Мой путь озарён рассветом

— Я не слышу, — тихо ответил он. — Я не слышу тебя так же, как никто не слышит Трёхглавую. Что вы двое сделали с собой, чтобы не оставить ни правды, ни лжи, ни чувств?

— Я? — Я почти шептала. — Я всего лишь пытаюсь жить, зная, что человек, которого я любила, предал меня и себя самого ради бессердечной психопатки.

Поединок взглядов продолжался недолго: я победила. Олави Безродный отвернулся и тихо бросил:

— Хорошо. Хорошо, я расскажу. Просто пообещай, что никто, вообще никто, даже те, кому ты доверяешь, ничего не узнают. Не выдай себя ни жестом, ни словом, ни взглядом. Правду знаем только я, мой старик и Маттиас, и если они узнают, что я тебе сказал… — Он прервался и сглотнул, а я отпустила его плечо. Понимать, что Олли испугался меня больше, чем Старшего Слышащего и главу ордена кииринов, было приятно.

— Никто ни о чём не узнает, — пообещала я. — Если Слышащие в самом деле теперь бессильны против меня, это будет легко.

Олави Безродный вздохнул. Он воровато огляделся, но пустынная улица у кажущегося чёрным в темноте осенней ночи парка была пуста.

Ученик Старшего Слышащего говорил так тихо, что мне пришлось наклониться ближе к нему.

— Это заговор. Малисана, Крис, Марика и ты… Из-за вас мы решили начать заговор против Верховного Совета Валмираны. Если это откроется, казнят всех. — Он сглотнул. — Фаина победила, Верховный Судья полностью принял её сторону. Следующий суд освободил бы её, её поселили бы в одну из магических академий Валмираны без права покидать её границы, но там она смогла бы прожить полную жизнь. Но она… В общем, она заигралась. Она на самом деле прилюдно сказала, что хочет искупить свои грехи героической смертью, набросившись на своих бывших соотечественников. А Маттиас, его очень впечатлило то, что сделал Питер. Он сразу понял, что она врёт, и тогда он начал это всё. Они с моим стариком и Аланом Лояне уговорили Верховный Совет позволить Фаине сделать то, что она, по её словам, хотела. Маттиас пообещал, что его орден всё устроит, но на самом деле план был другим. Исполнителем выбрали Криса, его заставили сказать, что он поверил Фаине, перед Верховным Судьёй. И он сказал, да так, что Маттиас потом говорил, что сам чуть не поверил. А всё потому, что Крис уже знал, что задание будет другое. Он должен увезти Фаину в Вольные Милантрины, так далеко, чтобы прознатчики правительства не узнали, и её убить. Он скажет, что это несчастный случай…

Олли говорил что-то ещё, повторяя, как важно молчание для того, чтобы никого не казнили, а Крис, вернувшись с сообщением о провале, не попал в беду, но я уже не слушала. Я зло улыбалась, радуясь тому, что оказалась права. Я даже знала, что именно собирался сделать Призрак. Он отведёт Фаину к Фрибоду, туда, где уже не осталось следов деревни расков, и убьёт её медленно и мучительно, заставляя верещать от боли и просить о быстрой смерти на том самом месте, где не убил её впервые.

Ключ легко повернулся в замке, и застоявшийся воздух ворвался в мои лёгкие. Разбуженный после долгого сна, дом Криса был недоволен. Я была чужой ему, он хотел, чтобы я ушла. Но я не собиралась уходить. Обойдя комнаты, я аккуратно положила на диван оставленную мне Призраком книжечку с рисунками и подвеску с рыжим лисёнком. Я больше не была лисой и больше не могла считать себя связанной с Крисом. Я не могла держать у себя подаренный им в качестве извинения подарок. Мне было тяжело на него смотреть.

Оставив то, что я никак не могла назвать своим, я прощальным взглядом оглядела комнату. Взгляд зацепил мольберт, который так и стоял отвёрнутым к стене в окружении коробок. Это было глупо и неразумно, но я зачем-то подошла к нему, чтобы проверить, не осталось ли там рисунка. И замерла как громом поражённая, когда серость пустой пыльной комнаты разрезали огненные зигзаги молний.

Последним, что нарисовал Крис, перед тем, как исчезнуть, была гроза. Мощь стихии гнула деревья, черноту туч разрывали складывающиеся в похожего на дракона существо молнии, неожиданно остро напомнившие мне ветви посоха киирина. Быть может потому, что все они сходились в одной точке — в руках у маленькой человеческой фигурки на земле. Казалось, человек выпускал молнии из своих рук, выпускал из своих рук убийственного дракона.

