Непознанный мир (цикл повестей)

Джойс надеялся, что Гарей поймёт, что он отвлекает стражников, и выберется из расщелины, но старик, по-видимому, был так напуган, что даже ни разу не выглянул наружу. Джойса это встревожило: в одиночку он не сможет победить двух хорошо вооружённых рыцарей на боевых драконах. Но выбора не было. Если он сейчас попытается заболтать их, то они сразу поймут, что перед ними не тот человек, с которым они пустились в погоню за нарушителями. Поэтому, решив всё же дождаться выхода Гарея, Джойс выбрал меньшее из двух зол. Надеясь, что за шлемом не будет слышно его голоса так отчётливо, он произнёс:

– Нас отзывают назад.

Один из стражников – тот, что говорил последним, – искоса глянул на лорда.

– Неуместная шутка, Азул. Мы не слышали звука рога. Давай, присоединяйся к нам, добьём этого и полетим обратно, наша партия осталась недоигранной.

Лорд понял, что они не знают, кто на самом деле нарушители границ их города. И, кажется, пока ничего не заподозрили. И эту возможность нужно было использовать.

Подлетев к расщелине, Джойс увидел в самой её глубине дрожащего с головы до пят Гарея. Старик так вжимался в стену, словно хотел слиться с ней воедино. Увидев, что один из его мучителей вновь обратил на него внимание, он закричал и начал размахивать перед собой секирой. Лорду стало так жаль Гарея, что он едва удержался, чтобы не прыгнуть к нему. И, наклонившись вперёд, Джойс с улыбкой прошептал, приоткрыв забрало:

– Тихо, Гарей, тихо, это я. Медленно иди сюда, а затем прыгай на дракона, я тебя подхвачу.

Страх на лице Гарея сменился удивлением, а затем и радостью. Старик убрал секиру и сделал осторожный шаг вперёд. В это время лорд услышал позади нетерпеливые возгласы: «Ну давай же, Азул, что ты вылупился на него? Влюбился, что ли?» Послышался грубый хохот.

– Давай! – скомандовал Джойс уже во весь голос, прижав бок дракона к расщелине.

Поймав Гарея, он усадил его впереди себя и тронул поводья дракона. Рванувшись вверх, монстр пронёсся над головами остолбеневших стражников. Только спустя несколько секунд они поняли, что были обмануты, и с негодующими криками помчались вдогонку.

– Ваша светлость, – всё время оборачиваясь на погоню, с удивлением, смешанным с радостью, спросил Гарей. – Как вам удалось убить тех двух и забрать доспехи?

– Я их не убивал, Гарей, – улыбнулся лорд. – Я убил только дракона. А они сейчас там, – один на дне, другой – на краю пропасти. Я не убийца, Гарей, а они… Они и так очень несчастны, и убить кого-то из них означало бы обречь другого на ещё более страшные страдания. Те, что сейчас гонятся за нами – оба являются слугами, а те, с кем я боролся, были господин и слуга. Неразделённые. Но заплатившие страшную цену: у господина, когда я поймал его и заглянул ему в рот, не оказалось языка.

Охнув, Гарей прикрыл рот ладонью. Через минуту он сказал хозяину:

– Этот Джеральд… он… хуже дьявола… Так издеваться над собственными подданными… А монарх Гулсена… Он ведь всё равно любит его, несмотря на то, что его дворецкий сверг его с трона и охотится за ним.

– Да, Гарей, – вздохнув, кивнул лорд. – Так же, как и тот господин без языка по-прежнему любит своего слугу… Мы никогда не поймём гулсенцев, ведь чтобы их понять хотя бы немного, нам и нужно принести клятву Истинной преданности. Но сперва нам необходимо оторваться от этих двоих. Мы летим обратно, но они не дадут нам развернуться. Мы попусту тратим сейчас и свои силы, и силы дракона, которым я даже не умею толком управлять.

– Может быть, я смогу нам помочь? – предложил Гарей.

– Но как? Что ты можешь сделать? – с удивлением обернулся к дворецкому Джойс.

– А вот что, – с хитрой улыбкой произнёс старик. – Позвольте, я пересяду назад, спиной к вам.

Джойс нагнулся, и Гарей перелез через него. Усевшись поудобнее и вдев ноги в пару запасных стремян под седлом, дворецкий увидел преследовавших их всадников. Но они были слишком далеко, чтобы он мог осуществить свой план.

– Ваша светлость, – крикнул он. – Сбавьте скорость и подпустите их ближе.

– Гарей, ты спятил?! – испуганно обернулся Джойс к старику. – Если я это сделаю, они убьют нас, и нам уже будет не защититься!

