Мы, мутанты

«Здравствуй, друг мой».

Чарльз постарался сделать своё прикосновение как можно более мягким – он ещё плохо представлял истинные возможности Церебро, и ему не хотелось сделать больно или напугать. Эрик тут же вскинул голову, напрягшись, словно охотничий пёс. Первой его мыслью было «Эмма», хотя Эрик сразу же понял, что это не она.

– Чарльз?! – всё ещё не очень веря себе, прошептал он.

«Да, это я. Рад тебя видеть».

– Ты вернул свою телепатию?

«Как видишь», – Чарльз невольно улыбнулся.

– Где ты? Здесь?

«Нет, я далеко от тебя. Я говорю с тобой при помощи Церебро. Помнишь, что это такое?»

Эрик помнил. И что это такое, и как использовалось, и где располагалось.

– С тобой всё в порядке?

«В полном. Не беспокойся, меня не схватили и не принуждают, ни силой, ни угрозами. Всё не так страшно, Эрик… я нашёл способ договориться».

Эрик молчал. Вихрь мыслей, взметнувшийся в его голове, можно было описать двумя словами: Чарльз продался.

«Это не так, Эрик. Я пытаюсь добиться изменения политики в отношении мутантов, и для этого заручился поддержкой президента. Кеннеди уже подписал первые указы, смягчающие положение мутантов, и теперь мы вместе разрабатываем программу на будущее. Мутантов выпустят из лагерей, они смогут жить среди людей, или отдельно, как захотят сами, пользуясь всеми гражданскими правами и свободами. Без войны. Эрик, я прошу тебя. У меня есть хороший план, и он воплощается. Пожалуйста, откажись от своего».

– Что ты знаешь о моих планах, Чарльз?

«Всё», – не стал лукавить телепат.

Эрик откинулся на спинку кресла. Он понимал, что несправедлив к Чарльзу, понимал, что тот действительно хочет как лучше, понимал, что Чарльз и не мог одобрить его плана – собственно, из-за того Эрик и старался скрыть от него всё что можно и что нельзя… Беда была в том, что Эрик заведомо не верил, что из стараний Чарльза что-то получится.

– И что взамен, Чарльз? – Леншерр прикрыл глаза – так было проще разговаривать с невидимым собеседником. – Что люди хотят получить от нас за эту великую милость?

«Взамен… Все молодые мутанты будут учиться владеть своими способностями в специальных учебных заведениях, чтобы ненароком не повредить кому-нибудь. Мы все становимся военнообязанными, что, впрочем, не значит, что нас обязательно призовут. Да и армия – не единственный вариант, нас могут задействовать в спецслужбах, полиции, службе спасения… И ещё будет создан специальный орган, занимающийся правонарушителями-мутантами».

– И это всё?

«Всё».

– Сладко поёт наш президент. Ты ему веришь, Чарльз?

«Я телепат, Эрик. Я умею отличать правду от лжи».

– Ладно, предположим, что Кеннеди действительно откуда-то наскрёб в себе прежде отсутствовавшую у него храбрость. Но ему осталось лишь чуть больше года, Чарльз. Даже если ему позволят развернуться к нам лицом, его преемник немедленно вернёт всё на круги своя. Так что это – не более чем отсрочка.

«Кеннеди намерен баллотироваться на второй срок».

– Если он действительно начнёт заигрывать с мутантами, его не переизберут.

«Ты пессимист, друг мой».

– Зато ты оптимистичен сверх меры. Нет, Чарльз. Иди, если хочешь, своим путём, а я пойду своим. И когда ты убедишься, насколько мало тебе благодарны люди, которых ты готов так самоотверженно защищать, – что ж, зови. Если смогу, помогу.

Эрик открыл глаза и решительно встал. Он никогда не убирал его далеко – трофейный шлем, изделие неведомых ему русских учёных, уже однажды сослужившее ему хорошую службу.

«Эрик, пожалуйста, послушай меня!» – взмолился Чарльз, но Эрик полагал, что они оба уже сказали вполне достаточно. Решение было принято, а он очень редко менял свои решения. Можно сказать, что никогда не менял.

– Прости, Чарльз.

