Мой путь озарён рассветом

Мог ли думать так же Крис? Мог ли он согласиться на задание Маттиаса, намереваясь сделать по-своему? Склонности ко лжи и притворству у Призрака я никогда не замечала, но такое положение дел объяснило бы, почему он поступил так со мной. По крайней мере немного. Мне хотелось бы, чтобы всё оказалось именно так. Потому что я вдруг поняла: если я в полной мере поверю в то, что Крис действительно меня предал, я найду его, пусть даже на краю света, и заставлю страдать так, что Фаина покажется ему святой.

Из поезда я выходила невыспавшейся и злой. Злость требовалось немедленно куда-то деть, например, устроив себе очередную изматывающую тренировку. Пробежка от Лаона до Белого Лиса могла бы стать таковой, и я, ускоряя шаг, поспешила покинуть вокзал, когда вдруг увидела нечто весьма интересное. Из вагона впереди выскочил высокий молодой человек в чёрном плаще. Он закрутил головой, и огненно-рыжие вихры его волос затрепетали настоящим пламенем, но это продлилось недолго. Человек нашёл того, кого он искал. Искомой оказалась чинно сидящая на скамейке девушка, из угольно-чёрных волос которой торчали уши красного волка. Она тоже заметила прибывшего и важно поднялась на ноги, не спеша подходить. Гость сам быстрым шагом приблизился к ней, что-то сказал, почесал затылок и засмеялся.

Непрошенная злая улыбка наползла на моё лицо, и я позволила ей остаться. Киира преподнесла мне прекрасный дар в тот самый миг, когда он был мне так нужен. «Спасибо», — мысленно поблагодарила я богиню, подходя к ничего не подозревающей парочке.

— Какая встреча! Кажется, мы были в соседних вагонах, — улыбаясь всё той же холодной улыбкой проговорила я.

Олави Безродный вздрогнул. Я не видела его с того самого дня, как я потеряла посох, но у меня были все основания предполагать, что в Белый Лис он наведывается не впервые. Причина стояла тут же, задумчиво глядя на меня яркими зелёными глазами.

— Я пройдусь до Белого Лиса с вами, — сообщила я Малисане. — Просто не обращайте на меня внимания, я не помешаю.

Я в самом деле не собиралась мешать, и вскоре они это поняли. Я шла, отставая на пару шагов, и почти не слушала их болтовню. Я думала о том, что сделаю, когда мы войдём в город. Мне было нужно поговорить с Олли, притом так, чтобы никто не мешал.

— Ну, я-то сам совершенно не мог понять, почему он так изводится из-за родни, — одухотворённо вещал тем временем ученик Старшего Слышащего. — Ну полукровка, ну и что? У меня вообще никакой родни не было и быть не могло, но меня это всегда устраивало. Вот я и назвался Безродным, ради друга, так сказать.

— А потом вы стали врагами. — Голос Малисаны прозвучал кисловато.

Олли замялся.

— Лучше сказать, это он выбрал врагом меня.

— Когда тебя выбрал Хоберин?

— Не знаю. С ним сложно сказать наверняка.

Они продолжали перемывать кости прошлому ученику Старшего Слышащего, а я задумалась о том, как люди становятся врагами на самом деле и как перестают ими быть. В голове билась сказка о Льве, который ел антилоп, и Гиене, которой доставалась только падаль, за что она, даже будучи неспособной поймать антилопу сама, Льва возненавидела. Привычка превращать в сказки каждое событие, каждую зацепившую меня фразу упорно не желала искореняться, но я не собиралась сдаваться так просто.

Ворота города появились передо мной внезапно: я слишком глубоко задумалась.

— Ярна. — Малисана строго смотрела на меня, и я поняла, что только что прослушала её обращённую ко мне реплику.

— Что?

Ученица Слышащей странно сощурилась и пожала плечами.

— Уже ничего.

