Мы, мутанты

Рейвен, уже успевшая сменить облик с мужского на привычный белокурый женский, упрямо молчала, сложив руки на груди и глядя вперёд, сквозь ветровое стекло машины, которую вёл Хэнк.

– Ты ведь знала, верно? И ничего мне не сказала. Сколько вы с Эриком скрываете от меня, и от кого ещё?

– Ровно столько, сколько нужно, – буркнула Рейвен.

– То есть?

– Хэнк, ну что ты как маленький! Я должна объяснять тебе азы конспирации? Каждый из нас знает ровно столько, сколько ему нужно знать.

– Рейвен, – устало сказал Хэнк. – Я именно что не маленький мальчик. Мы вместе, ну, мне казалось, что вместе, вырабатываем все планы, мы все знаем самое главное – что и зачем мы делаем. Все знаем, включая Ангел и Азазеля, упокой, Господи, их души, и нам остаётся лишь догадываться, что они успели сказать своим мучителям перед смертью. И вот теперь вдруг выясняется, что у нас в отряде за нашей спиной разводятся какие-то секреты. И давно?

– С самого начала.

– Ясно. Так зачем нужно было угонять подводную лодку?

– Как будто ты не понимаешь. То, что люди не смогут жить рядом с нами, отнюдь не значит, что они оставят нас в покое. Нам нужно оружие устрашения, чтобы они знали, чем мы можем им ответить.

– Но зачем такая спешка? Ещё немного – и у нас в руках окажутся мощности, которые позволят нам обогащать плутоний самостоятельно. А похищение субмарины, да ещё с боеголовками – это же огромный риск! Эрику понадобятся боеголовки куда раньше, чем я думал, да? Он не просто хочет иметь козырь для торга, он хочет немедленно пустить его в ход. Я прав?

– А что, мы должны просто простить то, что они с нами делают?! – взорвалась Рейвен. – Ты же видел фото трупов Ангел и Азазеля, которые нам передала Мактаггерт. А все эти лагеря, и тысячи смертей в них? И ты согласен допустить, чтобы устроители всего этого продолжали мирно попивать кофе и виски на своих виллах, а потом просто отошли в мир иной в собственных постелях, в окружении любимых внуков? Они заслужили то, что мы им готовим. Они заслужили и больше!

Хэнк довольно долго молчал.

– Ты сейчас повторяешь слова Эрика, верно? – наконец спросил он.

– Да, – агрессивно ответила Рейвен, – а что? Он прав.

– А то, что Чарльз, сдаётся мне, думал бы иначе.

– Чарльз, – Рейвен горько усмехнулась. – Чарльз всегда верил в хорошее в людях. И вспомни, тогда на Кубе – кто из них двоих оказался прав: Чарльз или Эрик?

– А ты вспомни, как Чарльз, несмотря ни на что, пытался помешать Эрику сделать то, что тот сделал. И как знать – преуспей он тогда, быть может, не было бы сейчас ни Крида, ни лагерей… Ни комы Чарльза.

– Эрик не виноват в том, что случилось с Чарльзом!

– Не виноват, – согласился Хэнк. – И Мойра не виновата. Никто не виноват – просто так получилось. Но у всего есть свои последствия, Рейвен.

Они помолчали ещё какое-то время.

– Ну ладно, – наконец сказала девушка. – Что ты предлагаешь? Но учти – Эрик не остановится.

– Знаю, – Хэнк вздохнул. – Его даже Чарльзу не удалось остановить. Но… быть может, Чарльз сумеет что-нибудь придумать? Если мы расскажем ему всё, быть может, он сумеет отыскать выход, который устроит всех?

– Как мы ему расскажем? Мы даже не знаем, где он!

– В том-то и дело! – Хэнк повернулся к ней, на мгновение отвлекаясь от полупустого шоссе. – Ты знаешь Чарльза лучше, чем мы все, вместе взятые. Быть может, тебе удастся догадаться, куда он мог пойти?

