Наследница огненных льдов

Внезапно птицы загалдели и будто по команде в один момент взмыли ввысь плотной стайкой. За спиной что-то просвистело и с грохотом ударилось о землю. Как по команде мы обернулись. Среди россыпи щербатых камней лежал чёрный дымящийся булыжник с трещинами, внутри которых мерцал огонь.

– Проклятье, – тихо выругался Мортен, – если такая же штука влетит в нашу нарту на берегу, о возвращении домой можно будет забыть.

– Что это такое? – спросила я и направилась к камню, но даже в шаге от него и через штанину комбинезона почувствовала исходящий от камня жар.

– Не трогай, – одёрнул меня Мортен. – Это комок остывающей лавы, вулканическая бомба.

– Она что, ещё и взорваться может? – испугалась я и отпрянула назад.

– Не думаю. Просто эти штуковины вылетают из жерла в хаотичном порядке. Мне это не нравится. Надо бы найти место, куда такая бомба долететь не сможет. И надо бы поскорее спрятать нарту. Не хватало только, чтобы она сгорела от такой вот бомбы.

Всё ясно, надо искать укрытие, но на истекающем лавой острове вряд ли его можно обнаружить, пока извержение не закончится. Или оно никогда не кончается? Помнится, в том радиосообщении от дяди Руди было что-то про сожжённую лодку без которой обратно не уплыть. Неужели всему виной такие вот бомбы? И как давно они тут летают?

Кружащие над утёсом птицы с противными воплями вновь стали приземляться на вершину. В этом многоголосье я даже услышала нечто членораздельное, вроде "баря-баря-баря-бу". Что-то смутно знакомое. Напоминает мне что-то, только не могу вспомнить, что именно.

– … только не второе яйцо, берите третье, а лучше четвёртое. Нам надо беречь гнёзда. Кто знает, сколько нам ещё питаться здешней яичницей…

Мне не послышалось? Это точно человеческая речь? Да ещё с такой знакомой, родной интонацией.

Этот тихий далёкий голос словно магнит тянул меня к себе. Я начала обходить каменистый утёс, то и дело спотыкалась о булыжники под ногами, но даже не подумала останавливаться.

– … осторожней, ребятки, только не сорвитесь вниз…

Да, он уже совсем близко, рядом, за поворотом. Ещё немножко, ещё чуть-чуть…

Я обогнула поросший мхом выступ и увидела дядю в десятке метров у отвесной каменной стены. Задрав голову, он смотрел куда-то вверх, а я смотрела на него и не могла оторваться.

– Дядя Руди!

Он повернулся ко мне, а в глазах застыло изумление, недоверие и растерянность. Он суетливо задрал голову вновь, ещё выше, будто хотел глянуть на звёздное небо, а потом снова перевёл взгляд на меня и, будто вопрошая, с сомнением произнёс:

– Вроде то противоестественное сияние прошло, а всё равно мерещится…

– Я не мерещусь, я настоящая, – не в силах больше сдерживать себя, я рванула к нему и обхватила поперёк стана, чтобы прижаться щекой к груди и сказать, – Я так долго тебя искала. И вот нашла.

Я не сдержала слёз и расплакалась. От счастья. Столько километров пройдено, столько дней потрачено, столько сил отдано – и всё не напрасно. Я достигла, я сделала, я добилась! Дядя Руди теперь снова со мой, а я с ним. Мы вместе, мы рядом, и никто нас больше не сможет разлучить.

– Шела, девочка моя, – голос дяди дрожал от волнения, а ладонь касалась моих волос, и я тонула в этих знакомых с детства ощущениях, – Но как же так?.. Как ты оказалась здесь? Почему?

– Все говорили, что ты умер, а я никому не верила. Они все перестали тебя искать, похоронили тебя заживо, а я знала, что это всё неправда. Ты же обещал, что обязательно вернёшься. Я знала, ты не обманешь меня, но... Но я не смогла больше терпеть разлуку с тобой.

