Мой путь озарён рассветом

Здание ордена кииринов встретило меня обычным полупустым залом. Приятно зеленел льющийся из колодца свет, несколько находившихся в зале расков обернулись на хлопнувшую дверь. Не глядя на них, я прошла уже знакомым маршрутом и остановилась у стола, за которым привычно скучала знакомая мне женщина, чьего имени я так и не узнала.

— Мне нужно увидеть Маттиаса. Когда это будет возможно? — спросила я, надеясь, что она не станет приставать с лишними вопросами.

Женщина окинула меня ленивым взглядом и удивилась, узнав. Мне это польстило: я действительно хорошо поработала над собой. И всё-таки лишнего внимания я не хотела.

— Думаю, он может принять вас прямо сейчас, — сообщила она, пролистав бумаги. — Вы — Ярна Сеена, верно? Подождите тут.

Долго ждать не пришлось. Маттиас принял меня без промедлений, и я оказалась в огромном пустом кабинете с одиноким уютно заставленным углом. На этот раз мне было не на что сесть, и я осталась стоять, нависая над главой кииринов с высоты своего роста.

— Хоберин рассказал мне о вашей… ситуации, — виновато проговорил Маттиас. Едва ли он чувствовал себя хоть немного виноватым на самом деле, иначе извинялся бы за другое. Например за то, что именем Валмиранской Ведьмы выпустил Фаину и отправил её вместе с Крисом демоны знают куда.

— Поверьте, мне очень жаль, что так вышло, — вещал Маттиас Трирог, — и всё же теперь мы должны решить, что с вами делать. Вы больше не киирин и не можете оставаться частью ордена.

— Если Старший Слышащий рассказал вам всё, вы должны знать, что я всё ещё киирин, — напомнила я. — Даже без посоха.

— Но разве сила киирина не в этом? — печально спросил Маттиас, и я пожала плечами.

— Дайте мне свой посох.

Глава кииринов сощурился. Настал момент истины, момент, когда всё должно было решиться. Маттиас не сомневался в своём превосходстве, и я тряхнула головой, понимая, что не должна сомневаться тоже.

Маттиас носил свою маску. Теперь я видела, что маски носят многие люди, и лишь немногие сживаются с ними так, как сжилась Кора. Я подошла к задаче серьёзно. Я не собиралась отбрасывать свою маску по первому зову случая, а в ней не было места для красок неуверенности и фигур сомнений. Гладкое дерево чужого посоха легло мне в руки. Посох Маттиаса оказался прохладным и каким-то тяжёлым, но в моих руках он легко согнулся в кольцо.

— Помешайте мне, — велела я.

Не ощутив силу Древа на себе, я никогда не решилась бы заговорить с ним в таком тоне, но, побывав в объятиях необъятного, робеть перед маленьким полноватым лысеющим мужчиной с больными коленями уже не могла. Маттиас не смутился. Серьёзно глядя на меня, он поднялся со своего места, подошёл ко мне и мягко положил руку на свой посох. Вся тяжесть его воли упала на мои плечи, и пот потёк по моему лбу, подло выдавая истинную цену моей победы. Посох Маттиаса оставался согнутым в кольцо не менее пяти следующих секунд, и ничем, кроме победы, это быть не могло.

— Я умею сражаться, я могу доказать это в любой момент, — проговорила я и поморщилась, услышав собственное тяжёлое дыхание. — Сабли, лук, ножи, кулаки. Дайте мне нового напарника, и я смогу увеличить его силу.

Оценивающий взгляд быстро спрятавшего мелькнувший на его лице испуг главы ордена был направлен на меня, и я слегка вскинула вверх подбородок.

— Вам и вашему новому напарнику придётся полностью доверять друг другу, вы понимаете это?

Я недовольно поморщилась. Мне не хотелось говорить о доверии, особенно с Маттиасом. Особенно теперь, когда я увидела столько масок вокруг, когда поняла и приняла, что даже самые близкие могут предать.

— Только относительно работы.

— Полное доверие не может быть частичным.

И всё-таки доверие могло быть разным. Я доверяла своим близким свою безопасность, я доверяла им слова, которые не сказала бы никому другому. И даже если я больше не собиралась никого подпускать к самым сокровенным из своих мыслей и чувств, это ничего не меняло.

