Наследница огненных льдов

– Бедный мальчик, – вздохнул дядя Руди и понуро добавил, – Бедный Густав. Единственный ребёнок и погиб.

Мужчины как один решили почтить память Эспина. Ничего крепче чёрного чая на острове не было, потому в полном молчании были испиты кружки именно этого напитка.

– Хочу сказать всем, – неожиданно заговорил Мортен, – что Эспин Крог был надёжным попутчиком. Да, мы не всегда ладили и на то были свои причины. Порой его неподготовленность и неосведомлённость в некоторых вопросах просто поражали и заставляли думать: парень, что ты вообще забыл на Севере. Но чего нельзя было отнять у младшего Крога, так это желания учиться и совершенствоваться. Его стойкость и упорство частенько меня удивляли. Очень целеустремлённый в некоторых вопросах был человек. Как-то раз мы шли с ним на охоту, и он поделился со мной своими планами на жизнь, рассказывал, что на Полуночных островах ещё никто не занимался промышленным сбором и переправкой на континент дикоросов, никто не догадался организовать сбор металлолома, а на одном из малых островов Крог на полном серьёзе планировал в отдалённой перспективе построить термальный курорт. У него была куча планов. Он всё время наблюдал, оценивал всё что видит, что-то прикидывал, планировал. Я уверен, останься Крог жив, он бы так просто Полуночные острова не покинул. Он явно хотел здесь работать, хотел сделать что-то новое и не только ради своего кармана. Его удивляло, что люди в Сульмаре, Энфосе и Квадене живут небогато, имея под рукой природную сокровищницу, которую им негде реализовать. Вот он и хотел стать проводником между островами и континентом как в одну, так и в другую сторону. Я тогда сказал, что он безнадёжный мечтатель, а теперь вот и думаю, а что, если бы у него всё это получилось? С его упорством и чётким видением цели Крог многого мог бы добиться. А теперь, увы, ничему этому не суждено сбыться. Печально, что от нас во цвете лет уходят те, кто должен был долго и плодотворно жить.

Всё поддержали его слова и снова почтили память Эспина. Меня же от переживаний снова потянуло в сон. И вновь дядя Руди проводил меня в палатку и уложил спать. Прямо как в детстве. И так тепло стало на душе от одной лишь мысли, что он снова рядом, снова со мной и больше меня не покинет.

Нет, всё было не зря. Если б мне пришлось снова отправиться в поход к оси мира, я бы отправилась, не задумываясь. Знаю, смерть Эспина – это ужасная потеря, её нельзя восполнить или заглушить, она будет преследовать меня всю жизнь, иначе просто быть не может. Но если задуматься, за время похода я не только теряла, но и возвращала, и кое-что даже приобрела. Теперь мне надо научиться принимать все удары и дары судьбы со смирением и благодарностью.

С этой спасительной мыслью я и заснула, чтобы проснуться и начать новый день и новый этап в жизни. Несколько дней подряд дядя Руди откармливал меня, неусыпно следя за рационом, планомерно повышая калорийность порций, пока дело не дошло до ужина с отбивной из холхутятины. Кстати, очень даже вкусное мясо.

Видя, что к нам с Мортеном возвращаются силы, мужчины начали готовиться к отплытию. Мотористы при участии деятельного журналиста перетаскивали ящики с места на место, складывая в них остатки провизии, инвентарь и всё, что может понадобиться нам в пути. Дядя Руди с доктором Монвинклем занялись расчётами, какой вес выдержит одна единственная байдарка и сколько рейсов до сплошных льдов понадобится сделать, чтобы перевезти с острова груз, семерых человек, трёх хухморчиков и одну собаку.

К слову, три хухморчика и Зоркий уже давно нашли общий язык. Если вначале Дзун, Ханг и Циль шарахались от пёсика, думая, что он хочет их съесть, то после моих рассказов о непростых взаимоотношениях Брума и Зоркого, а потом и его попытках подластиться к отзывчивому Унчу, хухморчики смекнули, откуда у лохматого пса столько интереса к их скромным персонам. И вот теперь я наблюдала, как Зоркий лежит на боку и пытается перекатиться на другой, а трое малышей ползают по его брюху, груди и шее, чтобы своими маленькими ручками почесать его всласть. Теперь я увидела, как выглядит блаженный прищур росомашьей лайки – наконец-то Зоркий был доволен, даже язык из пасти вывалился. Вот только на мою попытку погладить его, он тут же встрепенулся и попытался вскочить с места, чтобы отойти подальше. Значит, не простил. Так обидно…

Пока все в лагере были заняты своими делами, я решила разыскать здешнее термальное озерко, чтобы наконец уже помыться. Я даже припомнить не смогла, когда делала это в последний раз. Если в студёном климате Песцового и Тюленьего островов постоянный холод и сменное пыжиковое бельё сглаживали эту проблему, то здесь на оси мира погода стояла весенняя, а я уже изнывала от пота, и страстно желала смыть с себя всю накопившуюся грязь.

