Назови меня по имени

Сняла сапоги, аккуратно поставила их возле входа и прошла на кухню.

Она бросила взгляд на плиту, которую не мыла с того самого дня, когда сломя голову рванула за Петькой в Петербург, а сегодня утром ещё и пролила на неё убежавший кофе. Теперь плита сияла как новенькая; Маша даже не могла припомнить, была ли она такой чистой с момента покупки. На подоконнике, тоже аккуратно протёртом, все предметы выстроились в ряд: старый миксер, работавший через раз, кофемолка с трещиной вдоль оранжевой пластиковой крышки, крохотная деревянная мельница для специй, которую Марк подарил на прошлый день рождения. Там же в углу скромно прятался прозрачный розовый пакет-майка, сквозь стенки которого Маша различила очертания коробки конфет «Коркунов» и бутылки водки «Абсолют». Ни водку, ни дорогие конфеты она никогда не покупала; стало быть, инспектор явился к ней с гостинцами.

– Я тут немного помог. – Рыбкин выключил кран и оглядел пространство кухни. – По-моему, стало гораздо уютнее.

– А по-моему, нет. – Маша подошла к подоконнику, где всё ещё стоял пакет с бутылкой. – Откуда в доме водка?

– Будем праздновать начало новой жизни! – Рыбкин потёр ладони. – Иди переодевайся в домашнее.

Маша сжала зубы, двумя пальцами ухватила пакет и протянула его гостю.

– Снимите, пожалуйста, мой фартук и отдайте полотенце, – сказала она.

– Ну я прошу, Маша… Мария!.. – Мужчина попытался что-то возразить и вдруг замолк, прочитав наконец выражение Машиного лица. Глаза её смотрели холодно и отчуждённо.

Петька стоял в коридоре и теребил отстающий от стены край обоев. Мальчик переводил взгляд с лица матери на фигуру гостя и пытался что-то сообразить.

– Маш… Ну хоть конфеты оставь… – просящим голосом сказал Рыбкин. – Пусть ребёнок съест, если сама не хочешь!

– Ребёнку вредно много сладкого, – сказала она. – Прошу на выход.

Мужчина и женщина стояли друг напротив друга всего несколько секунд, но Маше показалось, что эти секунды развернулись, как телескопическая линейка. Перед ней снова мелькнула трасса, взмахнула бело-чёрно-белая палочка. Деньги, зажатые в кулаке, подпись на бланке протокола, а ещё – ровно вписанные в соответствующую строку Машины имя, год рождения, адрес и номер телефона. Бесплатный сыр, подумала она и усмехнулась.

Никто из них не хотел отводить взгляд. Лицо гостя делалось всё мрачнее.

– Хочу поговорить с тобой, – сказал он.

– С вами. – В Машином голосе послышался нажим. – Для непонятливых: с вами.

– Хорошо. – Рыбкин сдался и опустил глаза. – С вами.

Маша кивнула.

Поджав губы, она отнесла пакет с подарками в коридор и там поставила его возле полочки с обувью. Села на банкетку и медленно надела сапоги. Обувь была ещё тёплая и немного сырая. Застегнула молнию – сначала на одном сапоге, потом на другом. Сняла с вешалки пальто, обернула вокруг шеи платок с мелким розовыми цветами. Проверила: сигареты всё ещё лежали в кармане.

– Пойдёмте, – сказала она гостю. – Побеседуем на улице.

И, дождавшись, когда Рыбкин выйдет за дверь, крикнула Петьке:

– А вот теперь ставь воду для пельменей! Вернусь через пять минут.

В лифте ехали молча. Рыбкину пришлось взять у Маши пакет. Дорожный инспектор не смотрел в глаза, он опустил голову и о чём-то напряжённо думал. Правую руку мужчина засунул в карман, спиной прислонился к стенке кабины. Куртка со светоотражающими нашивками была расстёгнута, из-под неё виднелся серый, по виду – совсем новый костюм. На первый взгляд вполне приличный, даже симпатичный мужик, подумала она. Почему же, почему, Господи, если копнуть чуть-чуть глубже, каждый приятный с виду человек на поверку оказывается бесцеремонным придурком! Маша нахмурилась и покачала головой. Инспектор краем глаза поймал её жест и переступил с ноги на ногу.

