На шхерахъ

Затмъ, орелъ моря, царица балтійскихъ рыбъ, стройная, какъ оснащенное судно, щука. Она любитъ солнце и какъ самая сильная, не боится яркихъ красокъ она высовываетъ носъ надъ поверхностью воды и засыпаетъ, нжась на солнц, мечтая о лугахъ, покрытыхъ цвтами, и березовыхъ рощахъ, гд ей никогда не суждено побывать; о возвышающемся надъ ея влажнымъ міромъ, прозрачномъ голубомъ купол, въ которомъ она задохлась бы, тогда какъ птицы такъ легко плаваютъ въ воздух на своихъ пушистыхъ плавникахъ. Теперь лодка хала межъ льдинъ. На дн по водорослямъ, какъ облако, скользила ея тнь.

Инспекторъ, уже въ продолженіе нсколькихъ часовъ тщетно искавшій чего-то, вынулъ, наконецъ, изъ воды зрительную трубку, вытеръ ее и сложилъ въ футляръ.

Потомъ онъ откинулся назадъ, закрывъ глаза рукой, какъ бы желая отдохнуть отъ массы впечатлній, и, казалось, погрузился въ дремоту. Черезъ нсколько минутъ онъ веллъ лоцману хать дальше.

Все утро поглощенный изслдованіемъ морской глубины, инспекторъ, казалось, только теперь обратилъ вниманіе на великолпную картину, развернувшуюся на поверхности моря.

Передъ лодкой, до того мста, гд скопились плавучія льдины, образуя полярный ландшафтъ разстилалась темно-голубая гладь воды.

Острова, бухты, проливы вырзывались ясно, какъ на карт. Гд ледъ взгромоздился на мели, тамъ образовались настоящія горы. Одна льдина взбиралась на другую, а на скалистыхъ островахъ нагромоздившійся ледъ вывелъ своды и гроты, выстроилъ башни, церковныя стны, казематы и бастіоны. Очарованіе этихъ формъ заключалось въ томъ, что он какъ будто были созданы могучей человческой рукой; он не были похожи на игру безсознательной природы, а, напротивъ наводили на мысли о работ человческаго духа въ продолженіе цлаго ряда историческихъ эпохъ.

Въ одномъ мст льдины сложились какъ циклоническія стны, или располагались террасами, какъ ассиро-греческіе храмы. Въ другомъ — удары волнъ образовали романскій сводъ или огромную арку, превратившуюся затмъ въ арабскій сводъ; а подъ сводомъ отъ совмстной работы солнечныхъ лучей и прибоя появились сталактиты и ячейки, какъ въ пчелиныхъ сотахъ. То вдругъ огромная цльная стна превращалась въ римскій водопроводъ, или выросталъ изъ массы льда настоящій средневковый замокъ съ полуразрушенными готическими арками и башнями.

Эта связь полярнаго ландшафта и исторической архитектуры рождала въ зрителяхъ своеобразное настроеніе, нарушаемое только оживленнымъ шумомъ птицъ, стаями летавшихъ надъ грудами плавучихъ льдинъ и надъ прозрачной синей водой.

Огромными стаями по сотн и боле штукъ, плыли гаги, отдыхавшія здсь въ ожиданіи таянія льдовъ въ Норланд. Невзрачныя бурыя самки, окруженныя нарядными красивыми самцами съ снжно-блой спиной, иногда поднимались надъ водой, хлопая крыльями и показывая черное, какъ уголь, брюшко. Гагары, плававшія меньшими стаями, съ пушистымъ брюшкомъ и зминой шеей, опускаясь на воду, раскрывали пестрыя, какъ шахматная доска, крылья. Шумныя стаи шилохвостовъ, черныхъ и блыхъ, то плавали, то взлетали вверхъ или ныряли; кружились стаи свистуновъ и морскихъ попугаевъ, летали отряды черныхъ, какъ уголь, турпановь, выдлявшихся своими султанами на спинкахъ среди массы нырковъ и крохалей; и надъ всми этими плавающими, порхающими полчищами птицъ, ведущими жизнь земноводныхъ, кружились чайки, избравшія себ стихіей воздухъ и пользующіяся водой только для рыбной ловли и купанья.

Въ это шумное рабочее общество затесалась одинокая ворона. Она сидла, притаившись, на камн и своей подозрительной окраской, низкимъ лбомъ, воровскими ухватками, своимъ типомъ преступника и грязнымъ, боящимся воды опереніемъ вызывала ненависть у всхъ трудолюбивыхъ птицъ, хорошо знавшихъ ее, какъ разорительницу гнздъ, пожирающую чужія яица.

Отъ всего этого пернатаго царства, потрясавшаго воздухъ своимъ крикомъ, надъ головами нмыхъ обитателей водъ распространялась цлая симфонія звуковъ: здсь слышались вс переходы отъ первой слабой попытки пресмыкающагося выразить свой гнвъ шипніемъ до гармонической музыки человческихъ инструментовъ. Вотъ гага шипитъ, какъ змя, когда самецъ хочетъ ее укусить и погрузить въ воду; тамъ крохалъ квакаетъ, какъ лягушка, пищатъ морскія ласточки, чайки подняли крикъ, похожій на дтскій плачъ, замурлыкали, какъ влюбленныя кошки, гагары. Но сильнй, выше всхъ и красиве звучала удивительная музыка шилохвостовъ; это еще не пніе, это скоре нечистое мажорное трезвучіе, какъ пастушьи рожки, когда они неполными аккордами безъ начала и конца вторятъ сигналамъ охотничьяго рога, — это напоминаніе о юныхъ годахъ человчества, о первыхъ временахъ пастушеской и охотничьей жизни.

