Невеста

— Девушка твоего отца в положении? — поражаюсь я.

— Это не его ребенок.

— А чей?

— Какого-то парня, с которым она полгода назад затерялась на серф-курорте в Португалии.

— Ой. Это неожиданный поворот.

— Она хотела ребенка, но у них пару лет не получалось. Вуаля.

— Твоему отцу же седьмой десяток, не мудрено.

— Для справки: Сергей официально «не в курсе» случившегося и, насколько мне известно, собирается признать этого ребенка своим.

— У тебя будет братик-португалец?

Давид натягивает неестественную улыбку.

— Вроде бы сестра-испанка.

— Вот это семья потомственных преподавателей Литвиновых.

— Добро пожаловать. — Мы как раз подходим близко, и Давид протягивает отцу руку, тот радостно ее пожимает. А потом крепко обнимает меня, расцеловывает в щеки да так смачно, что это могло бы стать поводом для ревности.

— Какая красавица! Дава, ты говорил, что Рада неотразима, но я не подозревал, что это действительно так и есть!

— Спасибо, приятно познакомиться, — говорю я, немного смутившись.

— С чего бы мне тебя обманывать? Таня, приветствую, — он чмокает в щеку счастливую беременную. — Моя невеста Рада. И ее дети Роман и Ярослав. Рада, это Таня, девушка моего отца. И, собственно, мой отец Сергей Иванович.

— Можно просто Сергей.

— Очень приятно, но не обещаю. — Неловко смеюсь. — И поздравляю вас от всей души! Дети — это большое счастье.

— Спасибо! — восклицает Таня, после чего мы обнимаемся.

***

Сергей Иванович знает, что это его единственные родные внуки и смотрит на мальчиков неотрывно.

В его глазах загорается столько восторга, что у меня немного сжимается сердце. Я не уверена, что он хороший человек. Наверное, не самый лучший — мужчина, который соблазняет студенток, вряд ли может претендовать на роль достойного отца семейства. Но свою родную кровь он, вероятно, ценит высоко. И я буду фокусироваться на этом.

Сергей Иванович встает с места и приседает перед коляской, смотрит на детей очень внимательно. Робко трогает каждого за коленку. Дети увлечены йогуртами, предвкушают полдник, и поглядывают на деда опасливо.

А у меня снова мурашки бегут по коже. Я — подарок. Я им всем, Литвиновым, блин, подарок.

— Какие славные парни, — говорит Сергей Иванович глухо. — Дава, я… в восторге. Слышишь? Ты был прав. Я… просто счастлив сейчас! Слышишь?

— Слышу, — по-алтайски сухо отвечает Давид. Больше он не улыбается, просто смотрит на эту сцену — встречи деда и внуков.

И я чувствую кожей, что ему как будто дискомфортно от ситуации, но он держит себя в руках. Как и всегда. Как и всю его гребаную жизнь — терпит.

— Вас тоже можно поздравить, — лицемерно делаю вид, будто не знаю об испанских генах.

— Спасибо! — восклицает Таня. Она кажется милой, немного наивной и очень восторженной, каким, наверное, и положено быть беременным. — У Давида и сестрички Амелии будет тридцать пять лет разницы! С ума сойти, да? Вот как бывает.

— Это точно. Будет играть с племянниками, — обнадеживаю я.

Сергей Иванович тем временем успевает вытереть глаза и сесть за стол.

Спустя час ужина я могу сказать следующее: Алтай очень похож на отца. Есть что-то сильное в литвиновской линии, что не перебивается другими генами. Что Давид, что Адам, что мои дети — типаж узнаваем. Единственное, глаза у Адама материнские, голубые. А вот фигура, голос, линия челюсти, лоб… Неудивительно, что афера удалась. Их родство очевидно.

Во-вторых, Сергей Иванович совершенно не способен отлипнуть от детей.

Возможно, дело в возрасте. Как знать, вдруг мужчины на седьмом десятке подводят итоги жизни или что-то в этом роде, и начинают внезапно фанатеть от собственной генетики и обожать "свои продолжения". А может, это Таня дала огня и он не смог до конца оправиться. В глазах бравого мужчины столько нежности, что мое сердце тает.

Мой папа так не смотрит на мальчиков. Он ни на кого так не смотрит, и восхищение Литвинова-дедушки хоть и раздражает самую малость, но при этом льстит.

— Вы должны приехать к нам на новогодние праздники. Просто обязаны! Это даже не обсуждается, — болтает дедуля. — Как раз Амелия родится, будет так здорово. А еще в ноябре у меня день рождения, Рада, ты обязана уговорить Давида приехать. Пообещай мне.

— Дава ни разу не приезжал на дни рождения Сережи, — жалуется Таня. — Вся надежда на тебя. Он всегда в делах! А ведь это родной отец, нужно же расставлять приоритеты.

Давид слегка улыбается, но не комментирует свои приоритеты. Я не знаю, сколько вместе Таня и Сергей Иванович, но Давид знаком с отцом лет десять. За это время они, видимо, так и не дошли до того уровня отношений, когда все собираются за одним столом на семейные посиделки.

— Мы постараемся. Сами понимаете, дети, сложно что-то планировать заранее, — говорю осторожно.

— Расскажи побольше про мальчиков! — восклицает Сергей Иванович. — Нам с Таней очень интересно.

Таня вежливо кивает. Мы с ней немного обсуждаем беременность, ей предстоят первые роды, и она немало волнуется. Я в общих чертах рассказываю, как это было у меня.

Речь заходит о партнерских родах, и я мстительно решаю настоять, чтобы Сергей Иванович поддержал в родовой палате свою девушку и лично принял чужого ребенка. Говорю, что очень боялась. И жалела, что моего бывшего не было рядом, мне хотелось именно его поддержки.

Рука Давида ложится на спинку моего стула, приобнимая, и опускаю глаза. Перестаралась?

Глава 37

— Устала? — спрашивает Давид спустя еще час.

Я только-только разложила коляску, чтобы заснувшим детям стало удобнее. С режимом мы распрощались давным-давно, теперь просто плывем по течению. Благо, отпуск почти закончился.

— Все в порядке, посидим еще немного.

Давид склоняется ближе, наверное, чтобы уточнить, уверена ли. Он так часто делает, полагая, что я могу стесняться озвучить свои потребности вслух.

Наши взгляды встречаются в тысячный раз за вечер, меня переполняют чувства и эмоции. И в этот момент их вдруг становится так много, что я подаюсь вперед и закрываю глаза, на что Давид мгновенно реагирует.

Сначала я ощущаю его запах, следом меня касается дыхание, а потом и губы. Внутри все сжимается, скручивается. Я подаюсь вперед как будто каждой своей клеточкой.

Поцелуй получается коротким — касание и движение губ, пауза, еще одно движение. Мы ласкаем друг друга осторожно, будто только знакомимся. Чужие люди. Я и Давид. Знакомы три недели.