Мучимые ересями

«Что ж», — подумал Стейнейр, — «пожалуй, это можно было бы приветствовать. Лично я считаю, что это триумф».

Кото-ящерица устроилась у неё на коленях, и она с улыбкой погладила её короткую, пышную шерсть.

— Вы ведь понимаете, что единственная ценность человеческих созданий для ящериц заключается в том, что у них есть руки? — спросил Стейнейр.

— Чепуха, Ваше Преосвященство. У них ещё есть кувшины с молоком.

— В общем, да. Полагаю, что и это тоже, — с улыбкой признал Стейнейр. Затем, когда Адора откинулся назад, всё ещё поглаживая кото-ящерицу, он склонил голову набок. — Полагаю, прежде чем нас прервали, вы собирались объяснить, почему вам мог понадобиться мой совет?

— Да. — Её пальцы не переставали двигаться, но выражение на лице сменилось выражением глубокой серьёзности. — На самом деле, «нуждаюсь в вашем совете», вероятно, не лучший способ выразить это, но я думаю, что я действительно нуждаюсь в вашем духовном совете.

— Конечно, — пробормотал он, с потемневшими от беспокойства глазами, когда понял выражение её лица и тон её голоса.

—У меня есть для вас письмо, Ваше Преосвященство… которое мне было поручено передать вам и Императору. Оно от моего очень дорогого друга, и мой друг сделал предложение, которое может быть очень ценным для Черис. Но если это предложение будет принято, оно также может быть очень опасным для… моего друга. Так что, я пришла к вам, чтобы передать вам это письмо, а также спросить вашего совета. Вы не только член Имперского Совета, но и священник. Мой друг уже много и многим рисковал. Я… не желаю, чтобы существующие риски возросли, и к тому же я не уверена, что имею право принимать это решение за кого-то другого. Поэтому, прежде чем я передам это предложение Императрице Шарлиен, я хочу немного рассказать вам об этом письме, о причинах его написания и о том, что оно подразумевает.

— И спросить моего мнения о том, следует ли вам позволить вашему другу подвергнуться дополнительному риску, о котором вы только что упомянули? — мягко спросил он.

— Да. — Она посмотрела ему в глаза. — С политической точки зрения я знаю, каким должен быть ваш ответ, Ваше Высокопреосвященство. Но я также познакомилась с вами, как с одним из священников Божьих. Я прошу Вас рассмотреть этот вопрос как священника.

— Обязательно, — просто ответил он, и она вздохнула с облегчением.

Она посидела ещё несколько секунд, поглаживая Ардина, потом встряхнулась.

— Ваше Высокопреосвященство, когда я впервые прибыла сюда, в Теллесберг, вы, Император и Императрица выразили своё облегчение и удивление от того, что мне это удалось. Но я бы не смогла этого сделать без помощи дорогого друга. Позвольте мне рассказать вам о ней.

— Отцом Ниниан был Великий Викарий Жоэл, который, как вы возможно знаете, приходился мне дядей. К сожалению, её мать умерла через два года после её рождения, а мой дядя — который, я уверена, должен был обладать некоторыми достойными качествами, помимо своих поистине выдающихся талантов к лицемерию и эгоизму, а так же неоспоримого умения манипулировать политикой Храма, хотя я никогда лично не видела всего этого, как вы понимаете — не захотел признавать свою незаконнорождённую дочь.

Губы Адоры сжались от вспомнившегося гнева, а взгляд стал жёстким.

— К счастью, дядя Жоэл ещё не стал Великим Викарием. В то время он был всего лишь простым викарием, как и мой отец. Отец и мать были достаточно злы на него, чтобы недовольство простого викария позволило ему помешать им взять её к себе, и до двенадцати лет она росла в доме моих родителей. Они называли её Ниниан, потому что она была таким красивым ребёнком, и она выросла такой же красивой, как и настоящая Ниниан. Во всех отношениях она была моей сестрой, а не просто кузиной, хотя даже отец и мать не были готовы открыто признать её кровное родство с нами. В конце концов, нужно было поддерживать «видимость».

