Надана

– А ещё мне показалось, что в лесу кто-то был. Не животное. Человек. Я слышала голоса. И стон.

– Стон? Как крик тогда, на горе?

Она скривилась. Сейчас вспыхнет. Но пусть лучше сердится, чем боится.

– Саш, тебе могло послышаться. Или присниться, – продолжил он. – Состояние между сном и явью очень зыбкое, ненадёжное. Не стоит полагаться на эти воспоминания. Но даже если он действительно вышел ночью из палатки и куда-то ушёл, ты не могла этого ни предотвратить, ни изменить. Давай успокоимся и подумаем, как быть дальше.

– Как быть дальше? Будем ждать его, пока он не вернётся.

– А если…

– Никаких если! – отрезала она. – Мы ждём хотя бы сутки.

– Но не больше. Потому что иначе вертолёт, который должен забрать нас с кордона, улетит. И мы останемся куковать в лесу.

Саша посмотрела на него пустым, отсутствующим взглядом. Отрешённо кивнула и пошла в сторону заимки.

***

Оставшуюся часть вечера они не разговаривали. Саша постоянно вглядывалась в просветы между деревьями и прислушивалась к каждому шороху. Внутри всё туже сжималась пружина тревоги и страха. Приходилось глубоко дышать и щипать себя за руку, чтобы возвращаться в реальность, не позволяя воображению переполнить мозг ужасными картинками. Рому сожрал медведь. Рома утонул в болоте. Рому укусила змея. Рома кричал там, в долине, и его предсмертный вопль из будущего она слышала два дня назад.

Я схожу с ума.

Когда стемнело, она почувствовала нарастающую панику. Стоило представить, что она лежит одна в тёмной палатке и снова слышит звук отрывающейся молнии и неровные шаги в метре от себя, как в животе холодело. Саша даже подошла к Мише с намерением попроситься переночевать в его палатке, но не смогла заставить себя заговорить. Это уже слишком. Она просто положит рядом нож и фонарик. И не выйдет до утра, даже если её мочевой пузырь лопнет.

На ужин ели макароны с тушёнкой. Приготовление нехитрой походной снеди немного отвлекло Сашу от тяжёлых мыслей, и в то же время она не могла отделаться от ощущения, что заняла место Ромы. Это он должен готовить еду, пугать их страшными историями у костра и заваривать свой фирменный чай. Чёрт с ним, пусть бы и коньяк разливал, только бы не это чувство, что кто-то или что-то разделяет их, отрезает от мира и друг от друга.

– Если хочешь, можешь лечь в моей палатке, – вдруг произнёс Миша, и Саша поняла, что он уже давно наблюдает за ней, поглощённой собственными волнениями.

Она подняла на него глаза и с благодарностью кивнула.

***

Саша проснулась, когда кончики ресниц защекотал предутренний свет. Как странно, но за целую ночь ничто не потревожило её сна: ни звук, ни видение, ни холод. Веки дрогнули, и она открыла глаза. Синий потолок, молочные сумерки, чуть замёрзший кончик носа. Спокойное дыхание рядом.

Она повернула голову, боясь издать хоть малейший звук и спугнуть глубокий покой, который разливался во всём теле. Справа, на боку, лицом к ней, завернувшись в спальник по самую макушку, лежал Миша. Воздух в палатке, ощутимо прохладный, был пропитан его запахом. Сонным, размякшим, знакомым. Она медленно и глубоко вдохнула. Внутри что-то задрожало. Возбуждённо, радостно. Словно именно в это раннее утро начиналась новая жизнь.

«Рома так и не вернулся», – вспомнила Саша. По телу прокатился страх.

Это может случиться и с нами. Так не всё ли равно?..

Она повернулась на бок, высвободила левую руку, тихонько потянула за Мишин спальник, открывая его лицо, подалась вперёд и прикоснулась губами к его щеке. Ощутив мягкость кожи и теплоту, идущую от его тела, она утонула в желании придвинуться вплотную, незаконно проникнуть внутрь, прижаться, а дальше будь что будет… Но Миша что-то пробормотал, откинулся на спину и продолжил спать.

Я точно сошла с ума.

Стыд полыхнул по коже, как пожар по сухому лесу. Не боясь больше разбудить друга, Саша расстегнула спальник и вылезла из палатки, слыша, как он недовольно бурчит ей вслед.

Наступил новый день, и он не обещал ничего хорошего.

После завтрака они собрали вещи и молча встали друг напротив друга у палатки Ромы. Что нужно сделать? Оставить всё, как есть? Или разобрать её, засунув в тугой мешок, и спрятать подальше от людских глаз, чтобы никто не догадался о том, что здесь произошло?

– Предлагаю всё собрать и сложить под навес. Если он вернётся, то найдёт вещи сухими и целыми и сможет ими воспользоваться. А если нет… они могут пригодиться кому-то ещё, – предложил Миша.

Оставить палатку нетронутой, значит, признать, что здесь произошло что-то страшное. Трагедия. Преступление. Сашу передёрнуло. Она кивнула и добавила:

– В любом случае мы не сможем дотащить их до «Пристани». Своего добра хватает. А вот часть продуктов нужно взять.

Когда дело было сделано, они вышли на тропу Кулика, чтобы вернуться назад тем же путём, каким вёл их Рома. В последний раз обернувшись, Саша остановилась и бросила на поляну прощальный взгляд.

Не так представляла она этот поход. Все гаджеты сели или вышли из строя. У них не было ни карты, ни компаса. Они потеряли проводника. Не сняли фильм. И впереди была долгая безрадостная дорога по лесам и болотам. Смогут ли они выбраться отсюда? Теперь слова Миши, сказанные после драки с Ромой, там, у костра, показались Саше не нелепыми, а пророческими.

– Ловлю тебя на слове. Если выберемся отсюда, пойдём в караоке.

– Если выберемся? Что ты несёшь?

Вдруг раздался короткий сухой треск. Где-то за избой.

– Стой! – успела крикнуть она то ли Мише, то ли тому, кто нарушил тишину брошенного лагеря, и побежала назад.

Несмотря на рюкзак за спиной, Саша преодолела расстояние до избы Кулика за несколько секунд. Огляделась. Обошла дом. Ни перед ним, ни за деревьями, насколько она могла видеть, никого не было. Сердце билось так гулко, что заглушало звуки леса. Не может быть, чтобы ей показалось!

– Саша, что случилось? – с тревогой спросил догнавший её Миша.

– Здесь кто-то был.

– Ты уверена?

– Я слышала хруст ветки, как будто кто-то наступил на неё. Прямо здесь кто-то был. Прятался. Миша, ты думаешь, мне померещилось? Я уже не в первый раз замечаю… замечаю что-то странное. Вокруг нас всё время кто-то бродит. Ты мне веришь?

Миша внимательно разглядывал землю.

– Жаль, я не следопыт… – Он поднял глаза, посмотрел на Сашу, и она выдохнула. На его лице не было ни скепсиса, ни издёвки. Он говорил серьёзно. – Верю, но… Мы ничего не можем сделать. Нужно уходить.