Лифт остановился, двери кабины разъехались. Рыбкин вышел первым. Когда он спускался вниз, Маша услышала, как бутылка стукнулась о перила: «О-хх», – но не разбилась, а просто задела о случайный угол. Звон этот стоял у Маши в ушах, когда она выходила на улицу.

– Где ваш автомобиль? – спросила Маша и оглянулась по сторонам. Если бы во дворе пряталась машина дорожно-патрульной службы, она бы обязательно заметила её по дороге домой.

Инспектор указал кивком:

– Вот. Служебная надоела, приехал на своей.

Напротив подъезда стоял чёрный «Ниссан Патфайндер». На его капоте возвышался маленький снеговичок с короткой палочкой вместо носа: пока патрульный прибирался на Машиной кухне, соседские ребятишки не теряли времени даром.

– Хорошо живёт дорожная инспекция.

– Не жалуемся.

– Вот и поговорили. – Машина ладонь легонько хлопнула по блестящему, натёртому воском, крылу. – Всего доброго.

Она собралась уходить, но мужчина не собирался отступать.

– Вы обещали мне пять минут.

Инспектор щёлкнул сигнализацией и открыл правую дверь салона. Потом кивком указал на снеговичка:

– Вот черти. Весь обдув снегом забили.

В салоне Маша осмотрелась. Пахло пластиком и какой-то химией; очевидно, машина недавно побывала на автомойке. Возле лобового стекла на нитке болталась жёлтая ёлочка китайского ароматизатора, который, похоже, давно пора было выбросить. Хозяин машины занял водительское сиденье; его левый локоть лёг на руль.

– Вы мне очень понравились, Маша, – сказал он. – Ещё там, на дороге. Мне показалось, вы одинокий человек. Я так понимаю, в этом городе у вас никого нет. Я тоже одинокий. У меня полгода назад мать умерла. А сегодня я разговаривал с вашим сыном…

– Вы вломились в мой дом. – В Машином голосе клокотала ярость. – Да как вы посмели?

– Ну послушайте, – сказал Рыбкин, – ваш сын приходит из школы и целыми днями сидит один…

– И поэтому вы заставили его открыть дверь.

– Да почему заставил? – Инспектор ударил ладонями по рулю. – Он сам открыл.

Разговор превращался в бессмыслицу.

– Вы… Чего вы хотите? – Маша потёрла висок. – Что мне нужно сделать, чтоб вы уехали и больше никогда здесь не появлялись?

– Маша, – инспектор Рыбкин прикоснулся к рукаву её пальто, – ну простите меня. Давайте всё исправим. Вместе, вы и я. Я ведь ничего так и не успел вам рассказать. У меня есть дом, в Тверской области. Хороший дом, двухэтажный. Приглашаю вас с Петром на следующие выходные…

Машино лицо передёрнулось.

– Он не Пётр.

Замолчала, поморщилась, припоминая.

– Вас как, простите… Владимир? Виктор?

– Владислав, – сказал мужчина.

Маша кивнула и посмотрела на часы.

– Владислав, с сегодняшнего дня вы всегда будете для меня человеком, который ворвался в мой дом без спроса.

– Всё так запущенно? – Владислав покачал головой.

– Всё очень запущенно, – сказала Маша. – Мне пора.

Щёлкнула кнопка блокировки дверей, и Маша выпрыгнула на снег с высокой подножки. Владислав не успел обойти автомобиль и подать ей руку: она уже шагала по тропинке к подъезду.

– Я завтра позвоню!

– Не вздумайте.

Лифт наконец подъехал, из него выгрузились молодые люди лет двадцати – двадцати пяти в бело-вишнёвых куртках. Каждый из них катил за собой большую сумку на колёсиках. Это были спортсмены. Маша знала, что несколько ребят в её подъезде снимают большую трёхкомнатную квартиру на девятом этаже. Спортсмены вышли из кабины, оживлённо что-то обсуждая. Один из молодых людей случайно задел Машино плечо древком хоккейной клюшки и, не глядя в сторону соседки, машинально извинился.