Небо в огне

– Пусть всё прирастает и пребывает в мире, от края до края неба! – Алсек лизнул ладонь и позволил её облизать куману, обвешанному жёлтыми ленточками. На шее у кумана висела костяная погремушка, и на её звук оборачивались и ящеры, и люди: так украшал своих куманов Храм Солнца, и такой шорох и перестук предвещал появление жреца.

– Хвала Згену! – приподнял руку один из погонщиков. Второй уже поднимал жердину, запирающую загон. Ящеры за оградой фыркали, порыкивали и толкались боками – они хорошо видели и чуяли зелень на дюнах, и до Алсека, застрявшего там, им не было дела.

– Хвала! – кивнул изыскатель, взбираясь в седло. – Когда холмы задымятся, поднимайте тревогу! Весна ранняя, змеи могут проснуться хоть завтра!

– Провались они во тьму! – отозвался пастух, сердито взглянув на южные дюны. – Поднимем, почтенный жрец. Боги в помощь!

– Мирных дней! – помахал ему Алсек, пришпоривая кумана. Ящер перемахнул через межу, оглянулся на стадо и вприпрыжку побежал дальше.

Дюнные хальпы тянулись вдоль изрытых каналами полей, вода к ним добегала редко – земля и солнце поглощали её раньше. Ещё месяц или два – и куману горячо будет ступать на песок, а листья трав превратятся в жёлтые иглы. Пастухи в дюнах строили для себя хижины из необожжённой глины – за лето она становилась твёрже камня, и за зиму дождь не успевал размыть её. Наместник, правда, настаивал, что жилища людей не должны походить на кошачьи пещеры, и за последние годы кирпичных домов вдоль дюн прибавилось. Алсек высматривал очередное строение в кустах тамариска, искал межевой камень и думал, где его застанет ночь.

…Украшенный ленточками куман неохотно выбрался на дорогу. Еды для него тут не было – все сорняки, пробившиеся на полях, выщипывали и относили на дюнные хальпы на корм стадам, а у дороги не росло ничего съедобного – разве что ядовитый Высокий Олеандр или жгучая мерфина. День клонился к вечеру, полуденники, кружащие над полями, потянулись к земле, дикие отии щебетали в ветвях, гоняясь друг за другом. Алсек огляделся в поисках летучих медуз и увидел на кусту блестящие потёки слизи и тонкие нити-щупальца – зловредные твари пока ещё не выползли из укрытий, но и сомневаться не стоило, что вскоре нельзя будет выйти за ворота, чтобы не получить пучок щупальцев за шиворот.

Вместо межевых камней на границах придорожных хальп лежали ярко-жёлтые обломки кольчатых панцирей – и Алсеку приятно было на них смотреть. Тем летом огнистые черви заполонили округу, едва не выжгли весь урожай и спалили изыскателю сандалии и плащ – и всё же их загнали обратно в пустыню, и множество жёлтых обломков осталось лежать на полях Эхекатлана. Жители нашли им применение.

– Хаэ-эй! – крикнул Алсек, миновав придорожные кусты мерфины. Только они и отделяли дом от дороги – его построили так, чтобы он занимал поменьше места на орошаемой земле и не преграждал путь воде. За хлипкой оградой из четырёх жердей сразу начинались высокие гряды – их уже выровняли, весь лишний сор закопали. Из трубы, слегка приподнятой над плоской крышей дома, поднимался светлый дым, но едой не пахло – грели воду для омовения. Алсек, привязав кумана к жерди, замешкался у порога.

– Хаэ-эй!

Окон в доме не было – здесь, где городские стены не мешали песку летать, не было смысла траться на ставни, проще было строить без лишних дыр. Дверь, отвёрнутую от пустыни, прикрывала плотная завеса. Она закачалась, пропуская обитателя.

– Мир тебе, Янрек, - склонил голову Алсек. Лицо жителя дрогнуло, но недовольную гримасу он сдержал и только кивнул.

– Тебе того же. Каким ветром?

– Работа, - жрец указал на погремушку на шее кумана. – Освящал дюнные хальпы, решил к вам заглянуть. А ты почтенно выглядишь, братец…

Янрек Сонкойок маленьким и худым никогда не был – но за последние годы, как казалось Алсеку, он распух вдвое. Из-за его спины удивлённо мигнул кто-то из ребятишек, Янрек, почувствовав движение, покосился назад и недовольно рявкнул.