– Хэнк. Ты что, думаешь, что я не пыталась? Думаешь, у меня за брата душа не болит? Да если бы я могла хотя бы предположить, где он, мы бы давно его нашли!

– И всё-таки, Рейвен, пожалуйста, попробуй ещё раз. Чарльз имеет право знать, что происходит. И если он согласится с вами, с тобой и Эриком… что ж, и я соглашусь, что вы всё делаете правильно.

– А для тебя Чарльз – мерило правоты, да?

– Рейвен, а если во время взрыва одной из ваших ракет Чарльз окажется рядом?

Рейвен снова замолчала, хмурясь и покусывая губу, но теперь не враждебно, а сосредоточенно. Хэнк не решался прервать её размышления, лишь иногда украдкой поглядывал на свою спутницу. Машина свернула на ответвление шоссе, впереди показался щит, извещающий о расстоянии до ближайшего города. До дома, ставшего штаб-квартирой Братства, оставалось всего ничего.

– Оксфорд, – вдруг сказала Рейвен.

– Что?

– Если Чарльз хочет узнать что-то о себе и не натыкаться больше на охотников за мутантами, он мог направиться в Оксфорд.

========== Глава 2 ==========

Англия произвела странное впечатление на Чарльза. Ещё сидя в поезде, везущем его из Лондона в Оксфорд, мимо аккуратных полей, огороженных живыми изгородями и полосками деревьев, мимо живописных деревенских домиков и не сильно отличающихся от деревень городков, Чарльз никак не мог отделаться от мысли, что всё вокруг выглядит кукольным, ненастоящим. Маленькая страна, с маленькими жилищами, маленькими ухоженными пространствами вокруг них… Даже шумный Лондон не смог перебить этого впечатления. Чарльз понимал, что он не прав и что тут всё всерьёз, и жизнь здесь настоящая, с настоящими проблемами, драмами и даже трагедиями… Но после того напряжения, которое он, сам того не сознавая, испытывал на родине, избавление от постоянного страха разоблачения воспринималось как… ну да, как возвращение в детскую сказочную страну. Отдых от настоящей жизни, безмятежный и кратковременный, потому что скоро придётся вернуться туда, где за каждым углом тебя подстерегают боль и смерть.

Ещё только выйдя из самолёта в Хитроу, он накупил газет в киоске, а после зашёл в какой-то паб, где работал телевизор – в номере дешёвой гостиницы, где он остановился, ТВ не было. Если передвигаться в транспорте он мог и зайцем, внушая окружающим, что у него есть билет – пассажиром больше, пассажиром меньше – то за ночлег, еду и прочие мелочи он всё же предпочитал честно платить. Не хотелось бы доставить кому-нибудь неприятности, заставив выплачивать за себя недостачу.

Но ни в телевизоре, где по большей части крутили спортивные матчи, ни в газетах про мутантов не было почти ни слова. Только в одном месте в разделе политических новостей упоминались дебаты по вопросу: выделить ли преступления, совершённые с применением мутантских способностей, в отдельную категорию, или хватит обычного уголовного кодекса. Видимо, Англия решила отнестись к мутантам как и ко всем чужакам и чудакам: смотреть сквозь пальцы на их странности, пока они не нарушают общественный порядок.

Нам бы так – позавидовал Чарльз.

Вагон поезда жил своей жизнью, чужие мысли и чувства стучали в голове у Чарльза, но он уже привык к постоянному телепатическому фону и не пытался от него закрываться, тем более что пассажиров было немного. Молодой человек в конце вагона волновался из-за того, что невеста не ответила уже на второе письмо, женщина у окна переживала, что оставленный дома муж не усмотрит за двумя сорванцами шести и четырёх лет от роду, студент за спиной напряжённо размышлял, как прочесть четыре книги за три дня и как отомстить разыгравшим его товарищам, а девушка напротив просто очень хотела в туалет, и не могла думать ни о чём другом.