Шлем опустился на голову Леншерра, и комната с торшером померкла. Чарльз снова остался один среди безбрежного океана со звёздами, которых теперь стало на одну меньше. Пустота вокруг него вдруг неприятно напомнила время, проведённое в коме. Можно было попытаться отыскать Хэнка и Рейвен, которые, скорее всего, тоже были где-то неподалёку, но на это не осталось ни сил, ни желания. Чарльз усилием воли прервал сеанс, подал знак техникам, чтобы они отключили питание, и стащил с головы шлем, чувствуя почему-то невероятную усталость.

– Ну, как? – спросил наблюдавший за ним Гайрич. – Успешно?

– И да, и нет, – Чарльз вздохнул. – У меня получилось найти Эрика и установить с ним контакт. Но договориться нам не удалось.

– Что ж, это было ожидаемо. Чёрного кобеля не отмоешь добела.

Чарльз поморщился, вспомнив последние мысли, мелькнувшие в голове у Эрика перед тем, как шлем разорвал связь между ними.

– И ещё одно. Боюсь, что я невольно форсировал события. Теперь, когда Эрик знает, что мне известно о его намерениях, он не станет дальше тянуть. Всё случится в ближайшие несколько дней.

– Вот как? – Чарльз думал, что Гайрич разозлится, но тот парадоксальным образом испытал едва ли не радость. Ожидание опасности выматывало его больше, чем сама опасность. – А скажите-ка мне, Ксавьер, вы ведь и раньше с помощью этого вашего Церебро искали мутантов?

– Именно так.

– Значит, вы смогли определить, где сейчас находится Леншерр?

– Самописец работал? – спросил Чарльз, и они оба посмотрели на неподвижную, девственно чистую ленту бумаги.

– Нет, – сказал Гайрич. – Это мы, конечно, лоханулись.

– Тогда, – солгал Чарльз, – я ничем не могу вам помочь.

========== Глава 6 ==========

Хэнк Маккой – чёртов гений, не раз и не два думал Чарльз, погружаясь в Церебро. С его помощью телепат мог охватить всю страну, а если удастся прибавить мощности, то хватит и на целый мир. Можно найти кого угодно, можно вмешаться в чужие мысли – и неважно, сколько перед тобой людей, Церебро поможет воздействовать разом на всех. Что это, например, вон там? Демонстрация против мутантов? Да уже не просто демонстрация, а с погромами? Усталые полицейские не могут сдержать агрессивную молодёжь, подмога задерживается, а камни и бутылки летят всё чаще, мелькают палки, цепи и ножи… Что ж, помощь ближе, чем они думают. Это оказалось просто – накрыть беснующихся покрывалом спокойствия. Они не изменились, они по-прежнему ненавидят, вот только сами с изумлением чувствуют, как пропадает куда-то запал и злость, как больше не хочется переть вперёд, круша всё на своём пути, а удары от полицейских дубинок, прежде почти не ощущавшиеся, вдруг становятся вдвое больнее. А ведь у полиции и огнестрельное оружие есть, вот ужас-то. Что, если пристрелят? Нет уж, лучше убраться подобру-поздорову. Переживать из-за своей слабохарактерности эти ребята будут позже. А теперь в их головах при помощи Чарльза возобладал инстинкт самосохранения.

Оставив полицию удивляться, как легко вдруг удалось разогнать бесноватых погромщиков, Чарльз мысленно двинулся дальше на запад. А ведь, пожалуй, если бы он захотел, он смог бы не просто погасить в этих ксенофобах желание бунтовать. Он мог бы изменить и их разум, убеждения, сделать из врагов мутантов друзей и защитников. От таких мыслей становилось жутковато. Да, соблазн очень велик: несколько сеансов, и вот вся страна в едином порыве принимает мутантов в свои объятия, а немногих несогласных, если таковые вообще останутся, заткнут свои же сограждане. Но как далеко можно зайти, если вообразить себя властителем чужих душ и судеб? И сколько не тверди себе, что в твоей воле в любой момент остановиться, и что ты используешь свою власть исключительно на благое дело, буря начинается с ветерка. У Чарльза нет права переделывать людей только потому, что ему не нравятся их убеждения. Уже то, что он только что сделал, всего лишь остановив погром, отдаёт запретным, он балансирует на грани. Нельзя идти дальше. Нельзя воображать себя богом.