Необратимость

Я постукиваю пальцами по подносу рядом с холодной яичницей.

– И?

– Во-первых, Эверли Кросс беспокоится о тебе так же, как и ты о ней.

Мое сердце неожиданно подскакивает от упоминания ее имени.

– Я не беспокоюсь.

Запихивая папку обратно в портфель, Таннер выгибает бровь.

– Чушь. Ты не посылаешь меня проверять кого-то лично, если не заинтересован.
– Он игнорирует мой свирепый взгляд.
– Кроме того, во время моего пятиминутного брифинга с ней она произнесла твое имя не менее десяти раз. Она была очень настойчивой. Даже в отчаянии. Она была уверена, что убила тебя.

– Айзек. Пожалуйста, пожалуйста, прости меня.

Мое настроение портится.

– У нее есть муж, который ее утешит. С ней все будет в порядке.

В его взгляде появляется понимание.

– Ага, все так и было, да? Я не думал, что ты признаешь это.

– Я ничего не признавал, придурок.

– Да ладно, никто тебя не осуждает. Она - горячая штучка, даже после двух лет, проведенных взаперти.

– Я сейчас вцеплюсь тебе в гребаную глотку, - рычу я.
– Что ты рассказал ей обо мне?

Он смеется до тех пор, пока я чуть не встаю с кровати и не бросаюсь на него. Потом его улыбка сходит на нет.

– Абсолютно ничего.

– Да ладно, я уже видел, как ты выкладываешь все, стоит только симпатичной женщине взмахнуть ресницами в твою сторону.

– Не в этот раз, друг мой.
– Он качает головой.
– Насколько нам известно, в здании не было никаких свидетельств присутствия человека по имени Айзек.

– Значит, департамент…

– Не знает, что ты там был. То же самое с федералами.

– Вот дерьмо.
– На моем лице появляется спонтанная улыбка. Я гадал, будут ли последствия того, что я отправился туда без разрешения полиции, поскольку я больше на них не работаю.
– Я и не знал, что ты на это способен.

– Послушай, Портер.
– Он опирается локтями на колени и наклоняется ближе.
– Когда ты пропал с радаров после нашего ночного разговора, у меня возникло плохое предчувствие. На улице ходили слухи, что между Дольфом и Ником Фордом что-то произошло, но дальше след терялся. Когда поступила информация, что тот парень распустил язык, мои инстинкты подсказали, что ты нашел способ проникнуть туда под прикрытием и нарвался на неприятности.

У меня в груди теплеет. Я болван, но Таннер все равно искал меня.

– Как только я допросил отца, и мы выяснили, что другие исчезновения связаны с той же группой, я смог присоединиться к операции, не раскрывая твоего имени. И теперь, когда главарь этой шайки все еще на свободе, кажется удачным, что ты сможешь следить за ним так, чтобы никто об этом не знал. Пусть он думает, что ты погиб в пожаре.

Вот и весь план.

– Черт, похоже, ты действительно мой герой.

– Единственный раз, когда всплыло твое имя, - это был допрос Эверли Кросс, и поскольку ты тоже упоминал ее, я позаботился о своем участии, чтобы выяснить, как много она знает. Оказалось, почти ничего.

Я потираю свою заросшую щеку, мечтая побриться. Честно говоря, я рассказал ей больше, чем кому бы то ни было, просто не сказал ничего, что могло бы привести ко мне. Слава Богу.

Сожаление смягчает его взгляд.

– Она очень расстроилась. Продолжала настаивать, что не выдумала тебя. Что мы, должно быть, не успели вывести кого-то из здания. Мне было неприятно ей врать.

На долю секунды меня охватывает чувство вины… пока я не вспоминаю, как она произнесла имя Джаспера.

Он ее муж, тупица. Что, по-твоему, она должна была сделать?

Поскольку до сих пор я был недостаточно последователен, я рассказываю ему все, что мне удалось узнать о Винсенте и его играх разума, и подробности того, что происходило в том здании.

Затем, с болью в груди, я рассказываю ему о Саре.

Он молчит, когда я рассказываю ему о видео. На его лице шок и сочувствие. Некоторое время мы сидим в тишине.

Скорбим.

Нас прерывает входящий звонок. Он отвечает, откинувшись в кресле.

– Привет, мам… - Да, я сейчас с ним.
– Он прижимает телефон к подбородку.
– Мама говорит, что рада, что с тобой все в порядке, и в следующий раз пришлет тебе немного своих брауни.
– Он молча извиняется, пожимая плечами.

Я тихонько смеюсь. Похоже, он прячет меня не от всех. Если отбросить все шутки про маменькиных сынков, брауни этой женщины действительно самые вкусные, а когда дело доходит до секретов, ей можно доверять. Я это уважаю.

– Подожди.
– Таннер вскакивает на ноги, в его голосе появляется напряжение.
– Она в городе? Где ты это услышала?
– Широко раскрыв глаза, он меряет шагами комнату.
– Я посмотрю, что смогу выяснить, но, если ничего не изменилось, она вряд ли будет этому рада.

Он поднимает глаза, замечает мою поднятую бровь, и в ответ разочарованно качает головой.

– Не волнуйся, мам. Она ненавидит не тебя. Я выясню все, что смогу, и перезвоню позже. Айзек передаст тебе привет и просит двойную порцию брауни. Я тоже тебя люблю.
– Он резко выдыхает и засовывает телефон в карман.
– Чтоб меня.

– С семьей все в порядке? Я отодвигаю яичницу в дальний угол маленького столика. Запах убивает меня.

– Да. Думаю, Шей вернулась в город.

– О, черт. Наконец-то вернулась, чтобы надрать тебе задницу после стольких лет?

– Не смешно. Моя мать была убита горем. Хочет, чтобы я навестил ее.

Не думаю, что все пройдет хорошо.

– Дай мне знать, если я могу чем-то помочь.

– Я бы с радостью, но тебя не существует, помнишь? И чем быстрее ты поправишься, тем быстрее сможешь отправиться на поиски этого ублюдка.

По мере того, как до меня доходил смысл сказанного, я расплываюсь в улыбке. Я сам собирался преследовать Винсента, но не была уверен, что Таннер меня поддержит.

– Честно говоря, я думал, ты скажешь, чтобы я оставил это федералам.

– Но мы оба знаем, что ты этого не сделаешь.
– Он складывает бумаги обратно в портфель, и достает ноутбук, который ставит на край кровати.
– Наверное, мне стоит смириться с этим. Так я смогу тебе помочь. Если ты захочешь заняться этим официально или тебе понадобится финансирование, я смогу нанять тебя в качестве субподрядчика благодаря твоему опыту. Но тогда все станет официально, и возникнут вопросы.

– У меня есть сбережения. Я предпочту сделать это самостоятельно, пока мы не будем вынуждены пересечь этот мост.