Над пропастью юности

— И кто же это? — быстрая речь парня заставила мистера О’Конелла улыбнуться. Фрея нервно потерла лоб, стыдливо опустив глаза вниз, когда Алисса прожгла её недоуменным взглядом. — Насколько я помню, ты делил апартаменты с двумя парнями, не так ли?

— Да, — Дункан неловко улыбнулся. — Речь о Джеймсе Кромфорде, — имя друга прозвучало тихо, неуверенно и едва внятно. Тем не менее, все сумели его расслышать. Фрея посмотрела на отца осторожно краем глаза, когда тот поджал губы и спрятал глаза в тарелке, будто речь зашла о чем-то запретном, что не было приемлемо обсуждать в приличном обществе. Она почувствовала между ребер неприятный укол.

— Знаешь, на месте твоего отца я бы запретил тебе с ним общаться, — подметил мистер О’Конелл, не отрывая глаз от блюда, с которым ловко расправлялся благодаря ножу и вилке, крепко сжатых в больших ладонях. — Он глубоко испорченный молодой человек. Благо тому, что ты так легко не поддаешься чужому влиянию, — он бросил короткий взгляд на Фрею, щеки которой тут же покрылись румянцем.

— Как по мне, у каждого человека есть шанс на исправление ошибок. Стоит только дождаться переломного момента, что в одночасье изменит всё, — заявила вдруг Алисса, сосредоточив на себе всё внимание. Её слова ненадолго оживили Фрею. Она мысленно поблагодарила подругу и посмотрела на отца с надеждой. Улыбка, что снова выросла на серьезном лице, не сулила ничего хорошего.

— Верить в изменения свойственно либо молодым, либо романтикам, но, в сущности, это такие глупости. Переменам поддаются мысли, — он коснулся пальцами висков, сделав короткую паузу. — Дух остаётся всегда тем же, — мистер О’Конелл посмотрел украдкой на Фрею, будто это она ему возразила. В ответ девушка отвернула голову, спрятав лицо за ширмой волос. Лицо ужасно горело, как и шея, и уши.

— Не мысли ли руководят нашим духом? — Алисса продолжала сопротивляться, как будто это чего-то ей стоило.

— Ваше право так полагать, но вот я всегда придерживался мысли о свободе духа. Если кто и может её отобрать, так только другой человек, пленивший одновременно и сердце, и разум, — мужчина продолжал отвечать мягко и ненавязчиво, с добродушной улыбкой, что избавляла слова навязчивости.

— Значит, у него будет шанс измениться, если он однажды влюбиться? — осторожно спросила Фрея.

— У Джеймса Кромфорда? Судя по тому, что мне приходилось о нем слышать, то вряд ли он способен на проявления любых теплых чувств, — отец усмехнулся, когда они трое неуверенно переглянулись между собой.

— Но ты ведь не знаешь его лично, — осмелилась возразить Фрея. В её тоне появилось раздражение, сменившее неуверенность и страх. — Да ты вообще ничего о нем знаешь.

— Должно быть, ты с ним хорошо знакома, — голос отца вдруг стал сердитым, хоть и сдержанным. Он нарочно вывернул всё так, чтобы поставить её в тупик, покуда не спрашивал, а утверждал, отвечая на повисший над столиком вопрос, что был лишним.

Тем не менее, она не побоялась посмотреть отцу в глаза, невзирая на подступивший к горлу ком. Он смотрел на неё в ответ, но не испытывающе, как можно было ожидать, а вопросительно — действительно ли это было правдой? И её немигающий взгляд был единственным честным ответом. Слова были пусты и обманчивы в отличие от глаз, что искрились упрямством. Фрея чувствовала, будто ходила по лезвию ножа, задержав к тому же дыхание, ведь всё, что обижало Джеймса, по-прежнему обижало её, невзирая на любые размолвки между ними.