Инспекторъ наблюдалъ все это огромное величественное зрлище не съ мечтательной меланхоліей поэта, не со смутнымъ безпокойнымъ чувствомъ, а спокойно, какъ изслдователь, какъ трезвый мыслитель, старающійся найти закономрность въ этомъ видимомъ безпорядк. Только благодаря огромному накопленному имъ запасу званій, онъ могъ связать вс т явленія, которыя онъ наблюдалъ. И когда онъ сталъ искать причину сильнаго впечатлнія, которое производила на него эта природа, онъ объяснилъ это чувствомъ неизмримой радости, какое испытываетъ человкъ, стоящій въ зенит созданія, видя, какъ спадаетъ завса съ невдомаго. Эта радость, неизмнно сопровождающая всякое существо на безконечномъ пути познанія законовъ природы, является, можетъ быть, однимъ изъ главныхъ двигателей на пути къ свту, — это радость, не меньшая, чмъ удовлетворенное чувство творца, созерцающаго дло рукъ своихъ.

Этотъ ландшафтъ возвратилъ его къ тмъ первобытнымъ временамъ, когда земля была подъ водой, и надъ ея поверхностью едва начали подниматься вершины горъ; вдь шхеры носили еще признаки напластованіи первобытной формаціи, впервые появившихся на свтъ. Подъ водой, среди водорослей ледниковаго періода, плавали рыбы первичной эпохи; самая старая между ними — сельдь. А на шхерахъ въ это время росли папоротники и плауны каменноугольнаго періода. Лишь немного дальше, по направленію къ материку, на большихъ островахъ встрчались хвойныя растенія и пресмыкающіяся вторичной эпохи, а еще глубже внутрь — лиственныя деревья и млекопитающіяся третичной эпохи. Здсь же, въ этомъ царств первичной формаціи какъ будто какая-то игра природы нарушила послдовательность геологическихъ періодовъ: тюлени и выдры оказались въ первобытной эпох, ледниковый періодъ попалъ въ четвертичный, какъ слой чернозема, покрывшій древній пластъ. И онъ самъ сидлъ здсь, представитель исторической эпохи, и, не смущаясь видимымъ безпорядкомъ, наслаждался сознаніемъ того, что онъ выше всхъ въ этой длинной цпи твореній.

Тайна волшебной прелести этой картины заключалась въ томъ, что она въ краткомъ вид съ нкоторыми пропусками воспроизводила всю исторію развитія. Въ нсколько часовъ можно было прослдить вс стадіи развитія земли. Здсь наедин съ самимъ собой можно было отдохнуть, предаваясь этимъ ощущеніямъ, приводившимъ къ мыслямъ о происхожденіи всего живого, оправиться въ созерцаніи прошедшихъ стадій развитія отъ утомительнаго вчно напряженнаго стремленія къ высшимъ ступенямъ культурной лстницы, погрузиться въ какое-то цлительное забытье, нераздльно сливаясь съ природой.

Эти мгновенія возмщали ему безвозвратно утраченныя религіозныя радости; мысль о неб у него замнялась стремленіемъ къ прогрессу, идея безсмертія выливалась въ предчувствіе неуничтожаемости матеріи.

Какое счастье чувствовать себя дома на той земл, которую съ дтства мы привыкаемъ считать юдолью скорби, но по которой необходимо пройти, чтобы достигнуть невдомаго. Какъ утшительно сознаніе, что все, прежде неизвстное, теперь подвергается научному изслдованію, что можно ужъ заглянуть въ тайные пути Провиднія; что вс эти явленія, которыя раньше считались непонятными, объяснены. Уже выясненъ вопросъ о происхожденіи и цля жизни человка на земл. Но вмсто того, чтобы уйти на покой, какъ это длала въ ожиданіи своей гибели одна культурная нація за другой, нын живущее поколніе ршило, не стсняясь, считать себя животнымъ высшаго тина и пытаться здсь на земл разумными способами проводить въ жизнь небесную идею.

И ныншняя эпоха — прекраснйшая и величайшая изъ всхъ, ибо она двинула человчество впередъ гораздо дальше, чмъ это могли сдлать предыдущія столтія...

Остановившись съ благоговніемъ на мысли о происхожденіи человка и о его назначеніи, инспекторъ задумался надъ исторіей своего собственнаго развитія; онъ пытался заглянуть, какъ только могъ далеко, въ прошлое, чтобы ближе узнать самого себя и въ протекшихъ стадіяхъ своей прошедшей жизни прочесть вроятное будущее.

Онъ вспомнилъ своего покойнаго отца, майора крпостной артиллеріи, человка неопредленнаго типа начала столтія; это былъ какой-то конгломератъ, случайно составленный изъ остатковъ прежнихъ эпохъ посл великой вспышки конца прошлаго вка. Онъ ни во что не врилъ, такъ какъ видлъ, что все погибаетъ и возрождается вновь. На его глазахъ народы испытывали самыя разнообразныя формы государственнаго устройства, ликованіемъ встрчали установленіе новаго порядка и черезъ нсколько лтъ его низвергали; потомъ опять требовали его возстановленія и праздновали это возстановленіе, какъ открытіе всемірно-историческаго значенія.