Непознанный мир (цикл повестей)
Шрифт:
Хоть это и было рискованно, но он решился: направив ИЛП к зарослям леса, лорд надеялся, что анкраунец последует за ним и разобьётся, но, когда дракон его завис в воздухе, прекратив преследование, Джойс чертыхнулся.
«Ну ладно», – прошипел он и, сделав полукруг, помчался обратно, навстречу всаднику.
Джойс любой ценой желал заполучить в своё распоряжение одного из драконов преследователей. Он надеялся, что Гарею придёт в голову та же мысль, и, если ему не удастся её осуществить, а Гарею удастся, им будет намного легче добраться до Эллсдейна. И теперь, стремительно приближаясь к, казалось, опешившему от вида атакующего его человека всаднику, молил Бога, чтобы у него всё получилось.
Мгновение – и они скрестили свои мечи с таким лязгом, что воздух
Солдат наносил удары мечом как-то странно – словно хотел поразить не лорда, а его летательный аппарат. И очень скоро Джойс понял, что так оно и есть: анкраунец знал, что если вывести из строя эту штуку, его враг разобьётся и дело будет сделано. Поэтому лорд, пока у него не вышли все силы на сражение, решил уязвить своего противника словом, что тоже являлось в некотором роде оружием в его руках и преимуществом в поединке.
– Почему твои доспехи, как у слуг? – отбивая атаки солдата, выкрикнул Джойс. – Ты что, чей-то дворецкий? Тогда почему у тебя меч? А? У господина украл? Или Джеральд поменял местами господ и слуг? Отвечай, фальшивый аристократишка!
Он произнёс ещё несколько обидных слов в том же духе, однако солдат оставался молчалив, и только яростнее наносил удары, заставляя Джойса отступать, защищая ИЛП от мелькавшего в воздухе меча.
В какой-то момент лезвие всадника резануло по левому плечу Джойса, вспоров один из ремней, которыми крепился ИЛП к телу лорда. Это, конечно же, не нанесло ущерба аппарату, так как он был прикреплён десятками таких же ремней и одним металлическим кольцом, но этот удачный выпад встревожил Джойса. Он начал догадываться, почему солдат бьётся так яростно, и, самое главное, – почему он молчит. Нельзя было позволять ему взять верх, необходимо было как можно скорее захватить и его, и дракона, который им так нужен – больше, разумеется, чем этим двоим.
Резко взвившись ввысь, как раз в тот момент, когда противник замахивался, намереваясь покончить с ним одним мощным ударом, лорд всем своим весом обрушился ему на спину и, не обращая внимания на негодующий рёв дракона, почувствовавшего поражение своего всадника, придавил к седлу сопротивлявшегося анкраунца, и, приставив лезвие меча к его горлу, другой рукой открыл ему рот.
Так он и думал. Во рту у несчастного не оказалось языка.
– Боже мой, – простонал Джойс, и подумал: «Так вот, оказывается, какой была плата аристократов за то, чтобы остаться вместе со своими взбунтовавшимися слугами. Жестокость Джеральда вывела Джойса из себя. И хотя он понимал, что этот солдат напал на него, но всё равно решил пощадить, как пощадил и его слугу, который теперь пытался выбраться из зарослей на дне пропасти, но пока безуспешно.
Бывший когда-то, по всей видимости, представительным аристократом, богатым и счастливым, а теперь безъязыкий, немой, несчастный стражник самого низкого ранга, разорившийся в момент, когда Джеральд воцарился на обоих тронах, и согласившийся понести страшную потерю – потерю речи – ради того, кто его предал, лишь бы быть рядом с ним, этот дрожащий под ним человек лежал теперь совершенно беспомощный и всецело готовый к смерти от оружия, которое когда-то боготворил. На его глаза навернулись слёзы, словно он просил поскорее избавить его от мучений под тяжким гнётом тирана. И Джойс, прочитав это в его глазах после того, как скинул локтём его шлем, молча кивнул. Но не вонзил меч Гулла в грудь побеждённого. Вместо этого лорд произнёс:
– Мы забираем твоего дракона. Он нам понадобится, чтобы свергнуть вашего тирана. Обещаем, что сделаем это. Обещаем, что избавим вас от его гнёта. Ты можешь доверять моим словам, ведь я – призванный англичанин. Джойс Бенет.
