Непознанный мир (цикл повестей)

Проснувшись, монарх рассказал свой сон соправителю, и они решили рискнуть ради спасения жизни наследника. Каждый из них, держа в руках свой символ, произнёс синхронно с другим имя артефакта задом наперёд. В то же мгновенье меч и копьё засветились ярким фиолетовым светом и слились воедино. Теперь символ Гулсена выглядел как длинное лезвие, соответствующее длине копья с древком в основании, с рукоятью меча и жалом копья на конце лезвия. Это и был копьемеч, фиолетовый свет от которого мог бы заменить свет тысячи лампад. Монарх и его слуга взяли артефакт и помчались в спальню принца. Мальчик уже не мог открыть глаза, чтобы увидеть отца. Он умирал. Но когда они коснулись кончиком копьемеча лба наследника, на его щёки вернулся румянец, а веки дрогнули и начали открываться. Помня слова Гулла Первого, монарх тут же отпустил копьемеч, но его соправитель забыл о словах своего хозяина, и грозное оружие тут же пригвоздило его к стене, распавшись затем на меч и копьё. Мальчик выздоровел, но монарх не был так рад, ведь копьемеч получил плату за то, что его подвергли объединению против воли. И, убитый горем, приказал увековечить память своего соправителя. А меч и копьё навсегда разлучил, развезя их по резиденциям ветвей и вмуровав там в камень, чтобы больше никто из его потомков не искушал судьбу, полагаясь не на себя, а на силы артефактов. Так они там и оставались, вплоть до того момента, пока Гулсен не начал войну с грифонами. Теперь вы знаете историю первого объединения копья и меча, и сейчас, во времена отнюдь не мирные, когда мы готовимся сражаться за свою свободу и свободу вашей страны, настала пора вновь объединить эти силы.

Винсент переглянулся с Найлзом. Да, они действительно могут попытаться стать ещё сильнее, пусть даже с определённой долей риска для себя, ведь двести с лишним всадников – это слишком мало для битвы даже с демосами. Другая проблема, пожалуй, даже более важная, заключалась в том, как им попасть в земной мир. В этой, казалось бы, неразрешимой ситуации, помог Констанций. Он рассказал, что слуги резиденции Ансерв раз в год совершают коллективное моление своему покровителю, Великому Фреммору, и каждый просит его помочь в чём-либо. Возможно, следует попробовать попросить его о помощи всем отрядом, и тогда он может дать какой-нибудь знак, или даже поможет делом. Хорошо зная о том, что Первый слуга самолично помогает только в самом крайнем случае, надежда была, ибо более крайнего случая, чем у них, представить было невозможно. Ежегодная молитва должна была состояться как раз через неделю, тогда можно будет объединить силы меча и копья, но никак не раньше, ведь с момента объединения сила Викториус-вирвинд начинает накапливаться и может просто уничтожить её обладателей, если её не тратить в битвах.

Никто не был против того, чтобы остаться здесь ещё на неделю, однако Рудольф усомнился, сможет ли Фреммор услышать молитвы гулсенцев, если молящиеся не в резиденции и у них нет ни святилища, ни изображений и статуй своего покровителя.

– Первый слуга услышит нас и без всего этого, – сказал Констанций. – Главное здесь – это как можно сильнее почувствовать единение в стремлении быть услышанными им. Тогда он сможет дать нам знак, разгадав смысл которого, мы найдём путь в Англию. А пока нам необходимо подготовиться к великой битве за справедливость – чистить оружие и тренироваться. Теперь у нас есть воины, и мы уже не так уязвимы для врага.

– Надеюсь, что это поможет, – с надеждой сказал Винсент. – Иначе нас рано или поздно найдут эти звероиды.

– Если они нас найдут, им точно не поздоровится, – решительно произнёс Найлз. – Если объединённая сила меча и копья – это сила невиданной мощи, мы в относительной безопасности.

Рудольф покачал головой.

– Возможно, Найлз, но звероиды используют физическое оружие, и мы не можем знать, насколько оно мощное. Учитывая то, что всего за пару дней они обратили королевство в руины, мы можем сделать лишь неутешительные выводы. Однако сила Викториус-вирвинд – это наша единственная надежда. Я никогда бы не рассказал вам эту историю про копьемеч, если бы был уверен, что сил меча и копья будет достаточно для нашей победы.

– А если звероиды найдут нас и нападут до дня молитвы? – выдал опасение Винсент.

– Тогда мы вступим в бой, а вы объедините силы меча и копья, – ответил Рудольф. – Иного выбора нам не остаётся. К сожалению, попасть в ваше королевство мы, гулсенцы, можем только с позволения Первого слуги. И если он решит не помогать нам, то и мы, и Гулсен, будем обречены.

– Я уверен, что Великий Фреммор не допустит этого, – твёрдо сказал Найлз. – Я видел его, пребывая в Междумирье, и никогда бы не сказал, что Первый слуга безразличен к вашему королевству, иначе он не перенёс бы меня сюда. Хотя признаю, что он суров и строг, но он научил меня не ждать помощи от других и обходиться своими силами. Наверное, и от нас он ждёт того же. Но, разумеется, он понимает, что сейчас без его помощи мы не сможем попасть в Англию.

– К сожалению, оградить нас от атаки звероидов он не сможет, – печально произнёс Констанций. – А потому мы в любой момент должны быть готовы вступить в бой.

Они ещё немного поговорили друг о друге и своей счастливой жизни до звероидов и демосов, а затем приступили к тренировкам.