— Мы виделись несколько раз, — холодно ответила, опустив наконец-то глаза. — Он не так плох, как рассказывают. В слухах всегда есть доля преувеличения и неправды.

— Кажется, после бала дебютанток ты была о нем другого мнения, — мужчина продолжал попытку распознать выражение на лице дочери. Фрея же, кажется, была на пределе собственного неистовства, ударившего в виски вместе с головной боли, что стала ещё сильнее.

— Произошло недоразумение, — она резко двинула плечами и стала заметно кусать изнутри щеки, испытывая волнение.

В небольшой компании на четырех воцарилось затянувшееся молчание, что было громче звука звенящих приборов, шагов суетливых официантов и голосов других посетителей. Фрее с трудом удавалось сохранять дыхание ровным, когда сердце неприятно ныло от щемящей боли, что была невидимо ментальной.

— Думаю, подобное обсуждение сейчас неуместно. Надеюсь, Дункан, ты сможешь, как можно скорее передать своему другу вещи, — мистер О’Конелл натянуто улыбнулся. — Расскажите лучше, как вы провели Рождество? — тон мужчины был обнадеживающим.

Фрея не выдержала и громко вздохнула. Откинувшись на спинке стула, она выпустила из рук приборы, из-за чего те с грохотом ударились о тарелку. Дункан с Алиссой неутешительно переглянулись между собой. Их реакция заметно озадачила мужчину.

— Мы были гостями на ежегодном рождественском ужине в доме Кромфордов, — Дункан взял на себя ответственность объясниться.

— Я приняла приглашение Оливера, — процедила сквозь зубы. Фрея подкожно чувствовала, как вранье отдаляло её от отца, но всё же не представляла возможным рассказать ему всю правду, когда даже незначительное упоминание о Джеймсе заставило их спорить друг с другом. — Это был ужасный вечер, и у меня нет большой охоты его вспоминать.

Не без усилий Дункан вернул их беседе нейтральный тон, хотя напряжение не отпускало каждого до конца бесконечно долгого завтрака, что занял больше времени, чем они могли предполагать. После мистер О’Конелл попрощался с молодыми людьми, покуда должен был удалиться по некоторым делам, после чего все вздохнули с заметным облегчением.

На обратной дороге домой Дункан пытался разговорить Фрею, звонила ли она Джеймсу, должна ли была встретиться с ним и почему внезапно собрала его чемодан. Она отвечала односкладно, но если вопрос был построен иначе, то вовсе игнорировала его. Важно было не это. Едва ли теперь что-либо было важно.

Оказавшись дома, первым делом Фрея побежала к телефону. Не растрачивая времени, чтобы сбросить верхнюю одежду, в которой за считанные секунды вспотела, она одной рукой крепко вцепилась в телефонную трубку, второй — бегло набрала номер. Ещё утром ей было страшно услышать голос Джеймса, теперь же единственное, чего девушка страшилась так это тишины, с высоты которой её сердце должно было разбиться окончательно.

Фрея закрыла глаза и шептала под нос сдавленное «пожалуйста», повторяя, как мантру. Она обрадовалась, когда длинные гудки сменились мужским голосом, в котором обнадеживающе распознала Джеймса. С первым осознанием того, что это был Оливер, Фрея поникла. Выпрыгивающее из груди сердце упало в пятки.

— Я в порядке, — ответила сдавленным голосом, стоило другу задать вежливый вопрос. Они не виделись несколько дней. И это были первые каникулы, когда они так долго были порознь друг от друга, за что Фрее было отчасти неловко.

— Я знаю, ты звонишь не мне, — с ощутимой горечью вторил парень. Чувство вины медленно сдавливало ей глотку, когда она даже не оказывала ему сопротивления. — Джеймса нет дома. Кто-то позвонил ему ранним утром, и он сразу ушел. Не думаю, что он вернется раньше ночи, — Фрея видела сквозь расстояние, как Оливер пожимал плечами.