Невероятная очевидность чуда

– Все это замечательно, и мама ваша молодец, но жить-то вы в конечном счете остались с отцом? – напомнила очевидный факт Ева.

– Не совсем так, – пояснил Орловский, улыбнувшись в очередной раз ее горячности. – Я с ним не жил и практически вообще не виделся. Из-за того, что у меня был очень напряженный график учебы в школе, тренировок и дополнительных занятий с репетиторами, мне понадобилось постоянно находиться в Москве. Но не в отцовской квартире, бог миловал, – усмехнулся саркастически каким-то своим мыслям Орловский, – а в простой двушке, которую он снял для меня. Ну и понятное дело, что по малолетству оставаться один, без присмотра взрослых, я не мог и не имел права, поэтому ко мне переехали питерские бабушка с дедом. Правда, только до моего поступления в Бауманку. Став студентом, я посчитал себя достаточно взрослым, чтобы жить самостоятельно.

– Вы учились в Бауманке? – впечатлилась Ева его признанием.

– Да, – подтвердил Орловский. – И особую гордость испытываю от того, что поступил туда сам, без отцовского блата, и даже на бюджет. Но буду честен: без всего того, как отец вложился в мою учебу и в мои знания, я бы вряд ли так легко поступил. Поступил бы, конечно, я был сильно увлечен робототехникой и электроникой, да и учился всегда хорошо, но сомневаюсь, что смог бы попасть именно в этот университет.

– То есть, давайте уточним, я правильно поняла, что после того, как вы три года осваивали выживание в дикой природе, отец перестал придумывать вам различные квесты с риском для жизни и позволил сосредоточиться на учебе?

– Да сейчас, – посмеялся Орловский. – Следующим увлечением отца стал яхтинг. Но надо сказать, тут он сам, что называется, «подсел» на эту тему после того, как походил на частной яхте под парусами с одним своим знакомым из тусовки таких же свежеиспеченных русских бизнесменов, к тому же в то время яхтинг стремительно становился топчиком и модным трендом у людей богатых. И настолько Андрею Ильичу зашла эта история по совокупности всех этих факторов, что он тут же отдал меня на обучение, и уже через полгода я принимал участие в международной регате в составе крутой команды.

– Экий вы, Пал Андреич, оказывается, разносторонний, масштабный человек, – саркастически-театрально поудивлялась, посмеиваясь, Ева.

– Ну, не настолько, как хотелось бы, есть еще куда расти и в чем совершенствоваться, – возразил девушке со всей серьезностью Орловский. – Например, вот: на гитаре я не игрец и петь не умею.

– Да-а… – согласилась с ним Ева, выдерживая предложенный мужчиной актерский серьезный тон. – Значительное упущение.

Они посмотрели изучающе друг на друга, неожиданно «зависнув» в этой сцепке взглядов на пару мгновений, и дружно рассмеялись.

– Ладно, Ева, – озвучил окончание их беседы о личном Павел. – Думаю, на сегодня более чем достаточно моих откровений. Даже, пожалуй, с перебором. – И хмыкнул, признавшись: – Сумели вы меня, однако, разговорить, что, честно признаться, сильно удивляет, потому как я по жизни совсем не болтун, скорее даже наоборот, а тут вон разошелся автобиографией. Видимо, вы как-то по-особому на меня действуете.

– Вы на меня тоже, – призналась в свою очередь Ева, – не в смысле действуете, а разговорить умудрились. Да уж, Пал Андреич, повыворачивали мы с вами сегодня кое-какие душевные карманы друг перед другом. Но знаете, – посмотрела она на него со значением, – я очень надеюсь услышать продолжение истории вашей жизни. Вы ведь умудрились так и не признаться, чем вы все-таки занимаетесь в жизни и кем работаете.

– Отвечу взаимным любопытством, – в тон ей ответил Орловский, – у меня к вам также масса вопросов еще имеется.

– Тогда прибережем их до следующего сеанса откровений, – предложила Ева и поменяла тему разговора: – Поеду отгоню машину Ивану Леонидовичу. Мы с ним обсудили нашу поездку на озера, пару дней он будет занят, а после может в любой удобный день нас отвезти.

– Ну и отлично. Тогда, может, завтра утром на речку сходим, порыбачим немного? – предложил Орловский.

– Давайте, – согласилась с хорошим предложением Ева и усмехнулась: – Мой дедушка любил повторять фразу, сказанную кем-то из известных людей: «время, проведенное на рыбалке, в счет жизни не идет».

– Вот и позависаем, – кивнул Орловский, соглашаясь с красочным высказыванием.

Утро для рыбалки выдалось удачное – ночью заморозки были не сильные, и вообще ощутимо так потеплело, да и дождь угомонился еще ночью, и чуть разошлись низкие сизые тучи, сменившись частыми облаками, из-за которых время от времени коротко проглядывало солнце.

Видимо, Ева с Павлом вчера так наговорились и наоткровенничались друг с другом, что практически не разговаривали, так, лишь обменялись короткими фразами по делу, пока собирались на рыбалку. А уж как вышли за калитку, так и вовсе замолчали, каждый погрузившись в свои размышления.

На старом месте, где в прошлый раз они обнаружили стаю рыб и хорошо так половили, сегодня ничего не вытащили на пробном забросе, перебрались чуть выше по течению, к небольшому изгибу реки. Там Ева с папой и дедом частенько прикармливали и ловили хорошо, потому как с внутренней части речного поворота, на их стороне, берег был крутой и в реке имелось два глубоких затона, расположившихся выше и ниже зарослей камышей, выступавших между ними небольшим клином-«языком».

Вот на нижнем затоне Еве с Орловским и удалось найти некрупный рыбный косяк. Они подкормили стайку и устроились метрах в пяти друг от друга.

«Как хорошо-то, – подумалось Еве. – Спокойно, тихо…»

Ну да, стоило мысленно покайфовать, как тут же выше их по течению, в районе второго глубокого затона, за камышами раздались непонятные звуки – чей-то истеричный вскрик, ругань непонятная и громкие всплески, будто кто-то с силой колотил руками по воде.

– Сука, всю рыбу распугает, – ворчнул от досады Орловский, выдергивая из воды леску с пустой мормышкой.

– А что там такое? – спросила у него Ева. – Вам видно, Пал Андреич?

– Нет, – недовольно проворчал мужчина. – Что-то там за камышами происходит.

– А-а-а… а-а… уп… – донесся до них гораздо более громкий, невнятный какой-то звук.

– По-моему, там кто-то тонет, – поделился Павел своими подозрениями с девушкой.

– Кто там может тонуть? – сильно подивилась Ева, выдергивая из воды пустой крючок и сматывая свою леску. – Чай не июль месяц заплывы устраивать.

– …ите!.. – в этот момент отчетливо услышали они оба чей-то вскрик.

– Да блин, точно тонет! – заверил девушку Орловский и отложил удочку на землю.

– Только не говорите, что вы собрались возглавить спасательную операцию, Пал Андреич! – с сомнением глядя на мужчину, расстегивающего и скидывающего с себя куртку, недоуменно высказалась Ева.

– Ну а что делать? – продолжал спешно разоблачаться Орловский, сев на землю и стягивая с ног трекинговые ботинки. – Там точно человек, и он совершенно определенно тонет.

– Да етишкина же кондрашка! – высказалась в сердцах Ева, понимая, что он прав.

– Помоги… те!.. – словно в подтверждение слов Павла и для осознания Евой реальности ситуации прохрипел неудачливый пловец.