Надрыв

Всего миг, и вот он уже крепко держит одной рукой Джошуа Блэкберса за горло. В кабинете стоит гробовая тишина, нарушаемая только жужжанием, принявшегося за печать, принтера. Внутри Уилла тоже тихо - снова нет ничего, ни одной эмоции, кроме осознания: жалкий червь угрожал ему, называл его вором и поставил себя выше Уильяма Кастра, и этого вполне достаточно, чтобы сжать пальцы покрепче, вглядываясь в краснеющее лицо.

Дверь сзади открывается с тихим скрипом, но Уилл не обращает на это никакого внимания.

Лия.

Времени всегда недостаточно. Лие постоянно его не хватает - подумать о том, что она видела несколько недель назад в небольшом зеркале в конце кабинета мистера Кастра, к которому её одноклассницы каждую перемену бегали, чтобы подкрасить губы и полюбоваться на себя.

С какой любовью, нежностью и отчаяньем смотрел на Габи их учитель литературы на юную ученицу, когда никто не мог увидеть этого. Лия понимает, что происходит так же хорошо, как и сам Уильям Кастра. Эта любовь обречена, ведь он учитель, а она ученица. Это несмываемое пятно на её репутации и его карьере, стоит хоть кому-нибудь заподозрить их в том, что они оба питают друг к другу столь нежные чувства, но если Габи это ещё простительно, то ему нет. Вот почему его подчёркнутая холодность и отстранённость так заметна - Габи во многом той единственная, с кем он ведёт себя почти равнодушно.

У Лии совсем нет времени о том, чтобы подумать, будет ли правильным сделать с этим что-то, что угодно. Нет, она позволяла всему течь так, как оно есть, решив, что в самом крайнем случае это будет её туз в рукаве, чтобы, наконец, уничтожить эту нежность кузины по отношению к ней.

Времени, подумать о том, как в первую неделю марта её школьный психолог впервые поставил её в положение, в котором ей оказалось совершенно нечего сказать ему, тоже не было.

Так долго Лия успешно противостояла ему, что потеряла бдительность, ослабила контроль, и он заставил её сражаться против себя самой. Она знает, что мистер Блэкберс не так хорош, как он думает, но это не значит, что он не может быть прав, пусть она и не хочет этого признавать. И всё же совсем нет времени на то, чтобы остановиться и переосмыслить свою жизнь и поступки.

Как и на то, чтобы решить что делать с сордержимым присланного ей запечатанного конверта с результатами проб ДНК. Опасная информация - загадочная и непонятная пока. Зачем бы старушке было скрывать то, что Габриэль Фейн не приёмыш, а родная дочь Роуз Оккервиль, а вместо этого давать ей собственную фамилию? От чего Оливия Фейн старалась оградить родную внучку? Уже и не спросишь, остаётся только искать информацию самой, тратя на это невероятное количество времени снова, а его совсем нет.

Оно всегда ускользает из пальцев - не мало занимает подготовка к экзаменам, поскольку если это не высший балл, то результат равнозначен провалу. Да и на то, чтобы Габи перестала смотреть на неё этим приводящим в бешенство взглядом, тоже уходит немало сил, но, однажды проявив стойкость, кузина демонстрирует их семейное упорство, и - Лия бы никому в этом не признается - она втайне гордится этим, считая, что и её достижение в этом есть.

Даже на то, чтобы поискать больше Фредерике Дайсоне, на чей 'мёртвый', давнишний сайт она на днях наткнулась, времени никак не найти, хотя эта информация может оказаться как нельзя кстати, учитывая то, что влюблённость кузины приобретает опасный оборот. Человек, связанный с делами отца и с завещанием составленным незадолго до гибели. Человек, найдя единственное фото которого Лия не поверила в то, что не ошиблась именем и фамилией - кто-то очень похожий на их учителя литературы смотрел на неё с фотографии сделанной в электронной вариации местной школьной газеты, где рассказывали об умельцах прошлых лет. Те же глаза, брови и линия скул, а на груди красуется медаль 'за первое место в национальных соревнованиях по стрельбе'.

