Необратимость

Я крепко обнимаю его, прижимаясь горячей щекой к его груди.

– Спасибо.

Его большое тело застывает в моих объятиях, пока я обнимаю его, изображая радость и комфорт. От него пахнет отбеливателем и сигаретным дымом, смертью и разложением. Но когда мои руки медленно спускаются по его талии, я осторожно засовываю браслет в задний карман и сжимаю его ягодицу.

Роджер напрягается с тихим стоном. Притягивает меня ближе, прижимает к себе.

– М-м-м, - стонет он, издавая непристойный, гротескный звук, который скручивает мои внутренности, как болезнь похуже, чем эта инфекция. Огромная лапа обхватывает мою задницу, ощупывая меня через тонкую рубашку.

Боже мой.

Что, если он пойдет дальше?

Что, если он…?

– Эй!
– Внезапно рядом со мной раздается шум. Айзек начинает колотить по стене, греметь цепью, устраивать сцену.

Отвлекающий маневр.

Мое дыхание становится быстрым и поверхностным, когда я пытаюсь высвободиться из хватки Роджера. Его пальцы крепко сжимают мою задницу, почти до синяков, пока он смотрит на стену.

– Заткнись, блядь, там.

Айзек продолжает.

Шум, крики, ругань.

– Ты бесхребетный гребаный придурок. Иди сюда и разберись со мной, ничтожная мразь с маленьким членом.
– Он бьет цепью по стене с такой силой, что едва не пробивает ее.
– Иди, блядь, сюда, чтобы я мог вмазать кулаком по твоей уродливой морде.

Роджер отпускает меня, и я падаю назад, прижимаясь к стене.

Комната кружится.

Я наблюдаю, как он бросается к двери, двигаясь быстрее, чем я когда-либо видела.

Все вокруг как в тумане.

Хаос.

Я заваливаюсь набок, приземляясь на кровать, тело сотрясает дрожь, пульс учащается, а разум смутно осознает хаос, творящийся рядом со мной. Я слышу, как отпирается дверь Айзека. Звякает цепь. Его голос становится громче, оскорбления вылетают из его рта, как змеиный яд.

Кулаки. Удары. Грохот железа. Ворчание и стоны.

Я смотрю в камеру, гадая, наблюдает ли кто-нибудь. Слышит ли то, что слышу я.

Айзек одолел его? Роджер убил его?

Свернувшись в клубок, я пытаюсь не отключиться. Я цепляюсь за реальность, в то время как мое тело грозит погрузиться во тьму.

Нет… не сейчас. Пожалуйста, не сейчас.

Я шепчу сквозь стучащие зубы:

– Задний карман.

Раздается последний хрустящий звук, а затем все стихает.

Я жду шагов. Тревоги. Голоса Хранителя времени, сообщающего, что наше время истекло.

Но ничего не происходит.

Мои глаза закрываются, кошмары набрасываются на меня, чтобы унести прочь. Но прежде чем потерять сознание, я слышу голос Айзека по ту сторону стены.

– Оставайся со мной.

ГЛАВА 20

У меня нет времени беспокоиться о ней. Переживать из-за того, насколько она больна, или думать о том, что она лежит там без сознания… умирает.

– Оставайся со мной. Уже почти все.

Закинув закованную лодыжку на противоположное колено, я засовываю проволоку в замок и поворачиваю под нужным углом. К несчастью для меня, мои похитители не полные идиоты, они использовали наручники с двойной системой блокировки - такие, какие выдают в полиции.

К несчастью для них, я знаю, как их открыть.

Если мне удастся заставить эту чертову проволоку сотрудничать.

Давай… давай…

Я чувствую, когда она зацепляется за нужное место, и при небольшом натяжении и твердой руке первый фиксатор сдвигается в сторону.

Один готов.

Выдохнув, я приступаю ко второму.

Мои глаза то и дело устремляются к камере, как будто я могу увидеть, что кто-то вот-вот ворвется в дверь. В нескольких ярдах от меня грудь Роджера поднимается и опускается. Я бросил его в одну из слепых зон камеры, надеясь, что никто не видел потасовки. Если мне повезет, Роджер окажется тем парнем, который следит за мониторами, но я не могу на это рассчитывать.

– Мне было бы намного легче, если бы ты ответила мне, Эверли.

Я никак не мог понять, удалось ли ей засунуть ему браслет, но я слышал их разговор - знал, что она слаба, а он прикасается к ней, - и решил рискнуть.

То, как он ворвался сюда, весь взбешенный, словно я что-то прервал, - это взорвало во мне ярость, как ядерную бомбу. Мои насмешки сделали его беспечным, и как только он пересек невидимую черту, я бросился на него.

Каким бы большим он ни был, как только ему перекрыли воздух, он упал на землю, как и все остальные.

Я почувствовал облегчение, когда нашел браслет - я мог все испортить, если вмешался раньше, чем у нее появился шанс. Но она чертовски хорошо справилась, и вот он, в заднем кармане, сплетенный вокруг толстой проволоки, как она и сказала.

Пока я занимался этим, я забрал его ключ-карту, потому что одному Богу известно, что я найду за пределами этой комнаты. Я также снял с него ботинки и надел их на свои ноги. Они не совсем подходят, но я не собираюсь выбегать отсюда босиком, как придурок.

Если, конечно, у меня что-нибудь получится…

– Да, черт возьми!
– С помощью крючка и поворота второй замок открывается, и я срываю с себя эту чертову штуку, позволяя ей с лязгом упасть на пол. Я свободен, но праздновать некогда.

Я должен идти.

– Дождись меня. Я вытащу нас отсюда.
– Но я задерживаюсь на секунду дольше, чем следовало бы, и в последний раз кладу руку на стену.
– Скоро увидимся.

Может быть, какая-то ее часть слышит меня.

Отвернувшись, я отталкиваюсь от проклятой стены и бросаюсь к двери, практически перепрыгивая через обмякшее тело людоеда на пути к выходу.

В коридоре тихо, и дверь Эверли совсем рядом, но я знаю, что смерть подстерегает меня за каждым углом. Останавливаться сейчас было бы глупо, а я не для того зашел так далеко, чтобы все испортить.

Впервые увидев комнату снаружи, я теряюсь. Простой, стерильно выглядящий коридор кажется продолжением комнаты, в которой я был заперт, с тем же плиточным полом и белыми стенами. Значит, это здание промышленного типа. Посмотрев направо, затем налево, я отворачиваюсь от двери Эверли и направляюсь к указателю лестницы в противоположном конце.