рывка.

— Конечно, ты сильный. Все видят, как ты бьёшь. Но я вот думаю — сколько раз ты слышал, что этого мало? Что ты не дотягиваешь до его имени?

Удар по больному. Нельзя было точно знать, что цепляло Мачидзана, но слова звучали достаточно обобщенно, чтобы он сам додумал причину злобы. А с учётом того, что его отец не стал новым главой, Мирак явно метил в слабое место.

Кулаки Мачидзана врезались в топь. Вода взлетела вверх, дыхание сбилось. Мирак заметил пробоину в ауре у груди — гнев мешал сосредоточению. Он шагнул ещё ближе, голос стал тише, почти доверительным:

— Ты ведь чувствуешь это каждый день, да? Тень отца над тобой. Как он смотрит и молчит. А ты тренируешься, накладываешь пакты, чтобы заглушить его молчание.

Навыки жреца культа позволяли играть с психологией — находить слабости, заставлять думать, что ты знаешь всё. Слова о проблемах не несли смысла сами по себе, это было лишь внушение.

Мачидзан побагровел, крутанул плечо трижды.

— «Проклятая энергия усилилась на шестьдесят процентов,» — высчитал Мирак. Он влил треть ауры в ноги и с молниеносной скоростью выскользнул из зоны поражения.

Мачидзан закричал:

— Заткнись! Я докажу тебе свою силу!

— Никто не говорит, что ты слабак, — ответил Мирак, смягчив тон, притворно сочувствуя. — Просто… посмотри на себя. Ты дерёшься, чтобы доказать то, во что сам не веришь. А я стою тут, и мне даже бить тебя не надо. Ты сам себя бьёшь — вот тут. — Он постучал себя по голове.

Мачидзан рванул к нему. Кулаки исчезли, копьё мелькнуло в замахе, но аура в руках текла хаотично — рука дрогнула. Мирак уклонился вбок, его тень мелькнула в воде.

— Знаешь, мне не нравится, как твой клан пытается всё контролировать, но если встанешь на колени — я злиться не буду.

Копьё Мачидзана вонзилось в грязь, он пошатнулся. Кулаки вспыхнули снова, но слабо — их аура сжалась до прежних пяти метров. Он крутанул плечо ещё раз, и сгустки выросли до предела — пятнадцать метров волны, деревья трещали от мощи.

Но Мирак увидел возможность. Он втянул воздух, аура хлынула к горлу, её оранжевый поток закрутился спиралью:

— Гол Ха, — вырвалась яркая оранжевая энергия, окутав Мачидзана. На первый взгляд ничего не произошло — тот лишь слегка дёрнулся, крепче сжав копьё. Но следующая фраза отозвалась в глубине его души. — Я сказал — на колени.

Его воля надломилась. Мирак с упоением смотрел на противника — человека, которого он ни разу не ударил, но чью защиту ослабил гневом. Мачидзан рухнул на колени, сжимая кулаки. Злоба сменилась пустотой. Мирак кивнул, гордо вскинув голову, одаряя всех чувством своего превосходства.

Для бесклановых это была простая победа. Для остальных — акт унижения и демонстрация тотального доминирования.

Яга кашлянул:

— Победа Масакадо Инумаки.

* * *

Турнир закончился, и болото затихло под багровым закатом.

Учителя и директора собрались в кабинете Ёсинобу Гакагандзи, главы Киотской школы. Комната была просторной, но строгой — тёмные деревянные стены увешаны старыми свитками с каллиграфией. Пол устилали потёртые татами, в центре стоял низкий стол из чёрного лака, заваленный бумагами и чашками с остывшим чаем. У дальней стены возвышался шкаф с резными драконами, а рядом окно пропускало слабый свет угасающего дня. В углу тлела жаровня, наполняя воздух запахом древесины и угля.

Гакагандзи сидел во главе стола, скрестив ноги. Седая борода касалась татами, трость лежала под рукой. Справа расположился Яга Масацугу — массивный, в тёмном костюме, с поблёскивающими очками, держа записи.

Вокруг сидели учителя, обсуждая рекомендации для старшекурсников. Некоторые ученики уже приходили, называя перспективных шаманов.

Однако…

— Ладно, обсудим Мирака Инумаки, — начал Яга, глядя в бумаги. И тут наступила тишина. Казалось, все избегали этой темы: репутация, способ победы на экзамене и клановые разногласия заставляли молчать.

— Я, конечно, не хочу никого оскорбить, но мне кажется, у него АРЛ, — заговорил доктор Арата, мужчина в белом халате с уложенными светлыми волосами. — Импульсивное и рискованное поведение, полное пренебрежение к эмоциям и переживаниям других. Такие люди склонны попадать в неприятности и игнорировать законы.

— Что такое АРЛ? — спросил медиум Харука.

— Антисоциальное расстройство личности, — пояснил киотский учитель.

— И определённо присутствует нарциссическое расстройство, — добавил Арата.

— Он шаман, а у нас расстройств может быть больше, чем у него, — покачала головой Яга, не понимая. — К чему ты клонишь, Арата?

— Негатив подпитывает проклятую энергию, а боль от потери близкого даже считается пактом, способным дать значительное усиление. Шаманы древности порой убивали родных, чтобы стать сильнее, — слова Араты почти кричали о сути.

— Хочешь сказать… — начал Харука. — Но ты сам сказал, что ему плевать на других. Как он мог убить отца ради силы, если ему всё равно?

— Он мог сделать это из практического интереса — посмотреть, что произойдёт, — пожал плечами Арата. — Я не утверждаю, что всё так, как я говорю. Возможно, тут есть политические мотивы. Просто у него есть склонность к хладнокровным, порой жестоким поступкам.

Все молчали. Современное поколение с трудом понимало такие методы — цивилизация шагнула вперёд. Хоть они и были закалены битвами, представления о текущем порядке вещей оставались. У всех, кроме одного человека.

— Хорошо, я не против выписать ему рекомендацию. Могу даже сделать это сам, — все резко уставились на Ёсинобу. Глаза округлились так, что готовы были выпасть из орбит.