– Прости меня, девочка моя, просто нам всем пришлось надолго тут задержаться. По уважительной причине.

– Прощаю, – невольно улыбнулась я. – Зато теперь мы можем вернуться домой, чтобы ты выполнил своё обещание.

– Думаешь? – со знакомой подзадоривающей интонацией спросил он. – Или просто веришь?

– Её вера и упрямство даже мёртвого заставят вернуться к жизни, не говоря уже о возвращении домой, – прозвучал голос Мортена.

Я отстранилась, чтобы взглянуть на него. Измождение отчётливо отпечаталось на его лице, но Мортен всё равно приосанился, чтобы принять позу победителя.

– Майор Вистинг? – озадаченно произнёс дядя Руди, – И вы здесь?

– А ведь я предупреждал вас, господин Крог, – поучительно продолжал Мортен, подходя ближе, – говорил вам, не ввязывайтесь в это дело.

– Помнится, вы говорили мне, что ни одного империала не дадите на суицидальную экспедицию кучки безумцев, и сами, будучи в ясном уме и твёрдой памяти, в жизни не ступите на дрейфующие льды. И вот теперь вы здесь.

– Что ж, готов признать, что нарушил слово. Но оно того, определённо, стоило.

На этом Мортен протянул руку, и дядя Руди охотно её пожал. В следующий миг они примирительно обнялись, а я чувствовала, как и внутри меня наступает покой и гармония. Нельзя поделить сердце и любовь к двум людям напополам. А теперь мне и не нужно этого делать. Двое самых главных мужчин в моей жизни снова встретились, чтобы забыть былое и заключить мир. И я безумно счастлива. О большем и невозможно мечтать.

Глава 101

Насчёт мечтаний я слишком погорячилась. Когда радость от долгожданной встречи понемногу схлынула, а организм понял, что свою максимальную задачу он выполнил, и мобилизация остатков воли больше не требуется, меня захлестнула усталость, голод и потеря всяких сил. И не меня одну.

Хорошо, что до лагеря экспедиции идти было недалеко, требовалось только пересечь потухший кратер и выбраться к тихому закутку меж широких скал. Но для начала дядя Руди дождался, когда три хухморчика Дзун, Ханг и Циль сползут со скалы, придерживая в одной присоске по пятнистому яйцу. Вот значит, чем они тут промышляют, и очень даже успешно, ведь в дорожной сумке дяди уже лежало пару дюжин таких же мелких яиц, которые хухморчики под его чутким руководством насобирали на других скалах.

Чтобы мы с Мортеном не упали по дороге к спасительному лагерю, где уже вовсю варится обед, дядя Руди выдал нам по одному яйцу. В лучшие времена я бы и не подумала пробовать сырую вязкую жижу, но сейчас я не удержалась и выпила её всю, проделав пальцем в скорлупе дырочку. До чего же вкусно, просто божественно! Мне бы хотелось получить добавку, но дядя запретил, узнав, что мы даже не помним, сколько дней уже не ели.

Дойдя до лагеря, я первым делом увидела огромную, похожую на шатёр палатку, в которой могли бы уместиться человек десять, и красно-синий флаг Тромделагской империи, что реял над ней. Потом обратила внимание на дымящуюся заводь из клокочущей грязи и бьющих ключей, в которой утопала закрытая кастрюля. И неподалёку от этой заводи стоял Зоркий и лакал из миски бульон.

Вот, значит, как – учуял еду и рванул сюда, а о нас с Мортеном напрочь позабыл. Пока я сверлила пёсика недовольным взглядом, он вылакал всё до дна, поднял глаза, а в них читалось: "Ну, и чего ты от меня хочешь? Кто кормит, тот и друг". Да действительно, слишком многого я хочу от пса, которого родные хозяева затащили непонятно куда и умучили голодом.