Она схватила Олли за руку и решительно повела его в город, давая мне понять, что не даст нам остаться вдвоём. Глубоко вздохнув, я сделала шаг в сторону ворот, остановилась и развернулась, намереваясь пробежать круг вокруг города, вложив накопившуюся злобу в бег. А потом повернулась назад. Я выбрала свою маску, я выбрала путь разума. Поддаваться минутным порывам эмоций было нельзя. И потому бегать я отправилась только после того, как зашла домой, поздоровалась с Корой и переоделась.

Наступила ночь, но я никак не могла лечь. Я продолжала думать об упущенном Олли, который мог отправиться домой на вечернем поезде, а мог и остаться в Белом Лисе. До города Тысячи Храмов ехать дольше, чем до Карнаэля, едва ли он стал бы тратить на дорогу так много времени, чтобы провести с Малисаной несколько часов. В том, что Олави Безродный приехал именно к Малисане, сомнений не было: она встречала его на вокзале, значит, они договорились заранее.

В окно через вялую пелену безнадёжно пытающихся развеяться туч заглядывала луна. Со своей короткой поездкой в Карнаэль я почти не спала за последние двое суток, но спать не хотелось, мне казалось, что луна зовёт меня на улицу. Разум требовал оставить глупые предчувствия, но он же подсказал выход: дополнительная пробежка утомит меня и поможет уснуть. Тихо, чтобы не разбудить уже отправившуюся спать Кору, я вышла из дома и потрусила в сторону парка, чтобы остановиться у самого входа, поняв, что предчувствия были неспроста.

«Это было не обязательно, — мысленно обратилась я к Киире. — Но спасибо».

Кучерявая голова Олави Безродного мерно пылала в свете фонаря. Ученик Старшего Слышащего стоял, прислонившись к нему спиной, и задумчиво глядел в пустоту. Заметив меня, он совершенно не удивился, и только кинул на меня полный мученической обречённости взгляд.

— «О. знает больше, чем кажется». Так написал мне Крис, — приблизившись, тихо сказала я вместо приветствия. — Я вот всё думаю, больше, чем кажется на первый взгляд или на второй?

— Я рассказал тебе всё, что мог, — устало отозвался Олли, не глядя на меня.

— Тогда расскажи то, что, как ты считаешь, ты не можешь рассказать. Согласись, я имею право знать.

— Как я скажу тебе то, чего сказать не могу? — всё так же разглядывая воздух, как-то совсем по-детски огрызнулся ученик Старшего Слышащего. — Это приказ Маттиаса и всё тут.

Когда я положила руку ему на плечо, Олави Безродный вздрогнул, и я поняла: ему страшно. Он боялся меня.

— Вчера Маттиас очень интересно подбирал формулировки, чтобы спросить меня, как много я знаю. Теперь я хочу узнать, как много на самом деле знаешь ты.

Я снова улыбалась. Я была зла, и моя злость была свободна, это было воистину прекрасное чувство. Ради этого чувства стоило сколько угодно ждать подходящего момента, не давая воли минутным порывам. Олли пугала моя улыбка. Он попытался отойти, но я пошла за ним, не отрывая руку от его плеча, пока ученик Старшего Слышащего не упёрся спиной в ограду парка.

— Если я расскажу хоть кому-нибудь, жизнь Криса окажется в опасности, — тихо признался Олли. — Если тебя всё ещё заботит его судьба, продолжай верить в мою историю. — И он снова крупно вздрогнул, когда я склонила голову. Должно быть, я в самом деле выглядела жутковато, и мысли об этом заставили меня улыбнуться шире.

— Увы. Если я поверю в твою историю, я буду просто, знаешь, всей душой мечтать о том, чтобы жизнь Криса оказалась в опасности. Желательно, от меня. — Мои пальцы сильнее сжали костлявое плечо. — Слушай меня, слышащий. Слушай внимательно, а потом скажи, в самом ли деле для Криса будет лучше, если ты смолчишь? И в самом ли деле это будет лучше для тебя?

Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга. Я перестала улыбаться и просто сверлила Олли злым взглядом, а тот перестал трястись и стал необычно серьёзным.