Не твой герой

– Отличная идея, – сказал я воодушевленно. – Сходим в видеопрокат, выберем что-нибудь хорошее. А потом купим мороженое и устроим киномарафон.

– Ты уверен, Питер? – недоверчиво спросила она. – Тебе не будет скучно со старой теткой?

– Скучно? – рассмеялся я. – Мэй, ты самый интересный человек, которого я знаю.

Это была правда. За две недели жизни в доме Паркеров я успел оценить незаурядный ум и тонкое чувство юмора Мэй. Она видела жизнь с разных сторон, много читала и умела поддержать разговор на любую тему.

После завтрака мы оба пошли приводить себя в порядок. Я надел удобные джинсы и серый свитер – погода на улице была прохладной, типично октябрьской. В воздухе уже чувствовалось приближение зимы, листья на деревьях желтели и красными пятнами ложились на тротуары.

Видеопрокат "Blockbuster" находился в десяти минутах ходьбы от нашего дома. Это было типичное заведение начала девяностых – яркие неоновые вывески, стеллажи с тысячами видеокассет в пластиковых коробках, постеры последних голливудских блокбастеров на стенах.

– О, миссис Паркер! – приветствовал нас молодой продавец за стойкой. – Давно вас не видел.

– Привет, Дэнни, – улыбнулась Мэй. – Мы с племянником хотим взять что-нибудь для семейного просмотра.

Дэнни, худощавый парень лет двадцати с длинными волосами и серьгой в ухе, кивнул:

– Что-то конкретное ищете? Только что завезли новинки – "Форрест Гамп", "Скорость", "Интервью с вампиром"...

– Нет, спасибо, – покачала головой Мэй. – Мы хотим что-то из классики. Итальянские комедии, может быть.

Лицо Дэнни озарилось пониманием:

– А, для дядюшки Бена коллекцию собираете! У нас есть отличный раздел. Вон там, в дальнем углу.

Мы направились к указанной секции. Полки были заставлены кассетами с фильмами Федерико Феллини, Витторио Де Сика, Лукино Висконти. Но больше всего было комедий семидесятых-восьмидесятых.

– О, смотри! – воскликнула Мэй, доставая кассету. – "Укрощение строптивого" с Адриано Челентано и Орнеллой Мути. Бен просто обожал этот фильм.

Я взял коробку в руки. На обложке красовались фотографии главных героев – брутальный Челентано с характерной ухмылкой и красавица Мути в роскошном платье.

– А этот? – я показал на другую кассету. – "Синьор Робинзон".

– Тоже замечательный, – кивнула Мэй. – А вот этот – "Бархатные ручки" – просто шедевр. Мы с Беном пересматривали его раз десять.

Мы провели в магазине почти час, выбирая фильмы. В итоге взяли четыре кассеты – достаточно для полноценного киномарафона. Мэй была в восторге, её глаза светились предвкушением.

По дороге домой мы зашли в маленькое кафе-мороженое "Sweet Dreams", которое располагалось на главной улице Квинса. Заведение было оформлено в стиле пятидесятых – клетчатый пол, хромированные стулья, музыкальный автомат в углу, где крутились хиты The Beatles и Elvis Presley.

– Что будете заказывать? – спросила нас девушка за прилавком, симпатичная блондинка в полосатой форме.

– Мне двойное шоколадное в вафельном стаканчике, – сказала Мэй. – А тебе, Питер?

Я изучил меню на стене. Выбор был впечатляющим – от классической ванили до экзотических вкусов вроде тирамису или орехового пралине.

– Клубнично-банановое в рожке, пожалуйста.

Мы сели за столик у окна. На улице было довольно людно для субботнего утра – семьи с детьми, парочки, пожилые люди на прогулке. Осенний Квинс был особенно красив – золотые листья кленов создавали уютную атмосферу, а мягкий солнечный свет придавал всему какую-то сказочную нереальность.

– Знаешь, Питер, – сказала Мэй, облизывая мороженое, – я рада, что ты стал таким общительным в последнее время. У тебя появились друзья, ты больше улыбаешься...

– Просто нашел себя, наверное, – ответил я уклончиво.

– Твои родители бы тобой гордились, – добавила она тихо. – Ричард и Мэри всегда мечтали о том, чтобы ты вырос хорошим человеком.

Я почувствовал знакомый укол вины. Родители настоящего Питера погибли в авиакатастрофе, когда ему было шесть лет. Мэй воспитывала его как собственного сына, и в её словах было столько любви и гордости, что мне стало не по себе.

– Мэй, – сказал я серьезно, – я хочу, чтобы ты знала... Я очень тебя люблю.

Глаза Мэй наполнились слезами, но это были слезы счастья:

– О, дорогой мой... Я тоже тебя очень люблю.

Мы быстро доели мороженое и отправились домой. Дома Мэй сразу же принялась готовиться к киномарафону. Она достала большое мягкое одеяло, взбила подушки на диване, приготовила попкорн в микроволновке.

– Итак, – сказала она, устраиваясь на диване, – с чего начнем?

Я изучил кассеты:

– Может, с "Синьора Робинзона"? Что это за фильм?

– О, это классика! – воскликнула Мэй. – Челентано играет простого итальянца, который волею судьбы попадает на необитаемый остров с избалованной американской наследницей. Очень смешно и трогательно одновременно.

Я вставил кассету в видеомагнитофон, и мы устроились под одеялом. Мэй прижалась ко мне боком, как делают близкие люди во время семейного просмотра, и я почувствовал неожиданное умиротворение.

Фильм оказался действительно замечательным. Челентано был великолепен в роли простодушного итальянца Роберто, а его партнерша создавала яркий образ капризной богачки, которая постепенно открывает для себя простые человеческие радости. Комедийные ситуации сменялись лирическими моментами, а диалоги искрили настоящим остроумием.

Мэй смеялась от души, иногда комментируя происходящее на экране:

– Смотри, как он на неё смотрит! Вот так должен мужчина на женщину смотреть – как на чудо.