В поисках миссис Дайсон, если таковая имелась, Лия проводит чёртову кучу времени, отсекая всех однофамильцев, и находит единственную статью местной газеты Чарлтона, с некрологом, в котором упоминается Элен Дайсон, урождённая Элен Вансай, скончавшаяся во время родов вместе с ребёнком и оставившая мужа Фредерика и сына Вильгельма в этом бренном мире.

Так может ли быть, что Фредерик и Элен Дайсон это родители того, кто им известен под именем 'Уильям Кастра'? И если да то полезно узнать как можно больше о том, кто собирается стать частью её семьи. Человек-призрак, человек-невидимка, который не вызывает в ней ни грамма доверия.

Время бежит галопом, как и всегда, когда Лия приоткрывает дверь на кафедру, чтобы узнать, почему мистер Кастра задерживается на их дополнительные занятия.

Перед её взором стоит восхитительная картина - её учитель литературы сжимает пальцы на горле учителя психолога, который пытается его оттолкнуть, но слишком тщедушен для этого. И в этот миг, время, которое так быстро бежало мимо неё, замирает, почти останавливается. Его хватает на то, чтобы почувствовать удовлетворение от увиденного, попросить в мыслях сжать пальцы сильнее и вспомнить о том, что Эйс Блэкберс, не смотря на все его недостатки как специалиста всё же пока полезен для неё.

В голове проносится сотня мыслей о возможных последствиях, и Лия, быстро зайдя в кабинет, закрывает плотно дверь за собой, убедившись, что в коридоре пусто и никто их не потревожит, набрасывает крючок на петлю. Походка становится лёгкой и плавной, бесшумной, когда она направляется к взбешённому учителю, проплывая мимо столов. Известный под именем 'Уильям Кастра' опасен, любопытен и завораживающе хорош в собственном безумии, и сейчас восхищение ей на руку.

– Мистер Кастра, - она зовёт мягким голосом, положив ладонь на плечо, и учитель вздрагивает под пальцами на миг.

– Мистер Кастра, - настойчиво повторяет Лия, и, видя, что он почти не откликается, меняет тактику.

– Уильям, - имя ложится на губы легко, но не вызывает никакого отклика в человеке, который давит единственной ладонью чужую шею, заставляя лицо уродливо краснеть а вены вздуваться в попытке продавить кровь и захватить живительный кислород.

– Вильгельм, - ей определённо нравится то, как звучит его настоящее имя, - отпустите его.

Мужчина разжимает пальцы послушно, и Лия отводит его руку от Блэкберса, который оседает на пол, хрипя и закашливаясь, и хватается за горло, скользя по нему пальцами снова и снова, проверяя целостность и безопасность.

Лия не может сдержать своих чувств, ощущая как внутри яркими брызгами взрывается восторг, уважение и обожание одновременно - их учитель литературы куда более опасен, чем она сама. Силён, но она хитрее, и в их схватке победитель был бы неясен.

'Это совершенно восхитительно', - думает Лия, - ' иметь такого противника или союзника. Вильгельм Дайсон, да? Теперь я знаю как тебя зовут на самом деле и ты от меня не скроешься. Я сравняю наши шансы в схватке, если до неё дойдёт, вытащив о тебе всё что только возможно на свет божий'.

– Он просто пустозвон, вы же знаете, - мягко говорит она отходя от откашливающегося психолога, - идёмте, у вас впереди ещё дополнительное занятие с нами.

Она меряет поверженного идиота самодовольным взглядом, потому что просто не может удержаться и замечает тихо, глядя в глаза своего психолога:

– Знаете, мистер Блэкберс, а вы были правы. Я помогу себе лучше чем человек, который заставил нашего непробиваемого мистера Кастра слететь с катушек, - она подмигивает ему и направляется к двери, снимая её с защёлки.