Мысли о главном. О жизни и смерти
Шрифт:
Далее он пишет, что следует различать время физическое, «горизонтальное», и время человеческое, время «становления, время восхождения» – «вертикальное». «И это измерение <вертикальное> есть измерение принципиальным образом иного порядка. Оно имеет, конечно, отношение…к последовательности этого восхождения, к величине преодоления инерции, усилия и напряжения этого восхождения.
На грани, на пересечении этих двух структур – существования и осуществления, горизонтальной и вертикальной, – в точке преломления двух этих измерений мира лежит истинное бытие человека» [226] .
226
Там
«Формы осуществления <человеческие> надстраиваются над формами существования <физическими> как таковыми. Структуры осуществления задают структурам существования иное временное определение и раскрывают возможность не одного только претерпевания времени, но и созидания времени, возможность исполнения времени» [227] .
227
Трубников Н.Н. Время человеческого бытия. С. 247.
В «Заключении» своей книги Трубников пишет: «Автор хочет сказать, что время нашего бытия может быть наполнено иным, более отвечающим человеческой сущности, т. е. более человечным содержанием, и стать таким образом иным, более человечным временем. И ещё он хотел бы сказать, что простая длительность “течения жизни” может быть неизмеримо умножена усилием восхождения к более высоким формам…
В конце концов, люди живут именно в том времени, какое они реально осуществляют в своей практической деятельности. Другого времени им не дано. Дано же только то, что они отваживаются взять. Не больше. Но и не меньше» [228] .
228
Там же. С. 251.
Грустно расставаться с восхитительно-необычными авторами вышеозначенных размышлений и идей. Попробую развеять эту грусть чем-то терпким и ненашенским. Приведу здесь мысли Мартина Хайдеггера в изложении Сафрански: «Человеческое же присутствие – это заданное, вынесенное, прожитое до конца время. Наличествованию <пассивно-вещному> противостоит бытие “вперёд себя”. Вещи пребывают “во” времени, тогда как присутствие имеет своё время, оно – присутствие – временит себя…» [229] . И ещё. По Хайдеггеру, у бытия нет какой-то особой цели: «…цель эта и есть само мгновение. Речь идёт об интенсификации ощущения собственного присутствия <бытия>. “Подлинность” – это интенсивность, и ничто другое» [230] .
229
Сафрански Р. Хайдеггер. М., 2005. С. 232.
230
Там же. С. 240.
Я привёл ряд догадок, исследований и прозрений людей, наиболее приблизившихся к тайне времени. И всё же тайна остаётся тайной. Человек ещё слишком мал, чтобы ему была доверена эта тайна. Одно лишь можно сказать: человек удивительным образом сцеплен со временем. И ещё то, что он восходит от времени уносящего к времени приносящему, ведущему его от хроноса – к кайросу, к Вечности.
Часть II. Думы о Вечном
Нельзя не думать о Вечности. Рано или поздно каждый задумывается о ней. Что она такое? Какая она? И есть ли она вообще? Нельзя же, в самом деле, Вечностью называть бесконечное дление времени. Не зря ведь в языке понятие Вечности существует отдельно от
понятия бесконечности и не смешивается с ним! Божия Вечность, вечность души, вечная жизнь – это вовсе не дурная бесконечность повторения чего-то одного и того же, о чём писал Гегель. Настоящая вечность до противоположного должна быть отлична от дурной бесконечности! Они несовместимы, они враждебны друг другу.Почему-то думается, что вечность должна быть полной, не бессмысленной, творчески-свежей, бессмертно-возрождающейся, самовладетельной. Так где же она? Ведь как-то должна она проявлять себя в этой меняющейся, постоянно исчезающей зыбкой реальности, о которой писал Николай Рубцов:
А вдруг он лопнет, этот мир? Вот-вот рукою кто-то хлопнет — И он пропал…Вот и валаамский старец схиигумен Иоанн в свои 77 лет задумался о Вечности. В одном из писем своих (от 20/I-1951 г.) он пишет: «Меня теперь занимает мысль о вечной жизни. Вечность – и конца нет, жутко делается! Здесь на земле, как тяжело ни жилось бы – или сильные скорби, или тяжёлые болезни, – и всё же они кончаются со смертью человека. Иные в тяжёлые минуты говорят: умереть скорей! Какое-то есть утешение, что кончаются страдания; а в будущей жизни чего ждать, вечность не имеет конца. Господи! Помилуй нас грешных!» [231]
231
Письма валаамского старца схиигумена Иоанна (Ивана Алексеевича Алексеева: 1873–1958 гг.). М., 2002. С. 84.
Я тоже, и уже давно, задумывался о вечности. В последующем изложении я намерен привести некоторые места из дневника, свидетельствующие о трудных путях моего думания на протяжении многих лет, о тех драгоценных откровениях, которых удостоился в своём вопрошании.
Сохранилась запись на эту тему, сделанная 11 марта 1961 года, когда я заканчивал девятый класс. Приведу её частично.
«Что такое я? То есть кто ты такой по своему внутреннему воззрению, зачем появился, зачем существуешь, и будет ли конец твоему бытию или нет? Люди уверены в вечности жизни (особенно своей!), и потому так легко ими воспринимается вера в бессмертность души и в жизнь после смерти. Однако даже и тогда, когда моё сознание ещё не знало из каких-либо источников об ограниченности своего существования, закрадывается какое-то беспокойство, тревога, сомнение, в связи с чем и возникают мысли, сильно волнующие и нагоняющие жгучую тоску, переходящую в леденящий страх.
В такое время и зарождаются думки: если жизнь бесконечна (посмертная), то как быть с концом времени? Ежели же жизнь не бесконечна, то ведь и после тебя когда-нибудь что-то (т. е. течение времени) должно кончиться». И далее всё в таком же духе, рассуждения очень незрелые, но свидетельствующие о глубоком тяготении к «вечным истинам».
Значительно позже я писал уже иначе. Запись от 30 сентября 2001 года. «Что вечно в этой жизни? Звёзды, горы, искусство? Это лишь образы продлённого времени, знаки его.
Соль вечного – в воспроизводимости, в возобновляемости жизни. Почему биологическая клетка длит жизнь? Она имеет способ своего воспроизведения, код наследственности.
В то же время вечное – в духовной сфере. Что это? Это то, что несёт в себе наиболее сильные интенсивные переживания: переживания, связанные с опасностями, например военными. Недаром Пушкин сказал:
Что нам гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья — Бессмертья, может быть, залог…Интенсивность переживаний и заключает в себе залог вечности, уход от смерти, её удаление. Вечное появляется на пределе жизни, в «пограничных» ситуациях – не в спячке, а в горячке. В неустанности поиска истины, в горении, в боли за жизнь. Вечное – в острых, каких-то бездонных переживаниях молодости: в молодости важна всякая “мелочь”, она имеет вселенскость – молодость на ты со Вселенной! Вечное жизнью бурлит, а не мертвит».
А вот ещё запись 22 июля 2002 года, в деревне Старое.