Мысли о главном. О жизни и смерти

Прозрения философа В.Н. Муравьёва

Пора, однако, перейти к другому аспекту пространственно-временных измерений, а именно к человеческому «измерению». До сих пор мы говорили о том, как время действует на нас, – теперь поговорим, как человек действует на время. В этом смысле очень ценны интуиции и духовный опыт отца Павла Флоренского и философа Валериана Николаевича Муравьёва.

Муравьёв, так много размышлявший над этой темой, в своей книге «Овладение временем» пишет самое главное: «Посредством разума мы постоянно воздействуем на время и на его видоизменение. Так называемые несознательные элементы или вещи принудительно участвуют во времени, увлекаются безудержно его слепым потоком. Сознательные же существа хотя они в известной мере подвластны времени, но вместе с тем обладают способностью его делать» [206] .

206

Муравьёв В.Н. Овладение временем. М., 1998. С. 153.

И затем он развивает свою идею о двух временах: «внешнем» и «внутреннем». Внешнее время «как бы увлекает всех в своём потоке. Но рядом с этим есть другое, подвластное нам время» [207] . «При переходе времени внешнего во время внутреннее они как бы превращаются друг в друга… В моменте же свершения круговорота времени <оно> преодолевает себя. Время выходит из времени» [208] . (Выходит в вечность?) «Точка же пересечения их или момент, когда побеждённое внешнее время претворяется во время внутреннее, и есть совпадение конца и начала, или момент, когда цель делается причиной» [209] .

207

Там же. С. 154.

208

Там же. С. 162.

209

Там же. С. 163.

Очень близкое к этому находим у отца Павла Флоренского: «Условием синтеза времени, равно как и синтеза пространства, давно признана, и житейски, и научно, деятельность сознания. И чем более способно сознание к активности, тем шире и глубже осуществляет оно синтез, т. е. тем сплочённее и цельнее берётся им время» [210] .

Муравьёв пишет и об иерархии времён, об овладении временем в космическом масштабе. Интересно его замечание о взаимосвязи вечности и творчества: «Вечность неотделима от творчества, и Воскресение – от процессов, в которых проявляется всегда в старом новое… Вечность требует нового. Неизменной вечности не может быть, ибо она равнялась бы ничто – косность и неподвижность не могут длиться, ибо длительность есть сочетание постоянства и изменения» [211] .

210

Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М., 1993. С. 224.

211

Муравьёв В.Н. Овладение временем. М., 1998. С. 286.

Развивая свои идеи, Муравьёв осмысливает сущность воскресения и Божьей Вечности: «Воскресение – сущность жизни, внутренний её закон. Оно происходит всё время, везде, где есть жизнь и рождение. И чтобы жить, надо стремиться всё время полнее и глубже воскресать и воскрешать всё вокруг себя» [212] . И далее: «Вся природа стремится воскреснуть и слиться с Богом, обожиться, стать Богом» [213] . «Всё сводится в конце концов к задаче создания из разъединённых личностей Единой Высшей Личности. Высшая Личность эта постоянно себя воскрешает, разделяясь на множество своеобразных отдельных личностей, которые потом снова воссоединяются. Вечность заключается в этом непрестанном рождении неисчерпаемых богатств, а не в статическом и косном пребывании чего-то…С точки зрения Бога путь, проходимый нами, есть путь Его собственного творчества и обогащения. Бог вечно обогащается и воссоздаётся из самого себя» [214] .

212

Там же. С. 300.

213

Там же. С. 301.

214

Там же. С. 302–303.

В этих удивительных словах Муравьёва обнаруживается сближение его позиции с идеями отца Сергия Булгакова, который писал о времени и вечности следующее: «Мир реален реальностью Божией, и не только для себя самого, но и для Бога, для которого он существует как предмет любви Божией. Следовательно, надо признать реальность для Бога и времени того мира, без которого становление не существует. Отсюда следует, что в мире и с миром сам Бог живёт во времени, будучи безвременен и вечен в Себе самом. Это единство, а потому тождество времени и вечности есть вечная загадка для человеческой мысли, ибо оно есть тайна Божия, столь же непостижимая для твари, как сотворение её самой» [215] .

215

Протоиерей Сергий Булгаков. Агнец Божий. М., 2000. С. 162.

Я верю, что высказывания Муравьёва не досужие рассуждения некоего мечтателя, а прозрения человека верующего, мистического и глубокого.

О «человеческом времени» философа Н.Н. Трубникова

Напоследок нельзя не вспомнить ещё одно русское имя, с которым тесно связаны обсуждаемые проблемы. В 1987 году по предварительному заказу я приобрёл книгу Н.Н. Трубникова «Время человеческого бытия». Автор мне был совершенно неизвестен, но тема, разрабатываемая им, притягивала, как магнит. То, что я вычитал в ней, привело меня в восторг уже потому, что я сам давно склонялся к идеям, высказанными Трубниковым.