Брайан, которому не терпелось тоже потренироваться, к сожалению, не имел здесь равного себе соперника, ведь он был единственным ребёнком в поселении, да и его опекуны договорились с Оптимусом и Олди, что их воспитанник не будет сражаться. Познания Брайана в технике ведения боя, владения мечом и управления драконом были достаточно скромными – его погибшие родители, в том числе и соправитель отца, которому надлежало быть при нём серваром, просто не успели его всему этому научить, из-за чего маленький наследник постоянно расстраивался и просил то Найлза, то Винсента хоть чему-нибудь научить его, и не желал слушать их объяснений насчёт молодости своей персоны. Не понимая их тревог и опасений, он сердился на всех, и, улучив момент, убегал в лес, где упражнялся со ржавым мечом, рубя ветки деревьев и кустов. Но это было для него слабым утешением. Маленький наследник всего лишь хотел быть таким же, как доблестные воины Гулсена, и сражаться наравне с ними, а не быть позади всех, оберегаемый и опекаемый ими, будто драгоценный камень. Он хотел свободы, хотел тоже встать под знамёна на защиту своего королевства, хотел видеть врага и крушить его. А ему отвели роль царевича, которого во что бы то ни стало нужно уберечь от любой мало-мальской опасности. Нет, так он жить не желал.

Дни шли за днями, и постепенно воины Гулсена обрели тот былой вид, вид грозный и непримиримый, какой и должен был быть у защитников королевства. Из глаз исчез страх и появился огонь решимости. Оружие благодаря стараниям двухсот новых бойцов было начищено до блеска, а доспехи людей и драконов сверкали на солнце. И если бы не всё то, ради чего они здесь обосновались, можно было подумать, что тут происходит рыцарский турнир и вот-вот начнутся воздушные поединки на драконах.

И наконец настал тот день, когда должно было свершиться то, чего все они так долго ждали. Коллективная молитва Великому Фреммору была обязанностью лишь подданных Ансерва, ибо это был их покровитель, но с учётом нынешнего сложного времени и недостатка необходимого количества молящихся было решено привлечь к таинству и господ Анкрауна.

Ровно в полдень на поляне, где обычно проходили их тренировки, двести с лишним рыцарей в полном боевом облачении встали на колени – подданные Анкрауна на одно, а подданные Ансерва – на оба. Накануне был выбран головной – человек, ведущий таинство и стоящий впереди всех. Выбор пал на Констанция, за которого проголосовали единогласно.

Готовые к полёту драконы ждали своих хозяев в поселении, и в случае нападения могли за считанные секунды воссоединиться со своими всадниками. Гулсенцы надеялись, что Первый слуга даст им знак, и они тут же отправятся в путь.

Констанций расстелил перед собой флаг Гулсена и попросил Винсента и Найлза положить на него свои меч и копьё. Затем он встал перед артефактами на колени и, воздев руки к небу, закрыл глаза и начал читать главную молитву Первому слуге. Остальные воины молча склонили головы. Затем последовал довольно неприятный ритуал – Констанцию необходимо было порезать себе запястье на левой руке и окропить кровью меч и копьё – только тогда Великий Фреммор мог бы услышать их призывы.

После этого Констанций зажал запястье ладонью правой руки, чтобы кровь больше не сочилась, и начал читать текст вызова, обратив лицо в сторону солнца. Вслед за ним слово в слово повторяли и все подданные Ансерва. Анкраун молчал, ибо господа не были знакомы с молитвами своих слуг, но мысленно были едины с ними в своём общем желании.

После того как воззвание завершилось, Констанций склонил голову до самой земли и замер. То же самое повторили и все остальные. Так прошла минута, после чего Констанций в полной тишине и не поднимая головы громко зачитал просьбу гулсенцев о помощи. Никто никогда не совершал именно коллективный ритуал вызова, да ещё и с одним-единственным желанием на всех, поэтому Констанций не знал, выйдет ли хоть что-то из этой затеи, или же нет. Очень немногие из слуг Гулсена умели вызывать Великого Фреммора, а из тех, кто умел, больше половины боялась гнева Первого слуги, ведь отвлекать по пустякам его было нельзя, даже если вызывающему его проблема пустяком не казалась, и это могло грозить смельчаку непредсказуемыми последствиями. И сейчас, закончив говорить, Констанций с трепетом ждал, что в его мысли, как он прочёл в книге молитв Ансерва, вот-вот должна вторгнуться потусторонняя сущность. Но прошла минута, две, но никакого контакта с Первым слугой он не ощутил, даже несмотря на то, что, обладая способностями, не свойственными ни одному из гулсенцев, он идеально подходил для связи с Первым слугой, которому было бы очень легко установить с ним контакт. Констанций встревожился. Он не мог подвести своих соратников, ведь Великий Фреммор действительно был последней их надеждой, но сейчас он молчал, и не было даже малейшего намёка на присутствие здесь его души.

Рыцари Анкрауна уже начали смущённо переговариваться, искоса поглядывая на него, и растерявшийся Констанций виновато поднял глаза. Он предполагал, что ничего из этой затеи у них не выйдет. Зря он поверил в то, что Великий Фреммор им поможет, ведь он не станет помогать по принуждению, будь то властный приказ либо скромная просьба.

За разговорами рыцарей Констанций не слышал, как где-то вдалеке послышался шум. И только когда он стал достаточно громким, чтобы его расслышали все, рыцари Гулсена в панике вскочили.