Моя чужая новая жизнь

Она устало вздыхает:

— Поверь, ты не хочешь знать мою историю, — в голубых глазах явно читается сожаление и молчаливая просьба остановиться.

— Карл, однажды это может зайти слишком далеко.

— Расслабься, синеглазка, в одном я могу тебе точно признаться. Я не партизан и не шпион, — «Карл» грустно улыбается, а у меня перехватывает дыхание от ощущения, что мы сейчас находимся по разные стороны… но чего? — Не буду скрывать, что война это совсем не моё. Скажем так, я оказался в неудачное время в неудачном месте.

— Но ты же убил вроде как союзника.

Мне почему-то важно выяснить, что мы по-прежнему на одной стороне. Я тоже был против войны, но я не стреляю без разбора в тех, кто мне не нравится.

— Я убил мразь, которая не заслуживала как ни в чём ни бывало ходить по земле после того, как погубил столько невинных. Мы все здесь лишь солдаты, выполняющие приказ, а тот мудак имел выбор! Он мог защищать свою Родину, мог затаиться и не вмешиваться, но он выбрал предательство.

Она выжидающе смотрит, и я перебарываю искушение дожать и выяснить её тайны. Пусть понемногу, но я завоёвываю её доверие и не хотелось бы всё испортить. Зная «Карла», если начну настаивать и давить, снова замкнётся в себе и будет огрызаться. Я давно уже перестал сомневаться и ждать подвоха. А убийство… Я по-прежнему считаю, что война меняет людей и в большинстве случаев в худшую сторону. Если я не хотел убивать и со временем сдался, не в силах идти на открытый бунт, то с ней всё сложнее. Вынужденная также не вмешиваться, день за днём наблюдая за бессмысленной жестокостью, она сорвалась. Решила, что может хотя бы немного остановить геноцид, который происходит на наших глазах. Война так быстро не кончится. Во всяком случае на это Рождество попасть домой нам точно не светит, а значит мы оба не сможем остаться прежними. Я молча киваю, уступая и остро чувствую, как тоска по неуловимо исчезающей невинности колет изнутри.

* * *

"Сколько ещё это будет продолжаться?" - я в очередной раз мысленно зарычал на эту невозможную девчонку. Благодаря дурацкому маскараду сегодня она едва не погибла. До сих пор всё внутри холодеет, когда вспоминаю, как она беспомощно барахталась в проклятом болоте. Потом естественно ходила кругами, тянула время до последнего, чтобы без помех уединиться в бане. Я же не смогу всё время присматривать за ней, рано или поздно кто-нибудь из наших на неё наткнётся. Я успел выкурить пару сигарет, поболтать с Каспером, но она по-прежнему не объявилась. Может, пока я носил на кухню вёдра с водой, она как-то успела пройти?

— Ты не видел Карла? — спросил я Бартеля, который вышел из казармы.

— Я за ним и иду, — он направился прямо к бане, и я поспешно перехватил его локоть:

— Подожди…

Что бы такого придумать? Он же сейчас застанет её в самом неподобающем виде.

— Винтер, мне некогда, — он отстранился. — Герр лейтенант приказал привести к нему Карла немедленно.

— Что? — я непонимающе смотрел на него.

Девушка не могла успеть ничего такого натворить, чтобы мой брат на ночь глядя вызвал её к себе. Или успела?

— Ты не знаешь зачем?

— Да откуда мне знать? — пожал он плечами. — Ворвался в казарму и велел привести мальчишку. Ты же знаешь своего дружка. Небось опять дерзить начал или…

Но я уже не слушал его, побежал в штаб. Нетрудно догадаться, что Вильгельм скорее всего не вовремя зашёл помыться. Я ещё с порога заметил, что брат в ярости — расхаживает по комнате, периодически поглядывая в окно.

— Зачем тебе понадобился Карл? — я прикрыл дверь.

— Карл? — иронично переспросил он, подкуривая сигарету, и окинул меня злым испытывающим взглядом. — Ты разве не знал, что твой ненаглядный дружок — девчонка?

Я поспешно отвёл взгляд. Он всегда умел по глазам читать меня, как раскрытую книгу. Ни разу, даже в детстве мне не удалось обмануть его.

