Наследница огненных льдов

– Ну вот, а сама говоришь мне про ревность. Признайся хотя бы самой себе, не судьба Тэйми тебя сейчас волнует. Тебя задевает, что Вистинг ушёл с ней.

– Ты всё переворачиваешь с ног на голову, – начинала злиться я.

– Ну, конечно, – буркнул Эспин, а потом взял в руки удочку и отвернулся.

– Да, ты переворачиваешь, – настояла я. – Мне, знаешь ли, не безразлична судьба Тэйми.

– С чего бы это вдруг?

– Потому что мне её жалко. Мать с братьями провалилась под землю, отец умер. Она же теперь совсем одна. Она теперь сирота. И я сирота. Это, знаешь ли, заставляет чувствовать некое родство душ.

– А теперь скажи, что тебя некогда приютили Кроги, а теперь другой Крог должен облагодетельствовать новую сироту.

– Мы всё равно ей очень обязаны. Тэйми ради тебя снарядила целую упряжку, столько полезного инвентаря с собой захватила, помогла сменить нам экипировку, лишь бы нам было легче дойти до оси мира. За одно это мы должны быть ей благодарны.

– Я и благодарен. Пока не знаю, как ей отплатить за заботу, но обязательно что-нибудь придумаю.

– Ты просто мог бы быть с ней помягче. Она же так для тебя старается, так хочет завоевать твоё расположение. Тебе что, совсем не импонирует, как она подносит тебе еду?

– Для меня это немного дико. Я же не деспот какой-то, чтобы требовать для себя всё свежее и лучшее, а женщине оставлять объедки.

– Ну, так скажи ей об этом. Попроси, чтобы Тэйми завтракала и ужинала вместе с тобой, иначе ты обидишься. И скажи ей хоть какие-нибудь добрые слова. Не хочешь прилюдно, скажи наедине. Главное, будь искренен. Девушка не виновата, что хочет быть счастливой. Все этого хотят.

– А мои представления о счастье опять никого не интересуют.

– А ты сам-то знаешь, что для тебя счастье?

Ответа не последовало. Может быть, Эспин и сумел его придумать, но озвучить не успел – его удочка дёрнулась. Неумелая, но настойчивая подсечка, и вскоре на лёд шмякнулась извивающаяся рыбка вроде той, что Зоркий ловил на реке близ Средней Каменки.

– Наверное, голец, – подумала я и схватила колотушку, чтобы протянуть её Эспину, – Оглуши рыбу.

– Почему я?

– Мне её жалко.

– Глаза ей не размозжи! – послышалось из нагрудной сумки, и вскоре Брум вылез наружу.

Всё, первый улов больше не трепыхался, а хухморчик под пристальным взглядом Дымки выковыривал мелкие рыбьи глаза, чтобы сразу их проглотить.

Вскоре удача улыбнулась и мне, да ещё и в двойном объёме – по гольцу на каждом крючке. Рыбалка пошла намного веселее, и помимо гольцов нам удалось выловить даже парочку наваг. Брум уже устал ковырять рыбам глаза и откинулся на шкуру, чтобы спокойно переварить трапезу. А мы успели набить подмёрзшей рыбой целый нерпичий мешок.

Вычерпывая шумовкой из лунки кусочки льда, я невольно задалась вопросом, который и поспешила озвучить Эспину:

– Как думаешь, не многовато ли рыбы? Может, пора остановиться?

– У Тэйми восемь собак, сегодня она обязательно сварит им свежую похлёбку. А остатки можно употребить завтра. Не сгниёт же рыба, просто замёрзнет.

– А если Тэйми с Вистингом притащат большого толсторога? Или даже двух? За свежесть мяса в морозы я не переживаю, просто сможем ли мы всё это перевезти с места на место?

– Придётся постараться. Наши запасы и так скоро подойдут к концу. И опять же восемь собак Тэйми каждый день хотят есть.

Пришлось согласиться и продолжить рыбалку, правда, тянуть каждый раз одного-двух гольчиков уже не доставляло особого удовольствия. Приелось это монотонное занятие, и азарт пропал.

– Как думаешь, – спросила я Эспина, – Тэйминэут с Вистингом скоро вернутся?

– Успела соскучиться?

– По ком?

– Ну не по Тэйминэут же. Учти, Шела, хоть я тебе теперь не жених, но за тебя всё равно отвечаю. Все мои предупреждения касательно Вистинга в силе. Не связывайся с ним.

– Я не собираюсь с ним связываться, – немного раздражённо ответила я.

– Вот и не делай ему шагов навстречу. Он очень опасный тип.

– Он не тронет меня, – настойчиво, в который раз уверяла я теперь уже и Эспина.

– Может и не тронет, но мозги запудрит знатно. Это у них семейное.

Семейное… Так, что-то мне уже доводилось слышать про семью Вистинга. Помимо покойной жены, речь когда-то заходила о его отце. Так-так-так, пограничник в Сульмаре говорил, что у отца есть некие заслуги и он уважаемый человек. Эспин в чумовище намекал, что отец Вистинга большой человек.

– А ну-ка, расскажи мне про это их семейное. Кто там ещё умеет пудрить мозги?

– Главным образом Рольф Вистинг, глава их семейного клана, а по совместительству тайный советник императора. Вернее, бывший тайный советник.

– А у императора есть тайные советники? Если они тайные, тебе про них откуда известно?

– Известно, – Эспин не стал вдаваться в подробности и лишний раз напоминать, в каких родственных связях Кроги состоят с правящей династией, а продолжить делиться откровениями. – Отец Вистинга был советником при двух императорах лет тридцать, не меньше, и вдруг этой весной впал в немилость. Допуска во дворец лишился, право въезжать в столицу ему ограничили, поэтому он не выбирается из загородного поместья и ждёт, то ли прощения, то ли кары.

– За что? Что он такого натворил?

– Без понятия, о таких вещах открыто не распространяются. Говорят, все тридцать лет он выполнял очень специфические поручения деликатного характера, главным образом, за пределами империи.

– Шпионаж? – догадалась я.

– Скорее авантюры с далеко идущими последствиями. Никакого отношения к разведчикам Рольф Вистинг не имеет, но, по сути, он выполнял параллельную им работу. Видимо, разведке император мог довериться не всегда, а вот Рольфу Вистингу – пожалуйста. Говорят, Вистинг-старший за три десятка лет умудрился сплести целую сеть из одному ему известных агентов. Ходят слухи, что всех своих детей он тоже втянул в свою сеть и раздавал им разного рода поручения…

– Так, подожди, – прервала я Эспина, – и сколько у него этих детей?

– Старший сын и три дочери. Самая младшая примерно твоих лет.

Быть того не может… А Мортен Вистинг так правдоподобно пел мне о своём одиночестве, что дома никто его не ждёт, и его смерть никого не расстроит. А тут – отец, три сестры. Да я бы всё отдала, чтобы у меня было столько живых и здоровых родственников. Надо же, Вистинг так умело выдавливал из меня жалость, а я ему даже поверила…

– Значит, – заключила я, – у него большая семья.