Мой первый встречный: случайная жена зельевара

Ну надо же. Она не привыкла, чтобы ей отвечали!

Все это время жертвы молча сносили ее колкости и остроты – а я отплатила тем же, и Боже мой, этот яд, оказывается, невкусен!

– Довольно, – произнес Кассиан, и напряжение, которое росло между нами, словно гроза, оборвалось. – Оливия, еще одно слово в адрес моей жены, и твои бриллианты тебя и от дождя не защитят.

Оливия сразу же справилась с собой – губы изогнулись в улыбке, плечи едва заметно дрогнули под шелком платья, взгляд снова обрел медовую нежность.

– Мне, конечно, жаль, что твоя первая встречная оказалась… такой, – выразительно промолвила Оливия. – Ты достоин большего, Кассиан, но – решать тебе. Я здесь, в общем-то, не за тем, чтобы обсуждать твою семейную жизнь и хоронить остатки репутации. Ты и сам прекрасно себя закапываешь подобными союзами.

Кассиан скрестил руки на груди. Выразительно посмотрел на Оливию – та небрежно уронила букет на клумбу и отряхнула руки, словно тонкие стебли замарали ее пальчики с безукоризненным маникюром.

– Лунные лисы, – продолжала Оливия. – Его величество прислал меня в академию, чтобы я разобралась с этим делом. Он считает, что это вопрос государственной важности.

Она вдруг сделалась холодной и жесткой – не фея, которая танцует на поляне в лунном свете, а чиновник, затянутый в корсет указов и формуляров.

– И он поставил задачу всем в Министерстве – как можно скорее найти новых лунных лис. Тебя, Кассиан, это касается в первую очередь.

Кассиан холодно кивнул, и Оливия двинулась в сторону выхода так плавно, словно не шла по грешной земле, а летела над ней. Я смотрела ей вслед и думала, что Кассиан спас мне жизнь – но я ничего о нем не знаю.

***

– Кто это? – спросила я, когда Оливия скрылась из вида, стараясь говорить спокойным небрежным тоном. Что вы, это мне вообще неинтересно.

Нагнувшись, Кассиан поднял букет – наверно, подумал, что напрасно сорвал все эти колокольчики и ромашки – и ответил:

– Оливия Гленн Бофорт, внебрачная дочь его величества Георга. Работает в министерстве магии, занимается расследованиями особой важности, – Кассиан стряхнул с ромашки какую-то каплю, покрутил букет в руке. – Отец ее обожает.

– У вас… – я хотела спросить, но не знала, как спрашивать, чтобы Кассиан не рассердился. – Я заметила, у вас давнее знакомство.

Зельевар усмехнулся и пошел прочь от клумбы. Я потянулась за ним; наверно, из брошенного букета он составит какое-нибудь укрепляющее зелье. Васильки, например, это легкое желчегонное, а ромашка – болеутоляющее. А клевер применяется при лечении целой дюжины болезней… и как бы мило смотрелся этот букет в комнате на рабочем столе – но дарить его девушке после того, как отвергла другая, недопустимо и немыслимо.

– О да! – насмешливо откликнулся Кассиан. – Когда-то она собиралась за меня замуж, вот только я не собирался брать ее в жены. Так что у вас получился знатный укол.

Я усмехнулась. А пусть не думает, что ее колкостям не дадут отпора!

– И теперь она будет в академии? Расследовать убийство?

– Увы, – Кассиан снова покрутил букет в руках, и я сказала:

– Клевер это антисептик, отличное средство от бронхиальной астмы и замечательный диуретик. Вы ведь думаете, куда девать эти бедные цветы?

Кассиан пожал плечами – он всячески старался скрывать смущение, но я все равно видела, что он смущен.

– Оливия налетела так неожиданно. Вообще это ее манера – рухнуть с небес, всех смутить, очаровать… – задумчиво откликнулся он, и я против воли представила, что когда-то Кассиан был покорен этой богиней – потому что кто остался бы равнодушен к ее чарам?

– Почему же вы на ней не женились? – спросила я, решив, что имею право задавать любые неудобные вопросы. В конце концов, мы муж и жена.

Кассиан пожал плечами.

– Даже не знаю, как вам сказать. Наверно, просто иногда смотришь на человека и понимаешь, что он не твой. А я всегда хотел создать семью и не жалеть об этом.

– Видно, вы критически подходите к выбору спутницы, – заметила я. – Но с такой легкостью стали моим первым встречным.

Зельевар усмехнулся. Оценивающе посмотрел на меня, словно думал о правильности выбора, и ответил:

– И теперь точно знаю, что был прав. Наверно, иногда разумному человеку просто положено совершать безумства! Особенно, когда они спасают жизнь.

– Это верно, – кивнула я. – Вы спасли и мою жизнь, и мою честь. Причем не один раз! Как там, интересно, бедолага Гевин?

Утро было темным и свежим: в окнах жилого корпуса уже вспыхивали огоньки – поднимались ранние птахи. Аудитории учебного корпуса заливало светом: должно быть, домовые приводили их в порядок, готовя к первой паре. Со стороны столовой веяло запахом кофе и свежевыпеченных булочек.

– Не завидую ни ему, ни нашему ректору, – заявил Кассиан. – Оливия вцепится в него похлеще волтонского краба. Боюсь, дело закончится отставкой.

Я не могла с этим не согласиться. Раз ректор так влюбился, то что ему мешало взять девушку в законные жены, а не пользоваться ее несчастьем и сиротством, превращая в любовницу.

– Что, если он темнит? – предположила я. – Например, узнал, что бедная Кайла – лунная лиса? Рассказал об этом кому-то и сообщник ее обескровил, а сам был таков?

Кассиан неопределенно пожал плечами. Букет в руке придавал ему юный романтический вид, и я невольно пожалела, что эти цветы пойдут в какое-нибудь зелье, а не достанутся мне.

Все-таки Оливия дрянь. Хорошо, что Кассиан не женился на ней.

– Этим теперь будет заниматься Оливия, – произнес Кассиан. – И надеюсь, мы с ней не пересечемся.

– Она нас обязательно допросит. Мы же пришли в ректорат, когда тело нашли, – напомнила я, и Кассиан вздохнул.

– Это точно. На первой паре у нас с вами второкурсники. Озерцо влюбленности сможете приготовить?

Любовные чары относились к разновидностям порчевых и считались запретными. Нельзя играть со свободой воли человека, но нужно знать, как действовать, если кто-то успел выпить Озерцо влюбленности – а для этого надо уметь его готовить. Я кивнула и забрала из букета Кассиана крупную ромашку.