Путь до озерка был указан мне подробно, даже выдана самодельная карта на клочке бумаги. Оказывается, за полгода вынужденной остановки на острове пронырливый журналист Арильд Монсен успел излазить здесь все скалы, пройти все лабиринты из нагромождения вулканических булыжников, порыскать в зарослях из скудной растительности, чтобы составить подробную карту почти половины острова, куда не страшно ступать из-за льющейся лавы и осыпающихся по склону вулкана камней. Для меня же он быстро набросал знакомый путь к заводи меж высоких скал, где есть ручейки холодной воды, горячие ключи, вырывающийся из-под обломков скал пар и озеро, где воды по грудь.

Дядя хотел проводить меня, чтобы я не заблудилась, но я отказалась. Я уже не маленькая девочка, добралась до оси мира и до озера доберусь. Зоркий со мной не пошёл, его ведь снова тискали хухморчики. Да и я для него уже, наверное, не хозяйка, так что зачем ему со мной куда-то ходить…

Грустные мысли отгоняла только необходимость сосредоточиться на карте и выбраться уже наконец из каменного лабиринта к расщелине меж чёрных скал, над которыми поднимался пар. Ну вот, последняя преграда найдена, осталось только пройти её и спуститься вниз к воде. Ой, а озеро уже занято.

Остановившись неподалёку от берега, я встретилась взглядом с Мортеном. Он стоял по пояс в воде возле каменистого карниза в скале. Рядом по склону бежал тоненький ручеёк, а на карнизе стояло маленькое зеркальце, Мортен держал в руке нож и старательно скоблил им лицо. Какой странный способ лишиться бороды, хотя, кажется, Мортен решил её всего лишь подкорректировать. Ну да, нам же скоро отправляться в обратный путь, дополнительная защита от холода его лицу ещё пригодится.

– Что, принцесса, – отвернувшись, он снова принялся за бритьё перед зеркалом, – сразу сбежишь или будешь ждать где-нибудь поблизости, когда я вылезу на берег?

Насмехается. Припомнил, как я сбежала от него, когда он застал меня врасплох в подобном озере на Медвежьем острове. Но это было давно, и врасплох теперь уже застала Мортена я.

– Вот ещё, – спустив лямку комбинезона, сказала я. – Озеро большое, здесь хватит места и для двоих.

Стоя на каменистой плите, что резко обрывалась у кромки едва парящей воды, я снимала с себя одежду неспешно и обстоятельно, расстёгивая каждую пуговку максимально долго. Всё, интерес к зеркалу для Мортена был напрочь потерян. Теперь он смотрел только на меня. И мне это несказанно нравилось. Вот она, власть над мужчиной, и я ею в полной мере обладаю.

Стянув последнее, я опустила ноги в воду, и, нащупав дно, оттолкнулась и поплыла. Мортен не сводил с меня глаз. Вначале я заметила в них удивление, и с каждой секундой оно всё отчётливее перерождалось в обожание. Мортен буквально пожирал меня одним только взглядом, но оставался на месте. Под этим пристальным взглядом я ощущала себя богиней, истинной королевой его сердца.

Напряжение висело в воздухе, казалось, даже вода становится горячей. Я плыла в сторону Мортена, чтобы в считанных метрах от него перевернуться на спину и неспешно направиться к противоположному берегу. Пусть смотрит на меня, как смотрел когда-то на другом озере. А я хочу видеть его желание, что мучает и не даёт покоя.

Не успела я доплыть до плиты на берегу, из-под которой вырывались мощные клубы пара, как Мортен отмер и направился ко мне. Мощными гребками он так быстро нагнал меня, что я даже испугалась и поспешила нащупать дно ногами. Теперь мы стояли в воде друг напротив друга, и каждый испытывал терпение другого одним лишь выжидающим взглядом.

– Дразнишь? – почти с угрозой вопросил Мортен.

– Дразню, – с вызовом ответила я.

– И откуда в тебе эта внезапно проснувшаяся раскованность?

– А может она всегда была частью моей природы. Я и сама об этом не догадывалась, пока ты её не разбудил.

Ответом мне был поцелуй, требовательный и страстный. А потом Мортен подхватил меня на руки и… дальше мы упивались друг другом, наслаждались каждым мигом нашего единения. Я тонула, растворялась в его объятиях, и я знала, что мои прикосновения дарят ему не меньшее наслаждение. Как же мне хотелось, чтобы эти ощущения длились вечно…

Когда всё закончилось, мы улеглись на тёплую, дымящуюся по краям каменную плиту, чтобы обсохнуть. Мортен откинулся на спину, а я сидела рядом и внимательно выискивала на его теле всевозможные шрамы. Увлекательное вышло занятие. Про укушенное волчицей запястье и след от лапы тигра я уже знала. Свежие царапины на плечах оставили мои ногти, но это вышло случайно, стоило мне потерять контроль над нахлынувшими эмоциями, благо Мортен на меня за это не злился, даже наоборот.