– Кому ветер, кому земля, - пробурчал он, без особой радости глядя на пришельца. – Как там Аманкайя? Ты-то живёшь, как жил, а вот ей…

– Ей неплохо, Янрек, - покачал головой жрец. – Почтеннейший Даакех к ней добр. Как твоё семейство? Много вас сейчас?

– В самый раз, - буркнул домовладелец, и взгляд его стал холодным и колючим. – А если не вилять – зачем пришёл?

Алсек сдержал вздох. Не стоило ждать, что ему тут будут рады, но всё же…

– Я пришёл к Шаму, - тихо сказал он, глядя в глаза Янреку. – Я пока что из рода Сонкойок. Пропусти.

– Хэ-эх, - переступил с ноги на ногу тот, скрываясь под дверной завесой. – Да, ты Сонкойок. Иди, но тихо.

Алсек молча кивнул, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полутьме. Единственный яркий светильник-церит скрывался в общей комнате, за тростниковой завесой, а та крупица, что освещала тесную каморку, потерялась бы и за тонкой тряпицей. Тому, кто обитал тут последнюю неделю, не нужен был свет.

– Боги да не оставят тебя, - прошептал изыскатель, опускаясь на циновку. Комнатка была невелика, но чиста, рисунки пестрели на едва освещённых стенах – странные мохнатые звери, шатры из шкур и жердей, неуклюжие повозки… Алсек протянул руку и осторожно коснулся жёлтого черепа.

Кости были сплошь исчерчены замысловатыми линиями – так когда-то раскрашено было лицо того, от кого этот череп остался. Ему было двадцать два века, больше ничего не уцелело – даже нижняя челюсть затерялась где-то при переселениях. Большая разукрашенная чаша стояла рядом, немного ицина осталось на её дне. Мотки цветных нитей лежали перед черепом, мелкие бусины, клочки велата и пучки меха, - маленькие подношения славному предку. Алсек положил рядом резную костяную чешуйку.

– Там весна уже, - тихо сказал он, наливая в чашу ицин. – Год начался, и скоро Пробуждение. Все дюны в цвету – совсем как в твоих степях, на западе. Разве что трава пониже. И никаких червяков. Снова стада могут мирно пастись.

Алсек усмехнулся.

– Тебе тут, должно быть, было неуютно летом, - покачал он головой. – Вода к нам на плато поднимается неохотно… И всё-таки ты приехал сюда, Шам из Гвелии. К небесным змеям, золотым щитам, полям в песках и странным порядкам. Тут тогда было так же, верно ведь? Я видел в том году одного западного воина – он не боялся даже богов. Ты был таким же, Шам из Гвелии? Ты и сейчас такой?

Завеса качнулась.

– Иди, - вполголоса буркнул Янрек, заглядывая в каморку. – Поговорил.

– Мирных дней, - склонил голову Алсек, выбираясь на свет. – Тебе тоже, Янрек.

Тот проворчал что-то неразборчивое и встал на пороге.

«А ветер-то теплеет,» - Алсек, легонько пришпорив кумана, покосился на северо-восток. Дуло оттуда, и речной прохладой от этого дуновения не пахло. «Не пересохла бы земля за полмесяца… Никогда не сеяли до Пробуждения – а сейчас, если ветер не врёт, надо бы…»

========== Глава 03. Дни Солнца ==========

– Алсек! Алсек Сонкойок! – Гвайнаиси, младшая из рода Льянки, свисала из верхнего окна, от волнения едва не вываливаясь наружу.

– Что за беда? – жрец остановился посреди улицы.

– К тебе приходили стражники! Ни тебя, ни Аманкайи, - никого не было дома! Смотри, что они оставили! – она помахала крепко завязанным мешочком и пучком толстых перепутанных нитей. Алсек, приметив их цвета, облегчённо вздохнул.

– Положи на стол, я сейчас поднимусь, - сказал он и нырнул под арку, ведущую во двор. Гвайнаиси немедленно выглянула из окна – к счастью, уже на первом этаже.