— Для того, чтобы ловить магов и уничтожать демонов, этого будет довольно.

— Для демонов ты теперь уязвима.

Маттиас придирался. Подло цеплялся за слова, пытался сбить с толку. Я не сбивалась.

— О том, кто кого в каких ситуациях будет защищать, мы сговоримся. В крайнем случае напарник сможет ненадолго одолжить мне кусочек посоха.

Глава кииринов глубоко задумался. Я не сводила взгляда с его лица, а потому уловила тот миг, когда полные щёки мужчины едва заметно дрогнули, выдавая не родившуюся улыбку. Он всё решил уже тогда, я была готова в этом поклясться, и всё-таки Маттиас ещё немного постоял с задумчивым видом, прежде чем важно кивнуть мне.

— Хорошо. Давайте посмотрим, каковы вы в бою теперь.

Я показала, так показала, что несчастной помощнице Маттиаса, выступившей моей противницей, пришлось отправиться за целебной мазью: она не хотела ходить с синяками. Диса учила меня рассчитывать силу, и мне вполне удавалось это, по крайней мере я ничего не сломала бедняге. Она же не смогла ударить меня ни разу: те несколько раз, когда её посох опасно приближался ко мне, я перехватывала его и подчиняла себе, заставляя отступить.

Маттиас широко улыбался. Он выразил своё восхищение, сообщил, что будет счастлив оставить меня в ордене, и заверил, что подберёт мне такого напарника, с которым я смогу сполна использовать свои новые возможности.

— Есть ещё кое-что, что я могу делать для ордена, — вдруг вспомнила я, когда мы прощались. Мой голос прозвучал легко и непринуждённо, будто я предлагала помыть полы в зале, но холодный напряжённый взгляд выдавал меня с головой.

— Что же? — Маттиас тепло улыбался.

— Если киирина нужно будет усмирить, вы можете это сделать. Но если киирин, к примеру, незаконно покинул Стены, прихватив с собой опасную преступницу, вы не можете отправиться за ним. Я могу.

Улыбка главы ордена растаяла, словно масло на сковороде.

— Как много рассказал вам Олави Безродный?

— Достаточно, — отрезала я. Упоминать Олли я изначально не собиралась, но делать вид, будто ученик Старшего Слышащего не при чём, не стала.

— То есть вы знаете, что Крис должен отвести Трёхглавую в Эйноматрин?

— Да.

Веки Маттиаса странно дрогнули.

— Тогда вы должны знать и то, что это был мой приказ.

— Я знаю. — Я снова вздёрнула подбородок — жест начал входить в привычку, и это было хорошо. Он был частью маски. — Но, если однажды подобное произойдёт незаконно, я смогу помочь.

— Я это учту, — пообещал глава кииринов, и мы распрощались.

Я спешила, надеясь успеть на вечерний поезд, и морщилась от досады. Я так и не нашла возможности дать Маттиасу понять, что не простила того, как он обошёлся с любезно предоставленным мною именем Валмиранской Ведьмы. Я не простила многое и многим, и только теперь в полной мере поняла, какое удовольствие доставляет мне смятение на лицах тех, кто не ждал от меня попытки ответить.

Скучая в поезде, я думала о том, как бы я поступила теперь, если бы Фаина всё ещё находилась в Чаячьей Крепости. Проникнуть туда и одним чётким незаметным движением поставить точку во всей этой истории? Так мог бы поступить человек, желающий защитить от колдуньи других, но в одном все те, кого мерзавка очаровала, были правы: без демонов она ослабла. Нет, Фаина не стала беззащитной и безопасной, но теперь человек, не наделённый особыми силами, мог ей противостоять. А значит, я могла бы не просто убить Фаину, а заставить ответить за всё, что она натворила. Не перед мёртвыми и не перед выжившими, передо мной лично. Я схватила бы её за шкирку и вытащила из Валмираны, я посадила бы её на корабль и увезла в Вольные Милантрины, дотащила до Коовира и поставила бы в том самом месте, где уже не осталось следов от эйноматринского лагеря. Я убивала бы её медленно и мучительно, заставляя верещать от боли и просить о быстрой смерти на том самом месте, где победила, но не убила её впервые.