Ночь большой луны

Подошел к степному Маугли и сказал:

– Помнишь меня?

Тот кивнул. Рука, зажатая в ладони Егора, перестала дергаться.

– Ну, вот и хорошо, - подвел итог успокоенный Степка.
– Все выяснилось.

Он поднялся на ноги и внятно сказал, обращаясь к немому:

– Кушать хочешь? Тогда пойдем с нами. Туда пойдем, к палаткам, понял?

Он потыкал пальцем в сторону.

Егор осторожно выпустил маленькую ладонь. Немой подросток стоял, не двигаясь.

– Пошли, - сказала Ника.
– Не нужно его тащить за собой. Он сам пойдет, если захочет. Пусть убедится, что мы его не преследуем.

Развернулась и пошла назад, к маленькому полевому лагерю. Мужчины двинулись следом. Васька немного задержался.

– Мы тебя не обидим, - уговаривал он.
– Идем, слышишь?

– Оставь его, - велел Степка, оборачиваясь.
– Он успокоится и придет.

И добавил вполголоса.

– Дожили! Ну и времена! Люди, как бездомные собаки, в степи живут!

Он что-то невнятно пробормотал себе под нос и покачал головой.

Ужинать начали, не дожидаясь появления гостя. Но подросток, словно привлеченный запахом еды, появился на границе темноты и света через пять минут.

Стоял, смотрел на незнакомых людей с опаской, подходить боялся. «Не такой уж он маленький, - подумал Егор.
– Вон, усы пробиваются… Лет шестнадцать, а то и больше…»

– Эх, бедолага, - пробормотал Степка.
– Привык, что любой его может ногой отпихнуть.

Шмякнул на здоровенный ломоть хлеба огромный кусок ветчины, подумал и проложил сверху половинку помидора.

– Бери, - пригласил он.
– Ну, не бойся!

Степной Маугли беспокойно переминался с ноги на ногу, но подходить опасался.

– Давай я, - сказал Васька.

Взял бутерброд, поднялся и мелкими шажками пошел в сторону гостя, протягивая руку вперед.

– Поешь, - уговаривал он по дороге.
– Не бойся, возьми.

Подросток сделал робкий шаг вперед, выхватил из Васькиных рук бутерброд и метнулся в темноту. Степка только крякнул.

– Ну и времена!
– повторил он с ожесточением.
– Ну и скотские же времена!

– Времена ни при чем, - отрезала Ника.
– Их такими делают люди.

– А государство… - начал Степка.

– А государство - это тоже люди, - перебила Ника.
– Государство - это мы. Мы сами не замечаем, сколько гадостей делаем. И больших, и маленьких. Конечно, проще всего сказать: государство виновато. Виновато оно, виновато, кто спорит? А ты попробуй сделать хоть что-то хорошее сам! Попробуй хоть раз поступить правильно! Ну, например, мы со студентами как-то раз выехали на берег Москвы-реки. Чудная природа, изумительные окрестности… Но как же они загажены! Кто их загадил? Опять государство? Да мы с вами это сделали! Что, неужели трудно убрать мусор после своего пикника? Нет, мы будем до хрипоты орать, что государство не обеспечивает санитарные условия для отдыхающих… А наши подъезды? Неужели трудно бросить мусор в мусоропровод, а не рядом с ним? Или убрать за собой, если промахнулся? Трудно? Нет, но это делают единицы. А изрезанные сиденья автобусов, а разбитые исцарапанные лифты? И виновато опять-таки государство. А что до этого мальчишки...

Она кивнула головой в темноту.

– Конечно, социальная политика нашего государства - притча во языцех. Что делать? Ждать, пока у государства совесть проснется? Не проще ли дать этому мальчишке какую-нибудь работу? Хотя бы у вас на конюшне, Степан. Но вы ведь мальчишку с улицы на работу не возьмете…

– Страшно, - сказал Степка.
– Я же его не знаю…

– То-то и оно!
– уличила Ника.
– Вы не знаете, я не знаю, государство не знает… Круг замкнулся.

Она помолчала и добавила.

– Мне вообще кажется, что нужно поменьше рассуждать о совести и бессовестности. Нужно попытаться самому хоть раз в жизни поступить по совести. Чем больше людей будут это делать, тем скорей у нашего государства совесть проснется. Государство - это люди. В первую очередь. Наша совесть - это его совесть. Или бессовестность.

Она вздохнула и сказала другим тоном:

– Ладно. Пойду спать.

– Спокойной ночи, - вежливо сказал Егор. Васька помахал Нике ладонью.

– И вам, - ответила она.

Степка безмолвствовал. Он что-то напряженно обдумывал.

– Мне одной страшно будет, - сказала Ника, останавливаясь на полдороги. – Егор, отпустите со мной Тюбика.

– Конечно, - отозвался Егор. И спросил приятеля: - Не возражаешь?

– Даже с удовольствием покараулю даму, - отозвался Тюбик. Поднялся с насиженного места возле костра и деловито потрусил в палатку Ники.

Несколько минут после их ухода стояла тишина. Первым очнулся Степан, сказал с тяжелым вздохом:

– Черт бы тебя побрал, Ника. И откуда ты такая взялась? Растравила душу…

Ему никто не ответил.

Утро следующего дня Егор встретил один.

Он проспал отъезд приятелей, и разбудил его Тюбик, который остался в лагере, чтобы Егору не было скучно.

– Уехали?
– спросил Егор, поднимая голову.

– Уехали, - подтвердил Тюбик.
– Вставай, я есть хочу.

– Встаю, - ответил Егор. Его рот раздирала зевота.

Он вылез из спального мешка. Несколько раз присел, энергично соединил лопатки, покрутил шеей.

– Хрустит!
– пожаловался он Тюбику.
– Остеохондроз не за горами…

– Сидячий образ жизни, - попенял Тюбик.
– Нужно больше двигаться! Вот вернемся в город, запишемся в спортзал. Ладно?

Егор только вздохнул. Благими намерениями, как известно, вымощена дорога не в лучшем направлении.

Он сбегал к реке, быстро умылся. Почистил зубы, налив в стакан минеральной воды. Голодный Тюбик нетерпеливо следил за его манипуляциями.

– Сейчас, сейчас, - сказал Егор.

Достал из переносной сумки-холодильника нехитрые припасы, разложил их на две тарелки.

– Прошу, - пригласил он Тюбика.

Завтрак прошел весело. Егор уже забыл, какая это прелесть, чай с дымком. Поэтому выпил целых три стакана, наслаждаясь безоблачным небом, прохладным утренним воздухом и горьковато-терпким запахом степной травы.

– Слушай, а где наш вчерашний гость?
– вдруг спросил он Тюбика.

– Не знаю, - ответил Тюбик, доедая кусок ветчины.
– Я за ним не приглядывал. У меня было другое задание.

Егор промолчал. Интересно, где сейчас бродит бездомный подросток? Найдет ли он себе завтрак?