Надана

Прошло несколько часов, прежде чем Саша признала очевидное. Миша исчез, как и Рома. Что с ними случилось, она вряд ли узнает. Оставаться на месте и ждать не имеет никакого смысла. Если она хочет выжить, нужно собрать вещи и искать тропу на кордон. Оттуда сегодня вечером их должен забрать вертолёт. Забрать её.

Если она не успеет, их начнут искать. Сколько бы ни продлились поиски – день, два, три – она сможет продержаться, двигаясь в сторону Ванавары. В старые добрые времена космодранцы проделывали этот путь на своих двоих за три дня. А если повезёт, не придётся бить ноги – заповедник патрулируют инспекторы, есть шанс в любой момент встретить их.

Саша стянула мокрые брюки, футболку и носки, переоделась в последнюю сухую и чистую одежду, тщательно собрала рюкзак: фонарь, продукты, вода, спальник. Пристегнула коврик и палатку. Достала карты памяти из камеры, телефона, фотоаппарата, забрала флешку, а всю технику завернула в полиэтиленовый пакет и положила на коврик, на котором спал Миша. Он никогда не простит ей этого. Но лишний груз в таких условиях ни к чему.

В этот раз она не оборачивалась. И ничего не говорила.

Саша не знала, куда идти. Но мысль о том, что она единственная, кто может найти и привести помощь, придавала отчаянных сил. А горевать, если придётся, она будет потом, когда выберется.

***

В шестнадцать лет Саша получила письмо от мамы. Первое и единственное. Отец ничего не знал или не рассказывал ей о том, как устроилась его бывшая жена в Америке. А Саша продолжала помнить её. И если сначала в тайне от отца мечтала о том, что мама приедет и заберёт её с собой в страну счастья, то потом стала ненавидеть.

Сейчас, заблудившись в лесу, она вдруг поняла, что всё отдала бы за то, чтобы мама вернулась. Старая, больная, сварливая. Любая. Жила бы где-то рядом, приглашала дочь на обед, ходила с ней по театрам. После смерти папы одиночество так туго стянуло Сашу, что стало казаться – она не ходит по земле, а болтается где-то в воздухе, как подвешенная верёвкой за шею. Но ничего нельзя было исправить.

В том письме мама написала, что собиралась забрать дочь к себе, но жизнь сложилась не так, как она представляла. Новый муж – успешный адвокат, действительно, хорошо зарабатывал, и жили они в красивом доме в пригороде Бостона, таком, как показывают в фильмах. Но идиллия длилась недолго. Алкоголь, измены, побои стали постоянными спутниками её жизни. И мама ничего не смогла сделать, точнее – не захотела. Она терпела, до последнего надеясь, что всё изменится. Пока сама не начала пить.

«Нужно было вернуться. Домой, к людям, которые простили бы тебя и приняли. Почему ты этого не сделала?!» – думала Саша.

Она не ответила маме сразу. Слишком сильна была обида. А потом, спустя год, всё-таки написала, но отправленное письмо вернулось с пометкой: «Почтовый ящик закрыт за неуплату аренды». Саша упросила отца подключить связи и что-нибудь разузнать. Он написал студенческому другу, который по счастливому стечению обстоятельств имел знакомых в одном из бостонских университетов, и спустя два года, в две тысячи пятом, пришло известие, которому нельзя было не поверить.

Копия медицинского свидетельства о смерти Нины Митчелл, в девичестве Строгановой, рождённой двадцать четвёртого октября тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. Причина смерти – асфиксия. Но тот, кто добыл этот документ, дополнил информацию: женщина устроила пожар в собственном доме и умерла на полу в гостиной, захлебнувшись рвотой.

Разом вся ненависть, которую Саша вынашивала годами, получила выход. Справедливость восторжествовала. Отец и дочь были отомщены. Но отчего же она так горько рыдала в подушку несколько ночей подряд? Почему пошла в церковь и поставила свечку за упокой маминой души, если ни разу не переступала порога храма?

Эта боль жила в ней до сих пор. Боль и неприютность.

И если кто-то спрашивал, почему Саша не употребляет алкоголь, она не называла истинную причину, а просто говорила, что от спирта умерла её мать.

***

Прежде всего нужно найти тропу. Если это получится, то Саша спасена. Она выбрала направление – на юго-запад. Сориентировалась по солнцу, которое наконец проявило себя тусклым жёлтым пятном на фоне бесцветного неба. Те самые семь километров от заимки Кулика до кордона «Пристань», которые казались лёгкой прогулочной дистанцией, теперь превратились в маршрут на выживание. Они с Мишей заблудились, причём каким-то непонятным образом. Но они не могли уйти далеко. Не могли. Нужно выйти к Южному болоту, потом, двигаясь по краю, до Чургима, а дальше совсем просто – вдоль ручья до впадения в Хушму, а там и кордон.

Сначала каждый шаг давался с трудом. Густой сосновый подлесок, поваленные деревья, болотистая почва. Но главное – отчаяние, которое холодком просачивалось в душу и на борьбу с которым уходили все силы. В какой-то момент Саше показалось, что она не просто идёт наугад, а метит в самую густую чащу, откуда нет выхода. Лес не хотел её пропускать. Бил по лицу и телу острыми хлёсткими ветками, засасывал топкими ямками, окутывал тучами гнуса. Но она, включив природное упрямство на максимум, продолжала идти.

Перед глазами стояло Мишино лицо, наполовину освещённое огнём. Его глаза – блестящие, живые – были полны такой страсти и надежды, что щемило сердце. Но она испугалась. Разве можно было признать, что когда-то давно она влюбилась в эти глаза и длинные ресницы, застенчивую улыбку и шелковистые кудри? В тайне называла его своим тёмным ангелом? Он выбрал другую, и на этом сказка закончилась. Никогда больше она не позволит себе вернуться в то состояние и снова размякнуть, как сопливая девчонка. И она отшатнулась от него. Ударила в ответ. Так, чтобы он запомнил. Так, чтобы почувствовал то же, что она.

Саша шла вперёд и с каждым шагом всё ниже склонялась к земле. На неё давила не тяжесть рюкзака, а тяжесть собственной трусости. Если бы она открылась ему, всё было бы по-другому. И сейчас Миша шёл бы рядом, счастливо улыбался, а она могла бы в любой момент остановиться, прижаться к нему всем телом, впиться поцелуем в губы, запустить руку в его волосы.

Подвывая от отчаяния и тоски, Саша в какой-то момент вынырнула из собственных мыслей, огляделась и поняла, что окончательно сбилась с пути.

– Спокойно, спокойно. – Голос прозвучал жалобно-скрипуче, словно старое дерево треснуло, прежде чем окончательно повалиться на землю. – Мне нужно всего лишь соблюдать правильное направление. Идти на юго-запад. Здесь совсем недалеко. Я всё равно так или иначе выйду на тропу. Или услышу звук вертолёта. Какое сегодня число? Третье… или четвёртое… Нет, третье июля. Нас должны забрать с кордона в восемнадцать ноль-ноль. Я не знаю, сколько сейчас времени, примерно полдень. Или чуть позже. У меня ещё куча времени, чтобы добраться. Куча времени. Давай. Давай…