Надрыв

Удержать довольную улыбку невыносимо, и Лия не справляется, слыша эти потрясающие слова. Впервые для того, чтобы получить отпор не надо ничего делать, и она может позволить себе посмотреть на Олдрич с чувством собственного превосходства и медленным движением, самыми кончиками пальцев скользнуть по полосам вздувшейся, покрасневшей кожи, отводит пряди вверх и говорит мягко, почти мурлыча.

– Посмотри на моё лицо.
– Эмбер не скрывает отвращения, и это тоже по-своему прекрасно, потому что даёт утвердиться в простой мысли - эта дурочка так же как и все боится превратиться в чудовище.
– Посмотри внимательно. Видишь?

Она наклоняется к аккуратному ушку, и выдыхает в него, едва касаясь кончиками ногтей правой щеки Эмбер.

– Это сделала я. Я изуродовала себя, чтобы причинить боль собственной сестре. Представь, что я сделаю с тобой, чтобы научить тебя хорошим манерам...
– Пальцы быстро впиваются в основание светлых прядей и рывком притягивают голову Олдрич ближе, фиксируя.
– Уже представляю как славно будут гореть твои волосы, если кто-то случайно толкнёт тебя на горелку в классе химии. Как прекрасна ты станешь навсегда облысев.

Не говоря больше ни слова, Лия уходит, не переживая больше за сохранность сестры от посягательств шабаша - то, как передёрнуло Эмбер было самым явным доказательством. Можно и дальше забавляться с любимой игрушкой.

– Ты могла бы стать одной из нас, - вслед ей бросает Эмбер, на что, Лия отвечает, не соизволив обернуться:

– Не интересно.

Эти глупые, пустые забавы с физической болью её не прельщают. Да и не любит она делиться...'

– Полагаю, да, - мистер Блэкберс не теряет своего спокойствия, на что Лия делает резкий выпад, опираясь ладонями на подлокотники кресла и её лицо оказывается в паре сантиметров от его.

– Правда?
– Лия чуть растягивает гласные, внимательно рассматривая Блэкберса. от её взгляда не укрывается то, как он чуть ёжится, глядя её в глаза.

Она падает обратно в своё кресло и лениво замечает.

– Давайте будем и дальше только делать вид, что вы меня лечите.

– Но я хочу узнать, что происходит в твоей душе, - тон психолога смягчается, и это утверждение Лия встречает с ухмылкой.

– Нет, не думаю, что хотите, - заключает Лия, устраиваясь в кресле поудобнее и закидывая ногу на ногу.

– Я думаю, мисс Фрейзер, что вы притворяетесь, что вы и на самом деле настолько плохи, как о вас думают.

– А я думаю, что вы притворяетесь, что вы высококвалифицированный психолог, - в тон ему замечает Лия, - но это не имеет никакого значения. Если даже я и притворяюсь, то вы то уж точно не сможете мне помочь.

– Но вы сможете помочь себе, - отвечает Блэкберс, и Лие нечего противопоставить этому. Пока, но момент безнадёжно упущен, им обоим известно, что этот раунд, увы, не за ней, а потому, подхватив свой рюкзак, Лия бросает:

– Хватит на сегодня, - и шагает к двери неспешно.

– Подумайте об этом, мисс Фрейзер, - настигает её голос психолога уже в проёме, - позвольте хоть кому-нибудь себе помочь. Не бегите от своих проблем.

Лия с силой захлопывает за собой дверь, но этот резкий, неприятный стук не может выдворить слова из её головы, звучащие набатом.

Уильям .

На кафедре филологии в небольшом кабинете людей почти никогда не было - пары у педагогов всегда совпадали, и потому, в месте, где они хранят учебные материалы нет толкучки, да и вообще довольно редко хоть кто-то есть. Перед очередными дополнительными занятиями Уильям заходит в сюда для того, чтобы распечатать новые тесты для девушек, и кабинет полностью пуст. Струйный принтер принимается прочищать сам себя, издавая невообразимые звуки, словно с этого места собирается отправиться покорять космос и становится ясно, что это надолго.

Заняться решительно нечем, пока его бумаги не будут распечатаны, и Уилл чувствует себя неприкаянным, а потому садиться за ближайший стол. Среди лежащих там отчётов и тестов, лежит, словно нездешний лист, исписанный круглым, не знакомым ему почерком - способ начертания букв определённо женский, красивый, а потому особенно выделяется среди прочих бумаг, заполненных явно мужской рукой.

Уилл любопытствует, и пробегается взглядом по словам, выхватывая незнакомую ему манеру повествования:

'...Он шёл неторопливо, и эта величавая медленность выдавала в нём вельможу, пусть не по рождению, но по воспитанию. Принцесса смотрела на него через зеркало, когда он, оглядевшись, негромко позвал:

– Выходи!

Она покачала головой и закрыла лицо ладонями. Юноша остановился, вслушиваясь в шорохи, и снова сказал требовательно:

– Покажись мне.

Принцесса замерла. Он не шевелился тоже . Она набралась смелости и двинулась к юноше, делая шаг вперёд, но оставаясь в тени. Он прищурился, и там, в отсвете солнечных лучей, увидел то, что заставило его распахнуть глаза в ужасе. Принцесса не стерпела этого и зажмурилась, призывая дракона и обрекая несчастного на смерть.

Её руки будут в крови, но это лучше, чем жалость, которой её гордость не перенесёт больше ни единого мига...'

Он не успевает ни дочитать, ни положить злополучный лист на место, когда мистер Блэкберс, школьный психолог, распахивает дверь на кафедру, и, увидев что держит его коллега в руках, неприятно щурится.

– Мистер Кастра, - он проходит быстрым шагом к нему, и выхватывает листок из пальцев Уилла, - я вижу, вы удовлетворяете своё любопытство.

– Интересный слог, - замечает Уилл, - не подскажете, кто автор?

– Это конфиденциальные сведения, - неодобрительно отзывается Блэкберс, и убирает страницу в одну из папок, - и я бы настоятельно рекомендовал вам не трогать то, что вам не принадлежит, в противном случае, я буду вынужден сообщить об инциденте миссис Слоун.

– Вы имеете наглость намекать на то, что я вор, раз вы оставляете работы ваших пациентов где попало?
– Уильям поднимает брови, сохраняя внешнее спокойствие.

– Это мой стол, и я не ожидал, что кто бы то ни было сунет свой нос не в своё дело, - школьный психолог не удерживает тон всего на миг становясь высокомерным, и именно эти нотки срывают невидимый стоп-кран внутри.

Уилл не особенно замечает, как это происходит. Все ограничения, которые безукоризненно срабатывают на детках богатеньких родителей, что смотрят на него так же - с чувством собственного превосходства, жалостью, насмешкой - дают сбой на таком же человеке, как и он сам, трудящемся за зарплату.

Нет ни щелчка, ни предупредительного выстрела в воздух, даже черноты или вспышки перед глазами. Просто внезапно по телу пробегает волна, а всё его существо перетекает в решительно новое состояние, в котором эмоции гаснут как звёзды - беззвучно во всемирном вакууме с поглощающим ближайшие вселенные взрывом.