Трубников пришёл к мысли, что время человеческой жизни внутри себя весьма неоднородно, что каждая его частица непохожа на другую, но все они находятся во взаимодействии друг с другом. В силу этого время – не какая-то длинная лента, а некое особое целое, связанное с целостностью существования: «Мысль о полноте, целостности временного определения, о внутренне необходимой зависимости “моментов”, связанных в единую систему определения, необходимым образом полагающих и предполагающих друг друга, продуцирует такую идею времени, где связь его оказывается необходимой связью всей совокупности моментов временного. Не только внешней связью смежных моментов, но внутренней связью всех моментов последовательности» [216] . Далее Трубников сравнивает целостность времени (человеческого) с цельностью музыкального произведения, каковое даёт нам «…единый образ произведения с его единственно возможным и единственно необходимым звучанием…» [217] .

216

Трубников Н.Н. Время человеческого бытия. М., 1987. С. 237.

217

Там же. С. 237–238.

Разве не об этом же сказано у отца Сергия Булгакова: «Время имеет свой план и свой синтез внутри себя, оно содержательно» [218] .

Развивая далее свою идею, Трубников пишет: «Идея целостного времени… необходимым образом связана с индивидуальностью событий» [219] . Эта идея позволяет выйти «за пределы дурной бесконечности простого повторения моментов времени. Она «предполагает более чем одно временное измерение», что позволяет представить время объёмным, а не линейным. (Как это созвучно писаниям Даниила Андреева!)

218

Протоиерей Сергий Булгаков. Агнец Божий. М., 2000. С. 159.

219

Трубников Н.Н. Время человеческого бытия. М., 1987. С. 238.

Затем он рассуждает непосредственно о времени человеческого существования: «…эта целостность <времени> оказывается весьма реальной прежде всего в непосредственно-личной сфере человеческого бытия», в которой «обнаруживает себя цельность человеческой деятельности», где цель и причина, начало и конец «сливаются в единый диалектический процесс взаимодействия, взаимного определения» [220] . Это, в свою очередь, предполагает такие формы существования (имеется в виду прежде всего человек, человеческое существование), которые следует характеризовать как «формы самоопределения, самодействия, самодвижения», принципиально отличающиеся от форм, вынужденных лишь претерпевать существование [221] .

220

Там же. С. 239.

221

Трубников Н.Н. Время человеческого бытия. С. 239.

Возникает вопрос: можем ли мы воздействовать на самоё время или принуждены только претерпевать его? И Трубников отвечает: «На место прежней власти времени как такового в нашем мышлении о мире устанавливается власть какого-то иного начала, более фундаментального, чем время само по себе» [222] . Но что может быть фундаментальнее времени?? Ответ Трубникова гласит: мы сами! Вот его рассуждение: по Эйнштейну, время движется (и изменяется!) вместе с той реальностью («телом отсчёта»), с которой оно связано. Или, решимся сказать, к которой оно «привязано». «И если Эйнштейн прав, – рассуждает Трубников, – если время действительно есть характеристика, необходимым образом связанная с тем телом отсчёта, к какому она относится, то истинное решение проблемы времени уже не в том, что «сосуд» нашего физического мира «опрокинут» и «сыплющемуся» не дано по своему произволу ни перевернуть его, ни положить набок. Тогда это решение могло бы основываться на том, что «временная переменная» есть зависимая переменная, и, следовательно, время человеческого бытия, или время в его человечески значимом определении <измерении!>, прямым и непосредственным образом зависит от того «тела отсчёта», каким являемся мы сами, люди, живущие в этом мире и так или иначе действующие в нём. Тогда время ставится в зависимость от способов и форм человеческой деятельности, т. е. если не от человеческой воли или человеческого произвола, то от вольных или невольных человеческих действий, результатом которых в некотором окончательном смысле является человеческое бытие, а вместе с ним и такое общее его условие, как время» [223] .

222

Там же. С. 243.

223

Там же. С. 243.

«Если дело обстоит так, – продолжает Трубников, – то время в человечески значимом его определении уже не есть ни равнодушное к бытию человека, ни чуждое ему космическое начало, ни нейтральное к общим условиям и формам его жизнедеятельности. Напротив, оно оказывается “началом”, “субстанцией” самой человеческой жизни и является равнодушным и чуждым лишь там и постольку, где и поскольку сам человек в своей жизнедеятельности, в своей неустанной “борьбе с природой” остаётся равнодушным к истинной своей связи с миром, где он рассматривает мир как чуждое ему начало, где он противопоставляет человеческое “начало” “началам” природы и рассматривает природу как объект приложения своих сил, как чуждое, способное лишь питать его тело. Чуждая власть времени оказывается ответом на это отношение» [224] . Следует же, напротив, осознавать «общую форму человеческого существования в мире как продолжение существования самого этого мира, как одну из восходящих его, этого мира, форм самоосуществления» [225] .

224

Трубников Н.Н. Время человеческого бытия. С. 244.

225

Там же. С. 244.