Необратимость

– Я так и думал.
– Он кивает в сторону ноутбука.
– Там есть файл, в котором я собрал информацию о бизнесе Винсента и все остальное, что мне удалось найти. Возможно, я смогу достать для тебя немного дополнительных денег. Только не вздумай ничего от меня скрывать, ладно? Одного раза хватило.

– Конечно.

Он смотрит на меня с сомнением.

– Постарайся, чтобы меня не уволили, - добавляет он.
– И, если ты доверяешь девушке, я могу посвятить ее в это.

– Не доверяю.

Но Таннер - как собака, унюхавшая кость. Он чувствует, что она поблизости, и не сдается.

– Она должна приехать в участок, когда выйдет из больницы. Я могу рассказать ей минимум.

– Я сказал «нет».
– Это звучит достаточно грубо, чтобы остановить одну из медсестер, проходящую мимо моей двери.
– Я не доверяю ей, понятно? Пусть думает, что я умер, мне все равно.
– Слепое доверие плохо заканчивается. Я до сих пор не могу поверить, что ослабил бдительность. Я отворачиваюсь от его любопытного взгляда, понимая, что он слишком проницателен. Я не дам ему повода для дальнейших расспросов.
– Так ей и скажи.

Скажи ей, что она убила меня. Пусть думает об этом, пока лежит под своим мужем.

Черт, какой же я мелочный. Моя голова откидывается на подушку.

– Как насчет того, чтобы придерживаться первоначального плана? Нет никаких доказательств существования человека по имени Айзек.

Я пытаюсь сглотнуть, но в горле слишком сухо.

– Я не против.

Мы притворимся, что меня там никогда не было. Что я никогда не обнажал душу перед Эверли Кросс. Я плод ее воображения. Фантазия.

Призрак.

– Ладно, тогда я пойду.
– Он постукивает пальцем по ноутбуку.
– Я оставил тебе много материалов для чтения, если ты захочешь ознакомиться. Но я серьезно: если мы делаем это, ты должен оставаться на связи. Ты не можешь пропасть.

Я пожимаю плечами. Мы оба знаем, какой я бываю, когда замыкаюсь в себе, и я не даю обещаний, в выполнении которых не уверен.

В принципе, я вообще их не даю… кроме одного.

Я убью тебя. Считай это обещанием.

Таннер замолкает, словно читает мои мысли. Как будто он уже знает, что это плохая идея. Но лучше пусть он будет в курсе, и помогает мне, чем тратит свое дыхание, уговаривая меня не вмешиваться.

– Отдыхай.
– Бросив на меня последний предостерегающий взгляд, он протягивает мне бутылку воды с прикроватной тумбочки и направляется к двери.
– Я вернусь позже.

У меня в глазах появляется неприятное ощущение, когда я смотрю ему вслед. Это осознание того, что я был бы сейчас мертв, если бы мой друг не перевернул небо и землю и не отправился в ад, чтобы найти меня. Это заставляет меня остановить его.

– Таннер?

Он замирает в дверях. Поворачивается.

Выдыхая через нос, я опускаю подбородок.

– Спасибо.

В уголках его рта появляется ухмылка.

– Ты бы сделал то же самое для меня.
– Отдав честь, он выходит за дверь.

Да…

Открыв ноутбук, я смотрю на файл, озаглавленный «Спасение упрямой задницы Портера. Снова».

Я бы так и сделал.

ГЛАВА 32

Я смотрю на свое отражение в заляпанном больничном зеркале.

Впалые щеки. Темные круги под измученными, покрасневшими глазами. Бледная кожа, окруженная копной грязных русых волос, которые выглядят так, будто в них попала молния. Губы потрескавшиеся, ногти длинные и ломкие. Мое тело хрупкое и истощенное.

Но я все еще здесь.

Я имею значение.

Я прижимаю обе ладони к щекам и отрабатываю перед зеркалом разные выражений лица. Удивление, радость, гнев, шок. Мой рот все еще знает, как улыбаться, мои глаза все еще могут сиять.

Со мной все будет в порядке.

Когда вода становится теплой, я скидываю халат и впервые за долгое время встаю под струи. Настоящий душ.

Жидкое мыло. Шампунь. Кондиционер.

Боже… кондиционер.

Я хочу утонуть в нем. Я оставляю его на волосах на двадцать минут, пока брею ноги и позволяю аромату чистых цитрусовых и жимолости смыть остатки моего плена. Проходит час, прежде чем я вытираюсь полотенцем и укладываюсь обратно в постель, где запихиваю в рот ложку лимонного желе.

Мгновение спустя в палату входит медсестра с яркой и жизнерадостной улыбкой.

– Доброе утро, миссис Кросс. Как вы себя сегодня чувствуете?

Я проглатываю желе.

– Немного лучше. Обезболивающие действуют, и за ночь температура наконец-то спала.

– Это хорошие новости. Еще какие-нибудь симптомы?

– Только потеря аппетита. Но желе вкусное.

Она кивает.

Вчера вечером мне поставили диагноз - синдром гиперстимуляции яичников, или сокращенно СГЯ. Это когда яичники увеличиваются до опасных размеров - редкое и смертельно опасное осложнение, которое может возникнуть у женщин, принимающих препараты для стимуляции роста яйцеклеток.

Пересадка яйцеклеток чуть не убила меня.

Если бы мой похититель не дал мне дозу антибиотиков, то, скорее всего, этим бы все и закончилось.

Я отставляю пустой стаканчик из-под желе в сторону, пока медсестра проверяет мои показатели и делает записи.

– Думаю, вы пробудете у нас еще день или два. Вы правы, ваша температура пришла в норму. Доктор просто хочет понаблюдать за вами, чтобы не было никаких сюрпризов.

У меня зудят ноги от желания выйти за эту занавеску и никогда не возвращаться, но я натянуто улыбаюсь.

– Я понимаю. Спасибо.

– Отдыхайте. Я скоро снова вас навещу.

Я сворачиваюсь калачиком под одеялом и ищу пульт от телевизора, а вокруг меня раздаются посторонние звуки. Другие пациенты рассказывают свои истории. Врачи болтают, медсестры смеются. Вздыхая, я переключаю каналы, надеясь, что красочные, мелькающие картинки и звуки смеха убаюкают меня и помогут почувствовать себя нормальной. Но мои мысли скачут, я не могу сосредоточиться. Это слишком серьезная атака на мои чувства.