Не буди лихо
Шрифт:
Наибольший урон получили регионы, находящиеся в непосредственной близости к Чернобыльской станции: северные районы Киевской и Житомирской областей Украины, Гомельская область Белоруссии и Брянская область России. Радиоактивные изотопы — йод, цезий, стронций и плутоний — разлетелись на десятки километров от эпицентра аварии, и хотя благородные газы быстро рассеялись в атмосфере, более тяжелые элементы осели на землю.
Пыль стронция и плутония выпала в пределах ста километров от станции, и они представляли серьёзную угрозу из-за своей долгоживущей активности. Йод и цезий распространились на гораздо более обширные территории, и даже удалённые районы СССР, такие как Ленинградская область, Мордовия и Чувашия, оказались под угрозой из-за выпавших осадков.
Это была невидимая
Глава 31
Анна с трудом устроилась на работу в местную больницу в Брянске. Место нашлось быстро — помощь была нужна везде, и её опыт был ценен. Однако, несмотря на погружение в работу, её мысли постоянно возвращались к Чернобылю, к покинутой Припяти и к тому, что случилось на ЧАЭС.
Каждое утро, идя в больницу по узким улочкам Брянска, она мысленно оказывалась у разрушенного реактора, среди погибших деревьев и покинутых домов. Её сознание никак не могло оторваться от образа опустевших улиц Припяти, где они с Виктором когда-то гуляли, строили планы на будущее. Все эти счастливые моменты, полные жизни, теперь казались иллюзией, разрушенной этой катастрофой.
На работе Анна механически выполняла свои обязанности, помогала больным, старалась сосредоточиться на пациентах, но каждый взгляд на часы заставлял её сердце сжиматься. Она представляла себе, что сейчас делает Виктор: в защитной маске, среди горящих обломков станции, он всё ещё там, в эпицентре этой трагедии. Анна часто ловила себя на том, что, проверяя пульс пациентов, сама задерживала дыхание, надеясь услышать новости — откуда угодно, от кого угодно — о Викторе.
Однажды, в короткий перерыв между приёмом пациентов, Анна вышла на улицу и на мгновение прикрыла глаза. Солнечные лучи касались её лица, но она не чувствовала тепла. Перед глазами снова вставала Припять, её родной город. Она вспоминала тот день, когда по радио объявили эвакуацию, как она в спешке собирала вещи и пыталась убедить себя, что всё это временно. Что она обязательно вернётся и снова увидит Виктора.
Но теперь она понимала, что возвращение может не случиться, что они могли уже никогда не встретиться. И эта мысль съедала её изнутри. Внутренний мир Анны рушился под тяжестью неизвестности, под страхом за любимого. Каждая весть о масштабах аварии на ЧАЭС была как нож в сердце. Анна не могла остановить поток тревожных мыслей, которые преследовали её и на работе, и дома, и в снах.
Виктор был там, в центре этой катастрофы. Его жизнь была в опасности. И Анна не могла ему помочь. Этот груз висел на ней как тяжёлая цепь, не давая вздохнуть полной грудью ни на секунду.
Анна сидела у окна в маленькой комнате, где её приютили дальние родственники в Брянске. За окном мерно шли дожди, словно сама природа оплакивала то, что произошло. Тихое шуршание капель по стеклу лишь усиливало тягостные мысли, которые не оставляли Анну с тех пор, как она покинула родную Припять.
Всё её существо было сосредоточено на одном человеке — Викторе. В голове мелькали образы их жизни в Припяти: утренние прогулки по зелёным улицам, уютные вечера после работы, когда они сидели на балконе, делились планами на будущее и смеялись, словно всё впереди было таким простым и светлым. Их связь была прочной, наполненной искренней любовью и доверием. Анна помнила, как счастливы они были, несмотря на трудности. Но это счастье казалось теперь таким далёким, словно другой мир, куда уже нет дороги обратно.
И вот сейчас, сидя у окна, она внезапно вспомнила, как накануне аварии Виктор был странно молчаливым, напряжённым. Он казался погружённым в собственные мысли, редко откликаясь на её слова. Анна тогда не придала этому значения, думая, что это обычная усталость после долгой смены на станции. Но теперь этот момент врезался в её память.
Она вспомнила, как ночью, перед самым взрывом, проснулась от того, что Виктор стоял у окна, глядя куда-то вдаль. Его лицо было суровым, как будто он ожидал чего-то страшного.
