Необратимость

Он с ликованием поднимает палец.

– О-о-о. Я чувствую вызов.

– Ты уже убил меня, - выпаливаю я в ответ, подходя ближе.
– С таким же успехом можно сделать это официально.

Облизывая губы, он окидывает меня взглядом с ног до головы, в его разноцветных глазах вспыхивает возбуждение. Один карий, другой прозрачно-голубой.

Оба могли бы быть черными.

– О, Эверли… Ты еще жива. Даже близко не умерла.
– Он встречает меня в центре комнаты, вне пределов досягаемости.
– И я хотел бы доказать тебе это.

Что-то ледяное колет мне затылок.

Страх.

– Давай прогуляемся, хорошо?

Я хмурюсь, сердце колотится.

– Что?

Хранитель времени возвращает песочные часы на цепочку, затем достает кусок черной ткани и ключ. Он подходит ко мне.

Мои глаза прищуриваются, и я отшатываюсь. Он одет так, чтобы произвести впечатление - костюм на заказ и мятно-зеленый галстук. Но шрам, тянущийся вдоль его шеи, словно извилистая река, говорит о том, что ему не всегда это удавалось.

Подняв ткань, он хватает меня за волосы и начинает завязывать ее вокруг моей головы.

Повязка на глаза.

– Не трогай меня.
– Я пытаюсь вырваться из его хватки, но он сильнее, чем кажется. А я слаба, больна и избита.

– Сейчас, сейчас… не нужно тратить силы. Если бы я хотел тебя убить, я бы сделал это.

– Ты хочешь посмотреть, как я страдаю, - выплевываю я, и в глазах у меня темнеет.

– Так веселее.

Я слышу, как ключ открывает замок на моей лодыжке, и я свободна. Я толкаю его, пытаясь вырваться, но он хватает меня за руку и тащит вперед.

– Отпусти меня.
– Я брыкаюсь, надеясь попасть в него, но едва задеваю его по коленям.
– Остановись, пожалуйста. Я не хочу уходить. Просто позволь мне сгнить в этой камере.

Я лучше умру здесь.

Это было последнее место, где я слышала его голос. Повязка на моих глазах пропитывается слезами, инстинкты выживания дают о себе знать. Хранитель времени сжимает свои мерзкие пальцы вокруг моей руки, а другой рукой хватает за волосы. Мы идем. Я спотыкаюсь. Он удерживает меня в вертикальном положении, а я бью ногами и кулаками воздух, кричу и ругаюсь сквозь стиснутые зубы. Из-за отсутствия зрения я периодически теряю равновесие.

– Такая вздорная штучка, - рычит он мне в ухо. От теплого, ядовитого дыхания у меня мурашки бегут по коже.
– Сохрани этот боевой дух. Он тебе еще понадобится.

Я вскрикиваю, когда он тащит меня по длинным коридорам, мои ноги скользят, пальцы цепляются за прохладный кафель. Проходит минута, и меня вталкивают в комнату, где я падаю на четвереньки. Дверь захлопывается за мной. Я впиваюсь пальцами в пол, пытаясь отдышаться, страх скручивает каждый дюйм моего тела. Я слышу, как жизнь пульсирует в моих ушах. Моя кожа покрывается мурашками. Хранитель времени крепко держит повязку на моей голове, а я пытаюсь сорвать ее и царапаю его руки.

И тут я слышу это.

Я замираю.

Песня.

Раздаются первые несколько нот, прижимая меня к полу. Я перестаю двигаться, перестаю царапаться, мое сердце бьется в бешеном танце под мелодию, которая не выходит у меня из головы.

«The Scientist».

Я тяжело дышу, впитывая аккорды и слова песни, которую певец исполняет для моей души. Слезы текут безостановочно, задерживаясь на зудящей ткани.

– Что это… - хриплю я, рыдая от переполняющих меня эмоций.

– О, ты знаешь, глупышка.
– Он хихикает, стягивая повязку с моих глаз.
– Это твоя любимая песня. Я подумал, что этот момент заслуживает подходящего саундтрека.

– Как… как ты…?
– Неужели он все-таки нас слушал? Я быстро моргаю, пытаясь вернуть себе зрение. Мы находимся в крошечной камере - стерильной, пустой, ничем не отличающейся от моей. Оглядываясь по сторонам, я пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь, но ничего нет.

– Было бы безответственно с моей стороны не навести справки о моих долгосрочных резидентах, тебе так не кажется? Особенно когда достаточно просто поискать в Google, чтобы найти интервью, которое ты давала в социальных сетях незадолго до того, как твоя жизнь приняла столь печальный оборот.

Желчь обжигает горло.

Он играет со мной.

– Встань.
– Он подталкивает меня ногой, пока я не поднимаюсь на шаткие ноги.
– Иди.

Слезы текут по щекам, когда я делаю шаг вперед, а из динамиков над головой звучит песня. Он снова подталкивает меня к другой двери.

– Пожалуйста.
– Это шепот, мольба о чем-то. О чем угодно, кроме этого. Я знаю, что по ту сторону этой пустой двери меня ждет смерть. Это обман, иллюзия. Дверь в ад.
– Пожалуйста, не делай этого.

Чья-то рука толкает меня вперед. Спотыкаясь, я подхожу к двери и задерживаю дыхание, когда тянусь к ручке.

Я открываю ее.

Мой взгляд останавливается на мужчине, привязанном к стулу, с мешком на голове.

Дольф стоит рядом с ним, скрестив руки на груди, и смотрит на меня бесстрастными темными глазами.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но с губ срывается только писк.

Меня заталкивают внутрь, и дверь захлопывается за мной. Я смотрю на Хранителя времени и вижу на его лице выражение чистого восхищения.

Затем я снова смотрю на мужчину.

Его голова склонена, обе руки связаны за спиной толстой веревкой. Грязные джинсы обтягивают две длинные ноги, ступни голые, лодыжки прикованы к ножкам стула. К его мускулистому торсу прилипла темно-синяя футболка, изодранная в клочья и испачканная засохшей коричневой кровью.

У меня дрожит подбородок.

– Кто это?

Мужчина вскидывает голову - каждый мускул напрягается, вены вздуваются.

– Эверли.

Мои глаза расширяются, и из меня вырывается весь воздух.

Я не могу дышать.

Звучит песня, сердце замирает, и мое тело подается вперед.

– Айзек!

Он жив.

Он жив.

Слезы льются еще сильнее, когда я бросаюсь к нему, отчаянно пытаясь сорвать мешок с его головы. Мне нужно увидеть его лицо. Но в тот момент, когда я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, меня хватают за волосы.

– Нет!

Айзек дергает с цепи и веревки, раскачивая стул так сильно, что он чуть не опрокидывается.

– Не трогай ее, мать твою.