– Но иначе у меня ничего не выйдет! – ответил Гарей. – Я не смогу запустить в них секирой, если они будут слишком далеко.

– И это твой план? – ужаснулся Джойс. – Запустить секирой? Да ты промахнёшься, даже если они будут идти прямо за хвостом нашего дракона! И как ты одним оружием убьёшь сразу двоих? А как же стражники? Они же погибнут, если ты смертельно ранишь одного или обеих драконов! Я не хочу, чтобы на нашей совести были жизни гулсенцев, пока не началась битва с Джеральдом!

– Мы можем не дожить до этой битвы, ваша светлость, если будем щадить тех, кто пытается нас убить! – грозно вскричал Гарей, заставив Джойса смутиться перед его решимостью. – Поэтому положитесь на меня, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить наши жизни!

Скрепя сердце, Джойс кивнул и замедлил полёт, молясь об удаче. Гарей напрягся, крепко сжимая секиру и оперевшись одной рукой о седло. Шум от взмахов двух пар драконьих крыльев слышался всё отчётливей.

И вот один из драконов, синий, показался из облаков, хищно щёлкнув пастью. Его злобная морда была теперь в каких-то пяти метрах от кончика хвоста их дракона. Прицелившись, Гарей метнул секиру, закрутив её в воздухе.

Превратившись из-за быстроты вращения в смертоносный металлический диск, оружие вонзилось в левое плечо дракона. Громко, неистово завизжав, монстр заметался на месте, вертя головой: секира вошла в его плоть по самую рукоятку.

Другой стражник, летевший следом, остановился, чтобы помочь товарищу совладать с обезумевшим от боли драконом. Больше Гарей ничего не увидел – Джойс погнал их дракона вперёд с прежней скоростью.

– Ты попал в дракона? – спросил лорд.

– Да, – подтвердил Гарей, меняя положение, и ухватился за бока лорда. – Пока они занимаются друг другом, мы будем уже далеко.

– Хорошо, что они не догадались, кто мы такие, – облегчённо вздохнув, произнёс Джойс. – Иначе бы так просто не отстали сейчас. Но мы по-прежнему летим в противоположном направлении. Нужно повернуть, пока за нами не послали ещё парочку убийц.

Неумело развернув дракона, да так, что оба едва не вывалились из седла, призванные набрали высоту и, скрытые кучевыми облаками, помчались по своему прежнему маршруту.

Тяжело лязгнули петли железных дверей, и в коридоре подземной темницы Гулсенскасла стало светлее. Неторопливые шаги, шаги ног в кожаных сапогах, эхом отдавались от стен. Дерек сильнее сжал прутья решётки: как же он ненавидел эти шаги!

Остановившись перед камерой, на пленника сверху вниз грозно глянул единоличный властитель королевства Гулсен, Джеральд Лэнс. По обе стороны от него стояли дородные, обнажённые до пояса тюремщики.

– Ну-с, ненаглядный мой, – с шипением произнёс Джеральд. – Что ты решил сегодня? Снова выберешь пытки, или всё же расскажешь нам, где скрываются ваши заговорщики?

Дерек, одетый в рваную рубаху и грязные штаны, босой, с кровоподтёками и ссадинами – результатами многочисленных избиений – сидел около решётки, по-прежнему не владея ногами после того падения. Услышав про пытки, которым он подвергался здесь ежедневно, он резко выбросил руки за решётку, пытаясь достать своего похитителя. Он в ярости скрежетал зубами, рычал, но не проронил ни слова в ответ. Но Джеральд стоял слишком далеко от решётки, чтобы пленник мог его достать. Скривившись, глава ветви Ансерв отвёл взгляд от неприятного ему зрелища обезумевшего в животном приступе ненависти человека, но несколько секунд спустя всё же повернулся к Дереку и даже приблизился к решётке. Его глаза вспыхнули недобрым огнём, которого Дерек уже приучен был бояться. И он поспешно отполз, тяжело дыша от едва сдерживаемой ярости, которая едва ли могла превзойти ту ярость, что кипела внутри самого Джеральда, и в выжидании застыл, готовый, впрочем, вновь броситься на решётку. После нескольких дней почти беспрерывных побоев и пыток он перестал адекватно воспринимать реальность, а также то, чего от него хотят. Отчасти это было хорошо, ибо он теперь не мог выдать местонахождение своих односельчан, а отчасти и плохо, ведь от него требовали того, чего он не мог им сказать по причине своего состояния, и лишь усугубляли его, пытаясь выдавить из несчастного гулсенца всё до последней капли, и пытали изощрённо, ожесточённо. Однако он и после пыток упорно молчал, что просто сводило с ума Джеральда Лэнса.