— Потом её отец был избран Великим Викарием, и всё изменилось. Он настоял, чтобы мои родители отослали Ниниан, и на этот раз у них не было другого выбора, кроме как согласиться. Поэтому они отправили её в монастырскую школу, получать образование. Я думаю, они надеялись, что она найдёт своё призвание, которое позволит ей не попадаться на глаза моему дяде, и я думаю, что в каком-то смысле так оно и было.

На этот раз, губы Адоры дёрнулись от очевидного веселья.

— Я уверен, что такой бедардист, как вы, провели бы целый день, решая, почему именно она выбрала именно это призвание. И я не сомневаюсь, что обстоятельства её собственного рождения сыграли свою роль. Но я искренне не думаю, что она сделала это просто потому, что была уверена, что это заставит её отца крутиться в могиле веками. В любом случае, она сменила имя и фамилию…

* * *

— …и вот так «Анжелик» пришла к тому, чтобы помочь мне и мальчикам спастись в Черис, — закончила Адора, некоторое время спустя. — У неё есть всевозможные контакты среди знакомых, и один из них сумел протащить нас на борт корабля так, что ни один из ищущих нас шуляритов не догадался, кто мы такие.

— Похоже, она довольно удивительная женщина, — сказал Стейнейр. — Хотел бы я иметь возможность встретиться с ней когда-нибудь.

— Вы действительно так думаете, Ваше Высокопреосвященство? — спросила Адора, чьи глаза изучали его лицо, и он кивнул.

— Если вы спрашиваете меня, осудил бы я её за её выбор — профессии, как вы, кажется, это назвали — то мой ответ — нет, — спокойно ответил он. — Я не скажу, что это именно то, чего бы я хотел для своей дочери, но, с другой стороны, моей дочери никогда не приходилось заботиться о себе просто потому, что она была позором для моего высокого и святого положения. И из всего, что вы мне о ней рассказали, она, очевидно, сумела стать человеком с сильным характером, и верным и любящим другом — и сестрой — несмотря на многочисленные недостатки своего отца.

— Да, — тихо сказала Адора. — Да, она смогла. Хотя я должна признаться, что мы оба чувствовали себя более чем странно из-за её отношений с Эрайком.

— Я не понимаю, как бы вы могли бы чувствовать себя иначе, Адора. — Стейнейр покачал головой. — Жизнь, которой мы живём, не всегда та, которую мы могли бы выбрать, но, учитывая двух таких необычных женщин в его жизни, я начинаю понимать, что должно быть в Эрайке Диннисе всегда было нечто гораздо большее, чем я предполагал в то время. Достаточно большее, чтобы, возможно, мы все не были бы так удивлены последним решением в его жизни.

— Об этом я действительно ничего не знаю, Ваше Преосвященство. Мне хотелось бы верить, что вы правы, и, возможно, так оно и есть. Но в данный момент всё дело в том, что Анжелик — Ниниан — прислала мне это.

Она отставила Ардина в сторону и полезла в сумочку, которую принесла с собой. Ардин явно испытал сильное раздражение из-за её неуместного вмешательства в нормальные отношения между человеческими пальцами и мехом кото-ящерицы. Он бросил на неё один, полный отвращения взгляд, затем спрыгнул на пол и направился обратно к своей корзинке и к прерванному сну. Адора, не обращая на него внимания, достала толстый конверт, положила его себе на колени, туда, где только что лежала возмущённая кото-ящерица, и долгое мгновение смотрела на него.

— Ваше Высокопреосвященство, это транскрипт Кафедрального Послания Великого Викария, — сказала она, поднимая глаза. — Это транскрипт полного Послания, а не… сокращённая версия, которая была официально распространена.

Стейнейр застыл, выпрямившись в кресле, и она кивнула.

— Я понимаю, что официальное Послание было достаточно суровым в своих обвинениях и заявлениях против Черис, Ваше Высокопреосвященство. Оказалось, что на самом деле Послание была ещё хуже. Я подозреваю, что причина, по которой оно было отредактировано до того, как оно было официально выпущено, заключается в его явном предупреждении викариату, что «Группа Четырёх» — о, извините меня, я конечно имел в виду, Великого Викария, — решила, что Священная Война неизбежна.