— Поверить не могу, ты всё знал и молчал! Молодцы, сговорились за моей спиной!

— Вильгельм, успокойся, ни о чём мы не сговаривались. Она не догадывается, что я знаю её секрет. Ну, а то что тебе не сказал. Я хотел…

Я запнулся. Оправдания звучали глупо и жалко.

— Нет ничего нормального в том, что молодая девушка лезет в самое пекло войны. Конечно, я должен был тебе рассказать, но я боялся навредить ей. Хотел сначала разобраться сам, что она скрывает.

— Ну и как, много узнал? — Вильгельм со злостью ткнул окурок в переполненную пепельницу и продолжил орать на меня. — Пока ты тайком вздыхал по незнакомой девице, она могла успеть натворить что угодно! Или ты даже не задумывался, для чего она морочит нам всем головы? Из горячего патриотизма и желания послужить нашей стране? Но тут уже и последнему идиоту понятно, что она не может и не хочет ни в кого стрелять! И зачем тогда нужен этот маскарад, а?

— Она не шпионка, — уверенно ответил я. — Сам всё время думаю, зачем ей это нужно, но она точно не враг. Я не одну неделю следил за ней. Она не писала писем, не пыталась пролезть в штаб и выкрасть бумаги или встретиться с кем-то тайком.

Вильгельм лишь покачал головой:

— До чего же ты наивный. Ну так знай, что твоя загадочная фройляйн скорее всего прекрасно понимает русский. Бартель сказал мне, что ночью видел, как внимательно прислушивался Карл к этим иванам, да и я кое-что припоминаю.

Я не верил в эту чушь, к тому же прекрасно помнил, как русские партизаны едва не расстреляли её.

— Этого не может быть, Бартель просто терпеть не может… Карла… Вот и не знает как ещё насолить. За дверью послышались шаги, и Вильгельм холодно сказал:

— Ты совсем потерял голову, если считаешь, что она невинная овечка. А теперь выйди, я должен её допросить.

Бартель приоткрыл дверь, подталкивая «Карла»:

— Я привёл его, герр лейтенант.

— Можешь идти. Ты тоже, — кивнул он мне.

Я перевёл взгляд на девушку и понял, что не оставлю её. Кем бы она ни была, мы не раз прикрывали друг друга. Она-то конечно никогда не теряется и обычно с лёгкостью выкручивается из каверзных ситуаций, но на этот раз всё действительно очень серьёзно.

— Я никуда не пойду.

Мы с Вильгельмом сверлили друг друга тяжёлыми взглядами. Брат знает, что я, если надо, могу быть очень упрямым. Сдавшись, он повернулся к девушке:

— Ну, рассказывай, кто ты такая и как сюда попала. И не вздумай лгать, я теперь буду очень тщательно проверять всё, что ты скажешь.

Она больше не притворялась наивным мальчишкой, но и особо напуганной, что выдавало бы её вину, тоже не выглядела.

— Меня зовут Эрин Майер. Я попала в ваш полк по ошибке. Я собиралась добраться до Эстонии и дальше плыть в Швецию. Из-за войны поезд несколько раз задерживали, а потом мне удалось присоединиться к медсёстрам, ехавшим на фронт. Я говорила правду — по пути наш поезд подорвали русские, и когда вы меня нашли, я пыталась добраться до какой-нибудь станции.

— Ничего не понимаю, — Вильгельм окинул её ледяным взглядом. — Почему ты сразу не рассказала, что ты девушка? К чему весь этот маскарад?

— На вокзале меня ограбили, и я осталась без документов. Мне показалось безопаснее выдавать себя за солдата.

— А почему, например, не за медсестру? — недоверчиво прищурился брат.

— Вы бы отправили меня в госпиталь, а там первым делом запросили бы из Германии подтверждение моей квалификации.

Я в очередной раз поразился тому, с какой лёгкостью она меняла маски. С парнями она умело поддерживала образ грубоватого и задиристого мальчишки. Сейчас она скорее всего больше не притворялась. Этот серьёзный взгляд и сдержанная немногословность были мне хорошо знакомы.