А теперь – не сопротивляйся и позволь мне высадить тебя к твоему слуге.Солдат коротко кивнул. Это был молодой мужчина с длинными каштановыми волосами и большими испуганными карими глазами. Джойс попросил его выпустить меч, и, когда он подчинился, взял на себя управление драконом, лихорадочно вспоминая команды, которым учил его Дерек. Так как всадник дракона был нем, зверь мог подчиняться только немым командам, что весьма огорчило лорда, ведь в сражении на Гиацинте он в основном использовал как раз голосовые команды – поводьев и ног красный дракон слушался плохо. Но Джойс собрался с мыслями и скомандовал дракону снижаться. Анкраунца он по-прежнему держал в седле под собой, удерживая одной рукой меч у его горла, но тот лежал смирно и не сопротивлялся.
Джойс посадил дракона на вершину пропасти, и солдат, спрыгнув на землю, повернулся к помиловавшему его англичанину. Его лицо выражало бескрайнюю благодарность и даже извинение, и Джойс, немного смутившись, подумал, что гулсенец считает его, наверное, благороднее себя, раз оставил его в живых. Впрочем, рассуждать и догадываться у него не было времени: нужно было лететь на помощь Гарею. Поэтому, по-военному отсалютовав ему, Джойс тронул поводья и поднял дракона в воздух. Но теперь на нём были доспехи пощажённого. Джойс подумал, что раз ИЛПы им больше не нужны, то не помешало бы защитить своё тело в столь опасном путешествии. Вражеские доспехи были весьма кстати и могли бы сослужить им превосходную службу, например, введя в заблуждение Джеральда, когда они снова столкнутся с ним и его армией. И можно будет даже, как надеялся лорд, незаметно влиться во вражеские ряды, тем самым сделав шансы на победу ещё доступнее. Только бы и Гарею удалось добыть ещё один такой комплект. Но даже если ему не удастся, он, Джойс, поможет своему дворецкому, как помогал ему всегда с тех самых пор, как Гарей начал стареть.
Совсем недалеко от того места, где у него произошла стычка с анкраунцем, Джойс заметил Гарея. Дела у его дворецкого шли плохо: оба всадника загнали старика в ловушку. Несчастный Гарей, дрожа от страха, забился от своих преследователей в узкую расщелину на отвесной стене пропасти, едва там умещаясь. А драконы стражников по очереди выбрасывали шеи в ту сторону и грызли камень, пытаясь расширить отверстие и добраться до своей жертвы. К счастью, разлом был глубоким, и до Гарея их клыкастые пасти пока что добраться не могли. Но нужно было немедленно что-то придумать, ибо под напором драконов камень не мог долго выдержать, и рано или поздно его дворецкого вытащили бы оттуда точно так же, как дятел вытаскивает гусениц из чрева больного дерева. И у Джойса уже был план, как спасти старика. И план, до боли простой.
Он ринулся вниз, к тому месту, где спасённый им от гибели слуга хозяина дракона пытался продраться сквозь заросли, и, приведя в движение ИЛП, опустился на землю. Как он и думал, копьё ансервец бросил за ненадобностью. Он поднял его и, взлетев, вернулся к дракону. Теперь Джойс был готов осуществить свой план по спасению Гарея.
Он повёл дракона к стражникам и, зависнув позади них, постучал копьём по своим доспехам, привлекая внимание. Оба всадника тут же обернулись. Джойс не знал, в какой именно тональности говорил тот ансервец, дракона которого он убил, ведь он лишь рычал, когда лорд с ним боролся, поэтому Джойс решил говорить как можно меньше и молчать как можно больше, и только если они о чём-то спросят его, как-нибудь всё же ответить.
Надеясь, что всадники поймут его без слов, Джойс жестами показал им, что нужно возвращаться обратно в город.
Стражники переглянулись и развернули своих драконов навстречу лорду, а затем один из них хохотнул и с удивлением произнёс:
– Что ты нам руками-то показываешь, Азул?! Тот, второй, уничтожен?
– Да у него, видать, язык отнялся, – предположил, ухмыляясь, второй стражник, как понял Джойс, не являющийся господином первого, ибо он мог говорить. Значит, эти двое были слугами. – Наверное, он вырвал тебе язык, как сделал это со своим хозяином, ха-ха-ха!