Анна спросила его, что случилось, но он лишь покачал головой, пробормотав, что это всего лишь мысли. Она не настаивала, решив, что это просто усталость и заботы о работе, которые временами его захлёстывали.Теперь же Анна поняла, что Виктор, возможно, чувствовал приближение беды. Он знал свою работу лучше, чем кто-либо другой. Ему, вероятно, удалось уловить что-то, что оставалось скрытым для остальных. Это воспоминание ударило её словно ледяная волна. Она почувствовала, как сердце забилось сильнее, и невидимая тяжесть вновь легла на грудь.
"Неужели он знал?" — пронеслось у неё в голове. Мысль о том, что Виктор мог предчувствовать катастрофу, лишь усиливала её беспокойство. Теперь всё выглядело иначе: его мрачное лицо, немые взгляды в окно, желание быть на станции до последнего — как будто он принимал на себя груз неизбежности.
Анна знала, что сейчас он всё ещё там, в центре ужаса и разрушения. Он, как и другие ликвидаторы, боролся с невидимым врагом — радиацией, которая проникала в тела, разрушая всё на своём пути. Виктор не ушёл, несмотря на опасность, и это тревожило её сильнее всего. Она понимала, что он был там, потому что считал это своим долгом. Но в её сердце билось другое — он должен был быть с ней, должен был уехать, должен был выжить.
Анна не находила себе места. Каждый день в новой жизни казался ей пустым и бессмысленным. Работая в местной больнице, она пыталась отвлечься, заботилась о пациентах, но её мысли всегда возвращались к одному: Виктор. Он был там, в Припяти, в самом центре этой катастрофы. Он продолжал работать на станции, подвергая себя опасности, и каждое мгновение без него казалось Анне вечностью.
Каждый вечер, возвращаясь в маленькую комнату к своим родственникам, она чувствовала нарастающее беспокойство. Виктор не писал и не передавал вестей, а слухи о масштабах катастрофы только усиливали её страхи. Новости говорили о тысячах эвакуированных, о заражённых землях, о людях, которые подверглись воздействию радиации. Но никто не знал точно, что происходило внутри зоны отчуждения, и это неизвестное пугало Анну больше всего.
Она понимала, что не может просто сидеть и ждать, когда Виктор вернётся. Но как быть? Как вернуться в Припять, когда въезд туда строго ограничен, а доступ возможен только для ликвидаторов и специалистов? Она чувствовала, что её сердце разрывается от боли. Оставаться в Брянске, в безопасности, вдалеке от него — это было невозможно. Каждый новый день казался ей всё более бессмысленным, если она не могла быть рядом с любимым, разделять с ним эти страшные моменты.
Анна начала обдумывать варианты. Она знала, что не сможет официально получить разрешение на въезд в зону отчуждения — это было слишком опасно, и для обычных граждан дорога туда была закрыта. Но Анна не могла позволить этому стать преградой. Она решительно настроилась найти способ добраться до Виктора, вернуться в Припять, чтобы быть рядом с ним, несмотря на риск.
Каждый вечер, когда тишина окутывала её маленькую комнату, она пролистывала в голове планы. Можно было попробовать найти кого-то из врачей или ликвидаторов, направлявшихся обратно в зону, чтобы уговорить их взять её с собой. Анна была медиком — возможно, она могла бы быть полезной там, где требовалась помощь. Она даже начала расспрашивать коллег в местной больнице о том, кто мог бы её свести с теми, кто возвращается в заражённые районы.
«Я должна быть там», — твердило её сердце. Виктор рисковал жизнью, спасая других, а она чувствовала себя бесполезной вдали от него. Анна вспоминала его сильные руки, его голос, обещавший, что всё будет хорошо, и в это мгновение ей казалось, что она не может больше ждать. Она не хотела жить в ожидании неизвестного, в страхе за него. Она хотела быть рядом — быть с Виктором, поддерживать его, даже если это значило подвергнуть себя смертельной опасности.
Её решение крепло с каждым днём. Страх за собственную жизнь уже не имел значения. Анна знала, что, если она останется здесь, вдали от него, её тревога лишь вырастет до невыносимой силы. Она не могла ждать больше, зная, что с каждым днём риск для Виктора увеличивался.