Может сейчас

– Ты не можешь написать мне что-то подобное посреди занятий с моей исследовательской группы, а потом игнорировать меня, когда я перезваниваю!

Уоррен... в исследовательской группе? Я смеюсь, и мой смех заставляет их обоих обратить свои взгляды на меня.

– Извините. Я просто не могу представить себе Уоррена в исследовательской группе.

Он закатывает глаза.

– Это обязательный групповой проект. – Он снова переключает свое внимание на Бриджит. – Почему ты думаешь, что беременна? Ты принимаешь таблетки.

– Маринованные огурцы, – говорит она, как будто это все объясняет. – Сегодня вечером я стащила три маринованных огурца с тарелок наших клиентов, а я ненавижу соленые огурцы. Но я могу думать только о соленых огурцах! – она поворачивается к тестам на беременность и берет один из них, но еще недостаточно прошло времени.

– Маринованные огурцы? – ошеломленно говорит Уоррен. – Господи. Я думал, это серьезно. А ты просто жадная до чертовых огурцов.

Уоррен докопался до соленых огурцов, а я – до мысли, что он в исследовательской группе.

– Когда ты выпускаешься? – спрашиваю я его.

– Через два месяца.

– Хорошо, – говорит Бриджит. – Потому что, если я беременна, тебе нужно найти настоящую работу, чтобы растить ребенка.

– Ты не беременна, Бриджит, – говорит Уоррен, закатывая глаза. – Ты всего лишь захотела огурчиков. Ты слишком драматизируешь.

Весь этот разговор заставляет меня удостоверится, что отныне мы с Риджем используем двойную защиту. Я принимаю противозачаточные регулярно, но был раз или два, когда мы не использовали презервативы. Но больше никогда.

Бриджит берет один из тестов на беременность и прижимает руку ко лбу.

– О, черт! – она поворачивается и бросает палочку Уоррену. Она попадает ему в щеку, и он пытается поймать ее на лету.

– Он положительный? – спрашиваю я.

Бриджит кивает, проводя руками по лицу.

– Там есть линия! Черт, черт, черт, там реально длинная, четкая линия! Черт!

Я смотрю на одну из коробок.

– Линия просто означает, что тест корректен. Это не значит, что ты беременна.

Держа палочку двумя пальцами, Уоррен бросает ее обратно на полотенце.

– На нем твоя моча.

Бриджит закатывает глаза:

– Ни хрена себе, Шерлок. Это же тест на беременность.

– Ты бросила это в меня. У меня на лице моча.

Он берет полотенце для рук и мочит его под краном.

– Ты не беременна, – успокаиваю я ее. – Он отрицательный.

Она берет еще один тест и изучает его, прислонившись к стойке.

– Ты так думаешь?

Она берет одну из коробок, читает ее и вздыхает с облегчением. Потом выливает мочу из стаканчика в раковину.

– Почему ты не вылила ее в унитаз? – спрашивает Уоррен с отвращением на лице. И это говорит парень, который съел кусок сыра после того, как Бриджит пыталась им помыться.

– Не знаю, – говорит Бриджит, глядя на раковину. Она включает воду, чтобы смыть все.

– Я очень расстроена. Я не думала об этом.

Уоррен проскальзывает передо мной и обнимает Бриджит, поднимая ее голову на один уровень со своим лицом. Он нежно убирает ее волосы назад.

– Я не собираюсь заделать тебе ребенка, Бриджит. После того, как мы испугались этого в первый раз, я всегда адски туго заворачиваю свой Джимми Чу.

Я уже собираюсь выйти из ванной, чтобы оставить их наедине, но замираю, когда слышу, что Уоррен называет свой член Джимми Чу.

Я оборачиваюсь.

– Джимми Чу?

Уоррен смотрит на меня сквозь отражение в зеркале.

– Да, так его зовут. А что Ридж не называет свой хрен в честь крутых вещей?

– Крутых вещей? – говорю я. – Джимми Чу – это дизайнерская обувь.

– Нет, – говорит Уоррен. – Джимми Чу – это редкая кубинская сигара. Верно, Бриджит? – говорит он, глядя на нее. – Ты же дала ему такое имя.

Бриджит пытается сохранить невозмутимое выражение лица, но у нее срывается смех. Она протискивается мимо меня и несется в гостиную, но Уоррен бежит за ней по пятам.

– Ты сказала, что Джимми Чу – это огромные сигары!

Они оказываются на диване, и Уоррен сверху. Они оба смеются, и это первый раз, когда я вижу их действительно влюбленными.

Тревожно, что страх беременности – это то, что выявляет лучшее в них как в паре.

Уоррен целует ее в щеку и говорит:

– Мы должны отпраздновать это завтра за завтраком, – он садится и смотрит на меня и Бреннана, – все вместе. Завтрак за мой счет.

Бриджит отталкивает Уоррена от себя и встает.

– Буду, если проснусь вовремя.

Уоррен торопится за ней из гостиной в спальню:

– Девочка, ты сегодня вообще не уснёшь.

Их дверь закрывается.

Я смотрю на Бреннана. Он отворачивается от двери и смотрит на меня.

Мы оба только качаем головами.

– Я иду домой, – говорит он, вставая, чтобы забрать гитару. Он хватает ключи и идет к двери.

– Спасибо за сэндвич, Сидни. Прости, что я как несносный ребенок. Это Ридж виноват, что так долго баловал меня.

– Вообще-то приятно это знать. Если Ридж – тот, кто избаловал тебя, то я точно не расстанусь с ним из-за того, что он сидит и ждёт, когда же я сделаю ему сэндвичи.

Бреннан смеется.

– Пожалуйста, не расставайся с ним. Я думаю, ты можешь быть первой, кто когда-либо облегчал жизнь Риджу.

Он закрывает за собой дверь, и я невольно улыбаюсь его прощальным словам. Ему не нужно было этого говорить, но тот факт, что он это произнес, наталкивает меня на мысль, будто Бреннан и Ридж похожи больше, чем я думала вначале. Оба чуткие.

После ухода Бреннана я запираю входную дверь. И слышу за спиной глухой стук, поворачиваюсь и несколько секунд прислушиваюсь, чтобы понять, откуда он доносится.

Спальня Уоррена и Бриджит.

О, как. Грубо. Грубо, грубо, грубо.

Я бегу в спальню Риджа, закрываю дверь и забираюсь к нему в постель. Я не планировала оставаться здесь на ночь. У меня так и осталось домашнее задание, которое я не закончила за эти выходные, и мне на самом деле нужно немного побыть одной, чтобы все это доделать. Ридж слишком отвлекает.