Я медленно развернула мольберт обратно к стене, подошла к дивану и взяла в руки своего лисёнка. Вернуть его следовало потом, когда Крис вернётся и мы поговорим. Если он вернётся. Если мы поговорим. Если результат разговора меня не устроит.

На этой неделе я не поехала в горы с Рией. Погода стояла дождливая, и я не хотела рисковать застрять в горном поселении, почти не имея возможности выйти из дома. Жалеть об этом не пришлось даже несмотря на то, что дожди внезапно кончились, а воздух сильно потеплел. В один из таких солнечных дней Кора передала мне письмо, запечатанное печатью ордена кииринов. Маттиас нашёл напарника для меня.

Мысли о грядущих заданиях заставляли меня трепетать в предвкушении. Официально я выполняла задание ордена лишь однажды, и было совершенно очевидно, что теперь всё будет иначе. Моя роль теперь была иной, а рядом со мной должен был появиться другой человек.

Я была бы не против получить в напарницы Марью Сирин, но ведуны не могли работать со мной. Моя помощь могла обернуться для них большей бедой. Гадая, какого человека Маттиас сочтёт подходящим для меня, я поздоровалась с неизменно скучающей так и оставшейся безымянной женщиной и, получив приглашение, прошла в кабинет.

Молодой человек сидел напротив стола Маттиаса в некотором подобии гамака, закинув ногу на ногу. Его иссиня-чёрные волосы были аккуратно уложены и коротко подстрижены, но несколько прядей, заплетённых в тонкие косички, опускались ниже подбородка. В косички оказались вплетены деревянные бусины сложных форм, а серые уши горной рыси казались необычно тёмными, такими же, как и мои.

Незнакомец обернулся в мою сторону, и я поёжилась под цепким взглядом его бездонных чёрных глаз, в которых не было видно зрачков. Раскосые глаза южанина пленили, но всё портил торчащий посреди точёного лица длинный нос, изогнутый, как клюв хищной птицы.

Раск был молод и в нём несомненно текла южная кровь, но природной черноты ему казалось мало. Незнакомец был одет во всё чёрное, даже пуговицы были выкрашены матовой, почти не отражающей свет чёрной краской. С таким нарядом смуглая кожа казалась почти бледной.

— Ну вот, все в сборе! — радостно проговорил Маттиас, улыбаясь, но я видела: он с интересом наблюдает за нами. — Позвольте мне представить вас друг другу. Ярна, это Рейнер Ворон, Рейнер, это Ярна Сеена. Не сомневаюсь, вы и без меня немало слышали друг от друге.

Я сощурилась, рассматривая нового знакомого с большим интересом. Судя по тому, что я слышала о нём, более неудачного напарника для меня было не найти, но если бы Маттиас хотел вынудить меня покинуть орден по своей воле, он сделал бы это не так. Или так? О человеке по имени Рейнер Ворон, помимо прочего, я знала, что он всегда работал один, не признавая напарников. Что если я была его очередным индивидуальным заданием?

— Киирин без посоха. — Голос самого одарённого из оставшихся кииринов прозвучал скучающе. — Маттиас сказал мне, что ты сможешь увеличить мою силу.

— Если ты позволишь мне своей силой воспользоваться, — отозвалась я.

Маттиас говорил, что дар слышащего стал для Рейнера помехой на пути овладения посохом. В таком случае я в самом деле могла ему помочь, но рассказы Рии заставляли задуматься о том, окажется ли это возможным. Сможет ли этот человек доверить мне свою силу? Слова, которые я сама совсем недавно сказала Маттиасу, стали мне ответом.

— Вы можете попробовать прямо сейчас, — явно предвкушая представление, проговорил глава ордена.

Рейнер поднялся со своего места. Он оказался очень худым и невообразимо высоким, даже Крису пришлось бы задирать голову, говоря с ним. При таком раскладе становилось совершенно понятно, почему Призраку этот человек пришёлся не по нраву. А гамакообразное кресло тем временем сложилось в посох киирина, легко опустившийся в руку хозяина.

— Я сделаю так, чтобы он загорелся. Ты сможешь сделать так, чтобы он перемещался по комнате, продолжая гореть, но не поджигая предметы?

— Быть может, стоит начать с чего-то попроще? — заволновался Маттиас, но я кивнула, не обращая на него внимания. Огонь был тем, чем я научилась управлять действительно хорошо, я не могла ошибиться, а вот Рейнер — мог. О чём я ему и сказала.